Я пожала плечами, делая глоток вина.

— Я просто думаю, что это мило.

— Что мило?

— Как сильно ты хочешь выиграть наше пари.

Кристиан чокнулся своим бокалом с моим.

— Одна вещь, которую ты должна знать обо мне, Арья — я никогда не проигрываю пари.

ГЛАВА 21

Кристиан

Настоящее время.

Она была здесь.

В моих владениях, на моей территории, в моих когтях.

То ли отец толкнул ее в мои объятия, то ли окружавшая меня тайна, Арья наконец попалась на удочку. Она выглядела измученной. Сквозь блузку торчали очертания ее ребер. В ее лице было что-то навязчивое. Но я бы взял ее любым возможным способом. Это, по крайней мере, не изменилось.

Мы приятно поели, хотя я мог сказать, что ее мысли были в другом месте. Я держал пари, что дражайший папочка, наконец, признался в своих неправильных поступках, и ей пришлось не только смотреть правде в глаза, но и проглотить ее целиком. После того, как я заплатил (я подумал, будет ли смотреть, как она выписывает чек за все блюда, за которые я заплатил, будет так же сладко, как утонуть в ней), я предложил прогуляться.

— Мне бы не помешала прогулка. — Арья удивила меня тем, что не была своей обычной непокорной личностью. Мы шли по Гринвич-авеню. Улица кишела людьми, собаками и жизнью. Каким бы сюрреалистичным ни было снова быть с ней в Нью-Йорке, я не мог перестать наслаждаться этим. Бесчисленное количество раз я представлял себя подростком, занимающим ее место. Я фантазировал о том, чтобы быть кем-то другим. Может быть, сыном хирурга и детского психолога. Взять драгоценную дочь Конрада Рота на мороженое. Он бы мне позволил.

— Мой отец интересовался, готовы ли твои клиенты к мировому соглашению. — Арья обхватила себя руками, ее щеки раскраснелись от вина и еды.

Ах. Так вот о чем был этот ужин. Мрачная улыбка скользнула по моим губам.

— Мы не были открыты для досудебного урегулирования, так что это чертовски натяжка, если я когда-либо видел такое. Кроме того, я был бы признателен, если бы в следующий раз он использовал своих адвокатов в качестве канала связи.

Она поджала губы.

Я толкнул ее плечо своим, пока мы шли.

— Эй. Давай не будем говорить об этом.

Наступило затишье, но потом Арья заставила себя улыбнуться.

— Итак, расскажи мне о своем детстве. Я все еще пытаюсь понять, где я видела тебя раньше.

Это был мой шанс признаться, если он у меня когда-либо был. Поскольку я не был полным идиотом, я упустил возможность. Но это было напоминанием, что я не мог завести роман с этой женщиной. Я обманывал ее в высшей степени, не раскрывая свою истинную личность.

— Я вырос здесь, в Нью-Йорке. Пошел в частную школу, когда мне было четырнадцать. Мы с родителями не особо ладили.

— Что твои родители делают?

— Мой отец владеет гастрономом, а мать управляла поместьем.

Пока ни одной лжи. Хотя магазин моей донорской спермы находился на другом континенте, и моя мать управляла имением Ротов, подметая полы.

— Знаю ли я эту частную школу?

— Да.

— У него есть название?

— Так и есть, — подтвердил я.

— Вау, ты действительно не собираешься мне рассказывать. — Но ее глаза прильнули к моему лицу, далекий блеск надежды заставил меня возразить ей. — Ты невозможен.

— И тебе это нравится.

— Так как же ты оказался в Гарвардской школе права, учитывая, что ты и твои родители не разговариваете друг с другом? Только не говори мне, что ты получил полный пансион. Это почти невозможно. Особенно при твоем уровне налогообложения.

Она все еще верила, что я произошел от денег. Я не стал исправлять ее предположение. Это был момент, когда я раздумывал, как много ей рассказать. Только Риггс и Арсен знали мою историю. В конце концов, я понял, что это не имеет значения.

— Обещаешь не осуждать?

— Не могу этого обещать, советник. Но обычно я не осуждаю.

Я засунул руки в передние карманы.

— У меня был . . . своего рода спонсор.

— Фу, я волновалась, что ты собираешься признаться в зоофилии. — Она сделала вид, что вытирает лоб. — Что такое спонсор? Это код для сахарной мамочки? Или в наши дни правильнее называть пуму?

— Я не уверен, что это за терминология, но именно она отправила меня на юридический факультет, когда я даже не мог позволить себе билет на поезд до Бостона.

— Подожди, она выложила шестизначную сумму за твое образование? — Арья протрезвела. — Ты так хорош в постели?

Я издал смех, который просочился в мои кости. Это был первый раз, когда я по-настоящему рассмеялся за многие десятилетия. Мое тело к этому больше не привыкло.

— Во-первых, да, я действительно хорош в постели. Во-вторых, выкинь свой разум из канавы. Миссис Гудински было за пятьдесят, когда я учился в старшей школе. Она была очень одинока. Я был стабильным мальчиком.

— Звучит как хорошо снятый порнофильм.

Я снова толкнул ее плечом, и мы оба рассмеялись.

— У нее были лошади. Дорогие. Но она приезжала к ним только в гости, а не кататься. Ее покойный муж был любителем конного спорта. Она держала лошадей в честь него, но совершенно не интересовалась ими. У нее было слишком много денег, и не на кого было их потратить. Ей нужен был кто-то, кто составил бы ей компанию во время каникул. Кто-то, кто навещал бы ее по выходным. Ну, ты понимаешь. Кто-то, кто заботился бы о ней.

— И этим кем-то был ты? — Арья скептически подняла бровь.

Я бросил на нее обиженный хмурый взгляд.

— Я и мои самые близкие друзья, которых я втянул в это. Вместе мы стали одной большой испорченной семьей.

— Хм.

— Не говори мне «хм». Скажи мне, что ты думаешь.

— Ты не кажешься мне заботливым человеком.

— Почему это? — Спросил я.

— Во-первых, потому что все, чего ты хочешь, — это переспать со мной. Фобия отношений?

Ее ревность пробудила что-то опасное в моем желудке. То чувство, которое ты испытываешь, когда понимаешь, что только что выжил в почти смертельной автокатастрофе.

— Это другое. Я не хочу ничего серьезного с тобой, потому что я не могу позволить себе быть с тобой. Встречаться с дочерью человека, против которого я подаю в суд, особенно в таком деле, как это, — нездоровый карьерный шаг.

— Я чувствую запах рычага? — Ее глаза загорелись, когда мы ускорили шаг, чтобы согреться.

— Нет, ты чувствуешь запах прагматичного делового решения. И для тебя тоже. Представь, как это будет выглядеть, если об этом станет известно. Наши отношения обречены. Но это не значит, что я против того, чтобы остепениться, когда появится подходящая женщина.

— Способ заставить женщину почувствовать себя особенной.

Я смеялся.

— Ты все еще поддерживаешь с ней связь? С твоей сахарной мамочкой? — Арья обняла себя за живот, защищаясь от холода.

— Да. А ты? — Я спросил.

— Я не знаю ее, но я имею в виду… . . Я могла бы ей позвонить? — Она играла в дурака. Я еще немного посмеялся. Дерьмо. Это было много смеха.

— Каким ты была в подростковом возрасте? — Я поправил свой вопрос.

— Бунтаркой. Злобной. Книжным червем.

Понимающая улыбка тронула мои губы. Я до сих пор помню, как она глотала книги, по крайней мере, по одной в день во время летних каникул, словно слова исчезали, если она не читала их достаточно быстро.

— Книжный червь, — повторил я, изображая удивление. — Какая твоя любимая книга?

Искупление.

— Искупление, руки вниз. Я украла ее из местной библиотеки, когда мне было четырнадцать, потому что это было рискованно, и я знала, что мои родители никогда не позволят мне купить ее. Это трагически недооценено. Ты читал ее?

— Не могу сказать, что видел, — сказал я, цокая языком. Я в принципе не мог читать книгу, ставшую причиной моего падения. Потому что если бы я не поцеловал Арью... . . если бы я не уступил ее просьбе. . .

И что? Ты бы остался в трущобах с матерью, которая тебя не любит, и девушкой, по которой ты тосковал, но которая никогда не могла быть твоей, только чтобы вырасти и стать преступницей.