Правда?

— Да, — сказал он, прочищая горло. Я даже не знал, что сказал это вслух. — Мы готовы ехать дальше?

— Ага. — Я играл со своим спичечным коробком. — Значит домой.

ГЛАВА 19

Кристиан

Прошлое.

— Быстрее. — Директор Плат ударил меня по затылку. Он скользил по кухонной плитке, переплетая пальцы за спиной. Половина моего тела была внутри промышленного горшка, пока я чистил его. Мои суставы были такими сухими, что каждый раз, когда я мыл руки, текла кровь. Что было достаточно часто, учитывая, что я мыть посуду по крайней мере четыре раза в неделю.

Я втянул воздух, потирая чугунный очиститель о смолистую корку, которая осела по краям, отказываясь подчиняться.

— Мистер Рот был прав. Ты такой уродливый, что можешь поймать молнию. —  Директор Плат хихикнул, остановившись у окна, выходящего на зеленую траву. Студенты растянулись на холме у фонтана, ловя солнечные лучи, прихлебывая слякоть, рассказывая друг другу о своих планах на лето. Мои включали в себя попытки найти работу в ближайшем городе и ежедневную прогулку по десять миль в школу-интернат и обратно, потому что я не мог позволить себе билеты на автобус. Я представил себе, как Руслана — в этот момент не было никакого смысла называть ее мамой — играла вторую скрипку Ротам. Делает для Арьи ее модные чаши с асаи, заплетает ей волосы, таскает за ней пляжную сумку по золотым дюнам в экзотических местах у океана.

— Знаешь, он делает тебе огромное одолжение, — продолжил директор Плат, лениво глядя на своих учеников через окно. Его глаза становятся большими и жадными. Мне всегда казалось, что ему слишком нравилось то, что он видел, когда он смотрел на некоторых мальчиков. — С тобой бы ничего не стало, если бы ты остался в Нью-Йорке.

— Было бы неплохо иметь выбор в этом вопросе, — пробормотал я, меняя угол наклона руки, пока мыл кастрюлю. Мои мышцы горели от усталости. Нередко мои руки онемели всю ночь после нескольких часов работы на кухне.

— Что ты сказал? — Его голова закружилась так быстро, что на секунду мне показалось, что его шея вот-вот сломается.

— Ничего, — прошипел я. Студенты не должны были брать на себя обязанности по кухне или прачечной, если только они не вели себя плохо. Предполагалось, что это будет что-то вроде задержания, но я, кажется, был частью персонала здесь. Арсен и Риггс всегда говорили мне, что это чушь собачья, и я соглашался, но мало что мог с этим поделать.

— Нет. — Плат бросился ко мне, желая затеять драку. — Скажи это снова.

Я повернулся к нему лицом. Мое лицо было красным и горячим. Я был в ярости на него за то, что он нес такую чушь, и на себя за то, что терпел это. И на Конрада, который много лет спустя издевался надо мной, пусть и с безопасного расстояния, только за то, что я посмел прикоснуться к его драгоценной, глупой, избалованной девочке.

— Я сказал, что было бы неплохо, если бы он дал мне выбор! — Я обернулся, вздернув подбородок.

Он сделал шаг ближе, его нос почти коснулся моего.

— Ты хоть представляешь, сколько он платит за то, чтобы держать тебя здесь каждый год?

— Бьюсь об заклад, я выложу большую часть гонорара, так как я работаю здесь круглый год.

Плат прижался своим носом к моему, возвышаясь надо мной, отталкивая мое лицо назад, его глаза сверлили меня.

— Ты работаешь здесь круглый год, потому что ты кусок мусора, который не может оставаться в стороне от неприятностей, — усмехнулся он. — Потому что ты бесполезный маленький придурок, весь вклад которого в общество заключается в том, чтобы чистить и гладить одежду хороших мальчиков.

Что-то внутри меня оборвалось именно тогда. Я был уставшим. Надоело просыпаться в пять утра, чтобы стирать чужую одежду. Устал делать домашнюю работу в два часа ночи, потому что мне нужно было мыть и мыть кастрюли и сковородки. Надоело косить газон в жаркие летние дни без перерывов на воду. Измученный наказанием за то, чего я даже не хотел делать. В то же время я знал, что Плат бросает мне вызов. Он ждал, пока я отвечу. Хотел отомстить. Искал предлог, чтобы ударить меня. Я бы не прочь, чтобы он поднял на меня руки. До сих пор он был осторожен, но его подлость перевешивала все остальные его черты.

Поэтому, хотя я знал, что пожалею об этом, я заставил себя улыбнуться. Растягивая губы по щекам, у меня болело лицо, но я все равно это делал, а затем произнес слова, которые должен был сказать Конраду в тот раз, когда он меня избил:

— Пошел ты.

Я плюнул ему в лицо, но не раньше, чем собрал приличное количество мокроты. Я знал, что заплачу за это, но мне было приятно. Плевок попал на правую щеку Плата и сполз вниз к его шее. Он не сделал ни малейшего движения, чтобы вытереть ее. Он просто смотрел на меня с выражением, которое я не мог расшифровать.

Следующие несколько секунд были размыты. Директор Плат громко хрустнул костяшками пальцев. По сигналу кухонная дверь распахнулась, и вошли трое здоровенных пожилых людей из команды гребцов.

— Джентльмены. — Плат отступил назад, моя слюна все еще была на его щеке. Дерьмо на крекер. Они ждали все это время. Все это было планом, чтобы позлить меня. — Я должен отойти, чтобы навести порядок. Пожалуйста, составьте компанию мистеру Иванову, пока меня не будет. Не хотите сделать это для меня?

— Нет проблем, сэр

Один из мальчиков — самый большой и тупой, естественно, — махнул рукой, как удачливая кошка, в сторону директора и затопал ко мне. Дверь на кухню со щелчком закрылась. Я посмотрел между тремя из них. Я знал, что должно было случиться. Тем не менее, я не сожалел.

Придурок номер один хрустнул костяшками пальцев, а придурок номер два впечатал меня в стену. Дерьмо номер три встал у двери, убедившись, что никто не идет. Я знал, что это конец для меня. Что я, наверное, умру.

— Ну, здравствуй, Оливер Твист. Нашел свой путь в высший свет и решил, что мы позволим тебе войти, как будто ты здесь хозяин, да? — спросил Дерьмоголовый номер один. Я не ответил. Он ударил меня кулаком в челюсть, отчего моя голова отлетела в другую сторону, а Говнюк номер два крепко держал меня на месте.

Дерьмоголовый рассмеялся. У меня шла кровь изо рта. Моя челюсть онемела, но я почувствовал, как что-то горячее стекает по подбородку.

— И так разговаривать со своим директором... где тебя воспитывали? В джунглях?

Он ударил меня ногой в живот, а когда я сложился пополам, несколько раз ударил меня ногой по лицу, удерживая за плечи, чтобы я не упал. После этого было много толчков, но в этот момент я был только в полубессознательном состоянии. Мои веки были слишком тяжелыми, чтобы держать их открытыми, и звуки вокруг меня стали приглушенными. Как будто я был на дне океана. Я не знал, сколько времени прошло. Может быть, это было несколько минут. Может час. Но в какой-то момент вокруг меня раздались крики и драки — люди били друг друга, не только меня, — а потом две пары рук тащили меня от кухни, их хозяева лаяли друг на друга. Сначала я узнал голос Арсена. На протяжении всего времени он оставался спокойным. Леденяще спокойным. Риггс, однако, хотел вернуться туда и надрать им задницы.

— Ты уже сломал нос этому чуваку, — сказал Арсен, кряхтя от усилий, когда меня тащил по лестнице в мою комнату. Я держал глаза закрытыми, слишком стыдно, чтобы открыть их. Я не хотел отвечать ни на какие вопросы.

— Этот придурок с самого начала выглядел как растоптанный опоссум. Я хочу причинить непоправимый ущерб, — пожаловался Риггс, дергая меня, когда они добрались до моего этажа и по ковровому коридору направились к моей комнате в общежитии.

— Самый непоправимый вред, который понесет ребенок, — это интеллект проклятого Фройо, и это не имеет к тебе никакого отношения. Отпусти ситуацию. Они дружат с Плат.

— Мы должны ударить и Плата, — сказал Риггс, пиная мою дверь с разворота. Они бросили меня на мою кровать. Я приоткрыл один глаз и увидел, как Риггс стягивает рубашку за воротник, бросает ее в мою раковину и дает намокнуть в холодной воде.