— Нет, я ни в чём не уверен. Но, — поднимает палец, — давай начнём с того, что он всё таки не чудовище…
— Да ты что? — подскакиваю. — Тебе напомнить, что это «не чудовище» со мной сделало?
— Ну ладно, ладно, не кипишуй, успокойся. — поднимает руки. — Если сейчас, не брать в расчёт тебя…— потирает подбородок и чувствуется, что пытается подобрать слова. — Я действительно не думаю, что он что-то ей сделает. У него была масса причин и возможностей, хочу отметить, — опять поднимает палец, — чтобы испортить ей жизнь, но он до сих пор с неё. Согласись?
Киваю… тут даже не поспоришь…
— И он этого ребёнка хочет. — Продолжает Валера. — Я тебе точно говорю. У него нет кровных детей, кроме Фомина, которого он всю свою жизнь люто ненавидел, а сейчас уже потерянного не вернуть. Он это прекрасно понимает. Взрослый дядя то уже. Если это его ребёнок, он его не отдаст, ни при каких условиях.
— А если не его? — спокойно спрашиваю. Понимаю всё, только сделать с собой ничего не могу.
— Я не знаю Венер, — разводит руки по сторонам. — Тут, наверное, пока ничего не поделать, только ждать. Ты вообще уверен, что это твой ребёнок?
— Блять, Валер, я же сказал — не уверен, но думаю, что она не врёт. Я просто хочу с ней поговорить и удостовериться, что всё у неё нормально, и всё.
— С ней никак, Венер, — спокойно говорит, — только если вооружённое нападение, да и то, не факт, что прорвёмся…
— Тогда с Макаровым поговорю. — встаю. Бесит всё…
— Ты о*уел⁈ — подскакивает, вслед за мной. — Успокойся. Поговори с Фоминым — он возвращается через день. Послушай, что он скажет. Может он помочь тебе сможет, как-никак, сын его, они даже общаются иногда…
— Пф… — фыркаю, — не поможет он. Если только закроет где-нибудь до отъезда и на самолёт под конвоем посадит. Не надо ему знать ничего. Завтра к Макарову поеду…
— Давай так, — разваливается на стуле, — вместе завтра едем. Сегодня поздно уже. А завтра, с утречка, на свежую голову, вперёд за приключениями, — И двумя пальцами в воздух стреляет имитируя пистолет. — Пи*дюлей будем вместе потом получать…
— А тебе-то это зачем? — удивлён.
— Да скучно вдруг стало, — улыбается своей фирменной, глумливой улыбочкой. — Давно ничего интересного не было в моей жизни. Хоть с тобой повеселюсь…— молчит, а глаза сверкают, как у нашкодившего ребёнка. — Я вот не понимаю Венер, — смотрит опять внимательно, — нам, мужикам, что, вообще бабы, не доставляющие проблем, не нравятся? Что ты, в эту Зою вцепился, оторвать тебя ничем невозможно. Что Петька вон, куролесил, дым коромыслом шёл, пока его Дина не попёрла, ладно хоть вовремя одумался… Может и на тебя озарение нападёт, а? Как думаешь?
Не знаю, что ему сказать на это. Сижу, нервно переносицу пальцами тру и ржать начинаю…
— Слушай… если тебе тут заняться вдруг нечем, там это…Лёху бы вытащить ещё, а то он мамы боится…
— Откуда вытащить? — Валера подался на меня корпусом и прищурился…
— Да гаишники там его остановили… забрали до выяснения…
— За что забрали-то? — начинает растягивать губы в ухмылочке опять…
— Да там…— не знаю плакать мне или смеяться сейчас, — за вождение в пьяном виде без документов. За попытку оказать сопротивление сотрудникам правоохранительных органов… при исполнении — добавляю тихо.
— О, мой гад, — Валера откидывается на спинку стула, закрывая ладонями лицо. Потом вдруг подаётся на меня и выдаёт: — ну станцуй мне тогда что ли, Венер…
Я знал, конечно, что он придурок, но тут, даже я, немного растерялся, замешкался. Потом очухался, встал манерно, куртку не спеша расстёгиваю: — тебе как? — наклоняюсь к нему. — Сразу стриптиз или, для начала, цыганочку с выходом? — поиграл бровями, посмотрел на него, не выдержал, глядя на его рожу весёлую и тоже заржал…
— Блять, — он бодро подскакивает со стула, просмеявшись, — весело с вами пацаны. Пойдём, рыжий, за другом твоим — путь мне освещать будешь…
Глава 10
Глава 10
Валера, как и обещал, ждал меня на стоянке перед офисным центром «Орнамента», которым владеет Макаров.
Его крутая «Беха», даже здесь, на стоянке, напоминающей выставку дорогих машин, выделялась своим экспрессивным дизайном и бескомпромиссной роскошью. Любит он красивые тачки и скорость, по ходу, — делаю вывод.
Вышел сразу, как только я остановился.
— Давай сюда, — махнул рукой рядом со своей машиной, — я тут для твоего «Ниндзи» место крутое застолбил. Дождался, пока я «зверя» своего поставлю, с интересом его весь осмотрел и спросил, не отрывая заинтересованного взгляда от мотоцикла: — Как там друг твой безумный поживает после вчерашнего?
— Да он нормальный так-то…
— Нормальный? — не даёт мне договорить. — нормальные обычно на решётках не висят, обезьянами не прикидываются. Ему бы все руки нахрен поотбивали, если бы мы не приехали вовремя. И не только руки — добавил. — Как он вообще такой весёлый до своих лет дожил?
— Так он у двух мам под строгим надзором, до последнего времени, находился. Сейчас одна мама его выперла, за хорошее поведение, не выдержала его выкрутасов. Вторая, в одиночку, не справляется… — усмехаюсь, вспоминая цирк, который устроил Лёха. Кажется, все сотрудники правоохранительных органов, были рады, когда мы за ним приехали. С удовольствием нам его отдали, со словами: «из дома одного выпускать не советуем. Ещё раз попадётся, церемониться с ним не будем».
Из-за всей этой канители с ним, устал, как собака. Думал уснуть не смогу: переживать буду из-за сегодняшней встречи. На самом деле, только Лёху маме с сестрой передал с рук на руки, голову на подушку положил и отключился, как в яму провалился. До будильника спал, как убитый. Даже сны не снились, так вымотался за день.
— Не понял? — Валера смотрит на меня удивлённо. — Про мам не понял?—добавляет.
— У него мама женщина суровая — он её до сих пор боится. Но даже она, в одиночку, не справляется. Он же неуловимый. А вторая, которую он слушался беспрекословно, — девушка его,— уточняю, — отправила его гулять, на вольные хлеба, месяца два назад. Вот он и сорвался. Никак отойти не может…— объясняю подробно, неожиданно заинтересовавшемуся моим другом, Валере.
— Аа, — понимающе кивает головой. — А девушка его, это ваш администратор на бывшей твоей работе?
— Откуда знаешь? Следил что ли?—усмехаюсь.
— С больницы помню их, они вместе часто приходили. Значит, расстались они, говоришь? — смотрит задумчиво вдаль, потирая рукой подбородок.
— Тебе Лёха что ли понравился? — подкалываю его.
— Конечно он, кто же ещё, — возвращает себе улыбочку. — Ну что готов? — переключается. — Идём, он на месте уже.
Этот трёп, на разные темы, немного отвлекает и снимает напряжение. Я даже разволноваться, по-хорошему не успел. В голове как была пустота, с утра, так она и осталась. Не представляю даже, о чём мы с ним разговаривать будем, если доберусь до него, конечно.
— Говорю я, ты — молчишь, — предупреждает Валера, перед тем как мы входим в здание.
На входе нас встречает «шкаф», внушительных размеров, с такой же квадратной рожей, как и всё его огромное, мощное, тело. Осматривает нас внимательно, глубоко посаженными, глазками. Поднимается неспешно со своего места, не забыв прихватить дубинку. И похлопывая ею по своей ладони спрашивает, ухмыляясь: — куда намылились, добры молодцы?
— Фомин Пётр Валентинович аудиенции желает, — пропел Валера, нагло улыбаясь ему в ответ. — Звони самому. Срочно это — добавил, не моргнув глазом.
Тот ещё посмотрел на нас, вернее, на Валеру, который стоял перед ним, загораживая меня своей спиной и, засунув руки в карманы, перекатывался с пяток на носочки, не забывая про улыбку ни на минуту.
Я прислонился плечом к стене, спрятав руки в карманы, сжатые в кулаки, чтобы не показывать своего волнения, которое начало медленно, но верно, меня накрывать, продолжая растягивать рот в улыбке, как безумный. Терять, по сути, было нечего.
