— Да, на самом деле. Я подумала, может, ты могла бы поговорить со своим отцом…

— Нет, — сказала я ровно. — Извини, но я не буду этого делать.

— Почему нет?

— Потому что он жестокий, ужасный человек, который не заслуживает моей помощи или моего внимания, и потому что он лгал мне всю мою жизнь. —  Назову несколько причин. Судебное дело также заставило старые горькие чувства всплыть на поверхность. О том, как я простила его за то, что он сделал с Ники, хотя не должна была этого делать.

Я расплатилась кредитной картой, затем бросила пятидолларовую купюру в банку для чаевых, и женщина вернула мне мои книги в соломенном мешочке. Мы с мамой вышли из магазина.

— Ты знаешь, какой у тебя отец. Ужасно нестабильный.

— Он также довольно долго оскорблял тебя эмоционально. Зачем тебе просить его об одолжении? — Я направилась в кофейню возле моего дома. Мама плелась рядом со мной.

— Почему, потому что я не могу позволить себе собственную квартиру, не так ли? Даже если я разведусь с ним, что вряд ли есть смысл делать в данный момент, нам придется делить все пятьдесят на пятьдесят. Знаешь, его финансовый инспектор сказал мне, что я, скорее всего, останусь с … — она резко вдохнула воздух, — менее чем с двумя миллионами долларов. Ты можешь в это поверить?

— Вообще-то могу. — Я толкнула дверь в кофейню. — Последние несколько десятилетий он нападал на невинных женщин, думая, что он пуленепробиваемый. Пролитые деньги кажутся подходящим наказанием за то, что он сделал.

—Я не нападала на них! — Мать ударила себя кулаком в грудь. —Почему я должна жить ниже своих прежних средств?

— Верно, — согласилась я. — Но ты вышла замуж за человека, которому нельзя было доверить ни деньги, ни камеру в телефоне. Теперь ты можешь арендовать какое-нибудь хорошее место, когда все это закончится, или, еще лучше, купить что-нибудь в пределах твоего ценового диапазона, над которым все еще не стоит смеяться, и найти себе работу.

— Работу? — Глаза моей матери расширились. Она выглядела так, будто я только что предложила ей стать проституткой. Я сделала заказ для нас обоих. Мятный чай для нее, американо со льдом для меня. На этот раз я заплатила.

— Да, мама. Я не знала, что сам по себе акт работы был настолько возмутительным.

— Конечно нет, — фыркнула мама, никого в комнате не убедив своей фальшивой искренностью. — Но никто не собирается брать меня на работу. У меня нет опыта, о котором можно было бы говорить. Я вышла замуж за твоего отца в двадцать два года, только закончив колледж. Единственное, что было в моем резюме, это лето перед колледжем. Я работала в баре Hooters. Думаешь, они примут меня обратно тридцать шесть лет спустя? — Она выгнула бровь.

Я протянула ей чай, взяла свой кофе и вернулась к солнцу. Весна ворвалась в город, неся с собой цветение сакуры, солнечные лучи и сезонную аллергию. С каждым днем суд подходил к концу, а вместе с ним и мое прощание с Кристианом.

— Ты была главой обеденного комитета в местном загородном клубе, не так ли? — спросила я, перепрыгивая через поводок французского бульдога.

— Да, но…

— И ты была директором благотворительного совета моей школы?

— Ну и что! Это не значит…

Я остановилась перед своей дверью. Я не собиралась ее приглашать. Главным образом потому, что мне нужно было собраться и встретиться с Кристианом через несколько часов в бассейне. Потакание этому греховному делу быстро занимало большие куски моей жизни.

— Иди ко мне работать, — произнесла я, даже не понимая, что говорю. — У тебя хорошие организаторские способности, ты выглядишь презентабельно и умеешь убеждать людей вкладывать деньги в вещи. Это то, чем ты занималась всю свою жизнь. Приходи работать ко мне ассистентом по маркетингу.

— Арья. — Мать положила руку на сердце. — Ты не можешь быть серьезной. Я не могу работать с девяти до пяти в моем возрасте.

— Ты не можешь? — Спросила я. — Это хорошее использование слов. Потому что у меня сложилось впечатление, что вы оба можете и должны, учитывая финансовую ситуацию, в которую ты собираетесь попасть.

— Я не такая, как другие люди.

— Разве не так мы все думаем? — спросила я вслух. — Что мы разные? Особенные? Рождены для больших и ярких вещей? Может быть, мама, ты такая же, как я. Просто немного менее хорошо спланирована. И гораздо более склонна к неожиданностям.

Я вошла в свой дом и захлопнула дверь перед ее носом.

***

Кристиан ждал меня у крытой плавательной арены спортзала, растянувшись на краю бассейна. Он был лениво ошеломляющим, как картина «Сотворение Адама». Каждый отдельный выступ его шести кубиков был выдающимся, а его бицепсы выпирали. Я заметила, что его верхняя часть тела все еще была сухой.

Он ждал меня.

Я бросила полотенце на одну из скамеек и подошла к нему. К тому времени, когда мы встретились, бассейн обычно был пуст. Это давало нам возможность уединиться. Безопасность в том, что никто нас не поймает. А даже если и поймают, что они могут сказать? Мы были просто двумя незнакомцами, плывущими по разным дорожкам, направлениям и течениям жизни.

— Прекрасно. — Он посмотрел вверх. На секунду я позволила себе представить, что мы настоящая пара. Все было нормально, знакомо, пропитано потенциалом. Но потом я вспомнила. Вспомнила, что он делал сегодня, прежде чем прийти сюда. Вспомнила, что это всего лишь шарада. Отвлечение. Средство для удовлетворения очень дикой потребности. Я нахлобучила шапочку для плавания на голову.

— Миллер. — Я нырнула головой вперед на соседнюю с ним дорожку. Через несколько мгновений я всплыла, подплыв к краю бассейна, к нему. — Как продвигается процесс?

— Быстро. — Он легко соскользнул в бассейн. Вода была теплой, идеальной, запах хлора и хлорки окружал нас. — Мы сделаем наши заключительные заявления где-то на следующей неделе. Ты ведь не собираешься приезжать?

Я покачала головой. Часть меня притворялась, что мой отец умер. В некотором смысле, он умер. Потому что его версия, которую я так любила, исчезла, или, может быть, ее никогда не было.

Кристиан окунул голову в воду и вынырнул с каплями воды, прилипшими к его густым ресницам.

— Хорошо.

— Мы будем соревноваться или как? — Я спросила. Мы сделали передний обход. Пятьдесят метров. Он всегда выигрывал. Но я всегда пыталась.

Обычно именно тогда Кристиан весело смотрел на меня. Но не сегодня. Сегодня он смотрел на меня с чувством вины. Но поскольку этот ублюдок совершенно ясно дал понять, что не раскаивается в том, что прибил гроб моего отца к земле, возможно, это было просто в моей голове.

— Ты хочешь снова соревноваться ? — он спросил. — Когда ты собираешься остановиться?

— Когда я выиграю.

— Возможно, ты никогда не выиграешь.

— Тогда я, возможно, никогда не остановлюсь.

— Мне жаль мужчину, который на тебе женится.

— Я аплодирую многим женщинам после меня, которые бросят тебя.

Мы готовы. Я выкладывалась на полную, боролась усерднее, плыла быстрее, чем когда-либо раньше. Когда я завершила круг и достигла края бассейна, я оглянулась и увидела, что Кристиан все еще плетется в нескольких футах позади меня.

Впервые он позволил мне победить. Нарочно. Мне это не понравилось.

Не позволяй ему жалеть тебя.

Но как же он мог не знать, что меня ждет? Для моей семьи?

Внезапно я почувствовала себя очень глупо. Глупо, что переспала с этим человеком, который преследовал моего отца, даже если он этого заслуживал. Глупо за то, что поддалась после того, как поспорила с Кристианом, что меня не заманят в его постель.

Глупо, потому что он все еще был загадкой, тщательно окутанной хитрой улыбкой и щегольским костюмом.

Ударившись о стену, он стряхнул воду со своих волос. Его улыбка исчезла, как только он увидел то, что, должно быть, было хмурым на моем лице.

— Что? — он спросил.

— Ты позволил мне победить.

— Нет, я этого не делал.

— Да, ты сделал. — Мы звучали как дети.