— Почему ты так реагируешь на своё имя? — Мари внимательно смотрела пронзительными чёрными глазами.

Вилл молчал, не зная, отвечать ли или нет. С одной стороны, к общей теме это не относится, но с другой, и тайны здесь никакой нет.

— Потому что…я привык, что в играх меня называют по нику, — честно ответил Вилл, отведя взгляд в сторону. — Есть реальный мир, где у меня есть имя, и есть другой, виртуальный, где есть ник моего персонажа. Даже когда у нас была кп, ну, постоянная группа, у нас была компания из пяти человек — Кристина, Дима, Марина, Света и я, Вилл.

— Интересно, — Мари протянула руку к пустому пергаменту. Смочив перо в склянке, женщина сделала несколько пометок. — Но все друзья звали друг друга по имени, и лишь ты использовал ник.

— Так получилось, — пожал плечами Вилл.

И правда. Вспоминая те беззаботные дни не удавалось уловить настоящую причину, а почему всё вышло именно так.

— Хорошо, — Мари сделала несколько пометок и с той же улыбкой подняла голову. — Извини за любопытство.

— Да всё нормально, — неуверенно ответил Вилл. — Вы же спрашиваете не просто так, для дела…

— Именно. Раз тебе некомфортно от своего имени внутри онлайн-игры, то не буду тебя смущать, милый Вилл.

— Спасибо, — Вилл всё же слегка смутился.

Слово «милый», произнесённое нежным голосом, немного выбило из колеи.

— Тогда, я внимательно тебя слушаю. О чём бы ты хотел поговорить?

— Я…в общем…как Фалгия? — неожиданно спросил Вилл.

В голове разговор строился совсем по другому сценарию, но что-то не давало покоя. Интуиция тихонько гудела в дудку, но при этом не говорила, что именно её беспокоит. На ум вновь пришла Фалгия.

— Я просто сегодня утром узнал, что она пару недель приходит к Вам на сеансы, — объяснил Вилл не столько Мари, сколько себе. — Но при этом она никому ничего не рассказывала, да и со мной поговорила несколько сухо. Я понимаю, что Вы не можете обсуждать со мной другие сеансы, но я как…лидер нашей группы, которая попала к вам из другого сервера, не могу за неё не переживать.

Мари слушала всё с той же нежной улыбкой, а в конце кивнула.

— Да, ты прав, милый Вилл. Я не могу обсуждать с тобой дела с милой Фалгией, раз уж тебе удобнее всегда использовать ники, но могу тебя заверить, что с ней полный порядок. Скажем так…после первой игровой смерти она пережила слишком жёсткий травмирующий опыт. Если то, что рассказала милая Фалгия, было правдой, а я не вижу причин сомневаться в её словах, то удивительно, что её психика не разрушилась от такой пытки. Всё идёт от этой смерти, но ещё немного, и Фалгия оправится окончательно.

Вилл с лёгким недоверием посмотрел на Мари. Если всё и правда так, то замечательно, но один камень всё-таки имелся.

— Но стоп. Фалгия же умирала ещё раз. А как же эта вторая смерть? Разве она не должна была подкосить ещё сильнее?

Мари погладила правую руку, и красивый пальчик с длинным белоснежным ногтем скользнул по кольцу.

— В её случае — нет. Как бы объяснить проще…Основной удар пришёлся именно на первую смерть, а ко второй успели выстроиться некие защитные барьеры, которые приняли главную нагрузку на себя. Ко второй смерти Фалгия уже была подготовлена. Это если так, в двух словах.

— Если всё и правда так, то это прекрасно… — негромко произнёс Вилл.

Если Фалгия и правда близка к поправке и полному моральному восстановлению, то это восхитительно. На душе стало чуточку легче, зато другое беспокойство подало свой голос.

— Раз уж мы начали обсуждать твоих ребят, милый Вилл, есть ли ещё кто, чьё поведение или состояние не даёт тебе покоя? — внезапно спросила Мари, словно прочитав мысли.

— Да, есть один парень…

Покоя не давал Керпул, а именно его отстранённое состояние, в которое он как раз и впал после своей смерти. Если до неё и попадания в этот мир в принципе он был бодрым, постоянно отпускал едкие замечания и в его голубых глазах ключом била энергия, то после смерти он стал совсем другим человеком. Вилл начал свой рассказ, цепляя всё, что удалось узнать про охотника, в том числе и от него самого. Как он попал в эту игру, как девчонка с поехавшими мозгами взяла его в плен, как держала несколько недель, как после неё он попал в Невозвращенцы и творил тёмные вещи. Как влюбился, ради любви перешёл на хорошую сторону, но жестоко поплатился за предательство. Как узнал, что его мёртвая любимая на самом деле жива и отправилась в реальный мир, и как охотник согласился примкнуть к их команде. Вилл говорил, стараясь не пропустить ни одной детали, и впервые за беседу милая улыбка Мари увяла.

— Я сталкивалась с чем-то похожим, — серьёзно произнесла она после окончания долгого рассказа. — Из уважения к памяти этих ребят я опущу никнеймы и изменю имена. Дима, рыцарь. Первая смерть настигла его при походе в Руины Перерождения. Со слов своей постоянной группы он был душой компании и человеком, способным поднять настроение даже в самые тёмные времена. После смерти с ним начали происходить…странности. Речь стала более сухой, из голоса ушли те самые добрые нотки. Появилась рассеянность. Забывчивость. В какой-то момент он остановился посреди боя, не понимая кто он и какая его функция в группе. Чудом все уцелели, но с каждым днём состояние Димы становилось хуже. Максим, целитель. Аналогично. Первая, и единственная, игровая смерть, стала точкой, после которой всё покатилось вниз. В какой-то момент всё стало настолько плохо, что он перестал узнавать любимую девушку, забыл своё имя и на полном серьёзе считал себя…Кем же…

Мари просунула руку под стол, вытаскивая оттуда кипу пожелтевших пергаментов.

— Да где же…Вот. Максим считал себя «Моргантусом Ослепительным», чудаковатым гномом, глаза которого настолько красивы и невероятны, что он постоянно завязывал их, дабы никого ненароком не ослепить.

Несколько пергаментов Мари отложила в сторону, а остальные вернула на место.

— Жесть какая…и ведь с Керпулом, по ощущениям, происходит нечто похожее…Стоп, — опомнился Вилл. — Что значит «из уважения к памяти»? Они оба…умерли…?

Мари сжала блестящие губы и сдержанно кивнула.

— К сожалению. За пару дней до своей смерти эти ребята полностью лишились рассудка. Речь превратилась в бессвязное мычание. Координация нарушилась. Они с трудом передвигались, и кормить их приходилось с ложки. И в какой-то момент…всё, смерть. И я очень сомневаюсь, что смерти связаны с простой потерей соединения.

Виски неприятно заныли.

— Кошмар какой…я и не подозревал, что игровая смерть способна так сильно повлиять на рассудок, на мозг.

— Ты умирал, Вилл? — внезапно спросила Мари.

Вместо ответила Вилл сдвинул повязку с левого глаза.

— Видимо, умирал. Ты прекрасно знаешь, в какое место попадает погибший. Это кошмар, ад, в самом чистом его проявлении. Я не знаю как, но из человека достают его самые потаённые страхи и пропускают через них, как через жёсткую мясорубку. Одни выбираются из неё, вторых перемалывает. С Фалгией, к счастью, всё более или менее обошлось. Керпул же…Мне кажется, что смерть пропустила через него случай с той девушкой…как её?

— Мяурси…Мяурли… Мярлиси… сам, если честно, не помню.

— Неважно. Смерть воссоздала этот плен, но сделала его в разы жёстче. Даже боюсь представить, через какие унижения провели Керпула, сколько моральной боли ему причинили, и после таких пыток его разум…уязвлён.

— И это что теперь получается…Керпул…умрёт? — обеспокоенно спросил Вилл, чувствуя, как в горле с каждым вопросом становится всё теснее и суше.

— Я не знаю. Этот вопрос, милый Вилл, задавать нужно не мне, а специалистами более, намного более глубокого профиля. Я так, всего лишь обычный психолог, которая до заточения в этой игре оставила практику и не занималась ей больше пяти лет. Однако, ситуация с погибшими ребятами позволяет предположить, что и с Керпулом может случиться, и скорее всего случится, что-то подобное.

— Чёрт…и ведь по большей части всё это из-за меня…Дрянь такая! — в сердцах воскликнул Вилл, подавляя острое желание что-то ударить или разбить. — Простите…