***

— Ари? — Уитли, наш офис-менеджер, высунула голову из-за экрана своего Mac на следующий день на работе. — Там кто-то внизу, чтобы увидеть тебя.

Я дважды щелкнула по своему цифровому планировщику, нахмурившись.

 — У меня нет никаких встреч до трех. — Даже это было в Сохо, в нескольких кварталах от моего офиса.

Джиллиан бросила на меня пытливый взгляд через всю комнату, как и Хейли, наш штатный графический дизайнер. Уитли покусывала кутикулу, прижав переговорный телефон между плечом и ухом.

— Он внизу.

— У него есть имя? — Я выгнула бровь.

— Я уверена, что да.

— Теперь самое время спросить, что это такое.

Уитли опустила голову, спрашивая у человека, как его зовут. Она наклонила голову, чтобы видеть меня за экраном.

— Кристиан Миллер. Он говорит, что ты будешь рада его видеть.

Мой желудок нервно перевернулся, и банка с бабочками раскрылась, наполнив ее бархатистыми хлопающими крыльями.

— Он врет.

Она передала ему мой ответ, затем выслушала, что он сказал, и засмеялась.

— Он говорит, что знал, что ты это скажешь, но у него есть информация, которую ты хотела бы знать.

— Скажи ему, что я спущусь через минуту.

Я нерешительно погладила себя по волосам, схватила телефон и солнцезащитные очки и направилась к лестнице. Поскольку шансов, что мне понравится этот разговор, не было, я решила покончить с этим. Без сомнения, Кристиан был здесь, чтобы поразить меня плохими новостями. Вопрос был в том, как он узнал, где я работаю, если он бросил мою визитку в тот день, когда мы встретились в пивоварне?

Я спускалась по лестнице по две ступеньки за раз. Кристиан ждал на обочине, играя со спичками и разговаривая по телефону. Увидев меня, он поднял палец вверх, не торопясь закончить разговор. Только после того, как он подробно объяснил одному из своих помощников, как он хочет, чтобы они подали ходатайство о принуждении к чему-то в суде, он выключил свой телефон и спрятал его обратно в нагрудный карман, повернувшись, чтобы посмотреть на меня, как будто я была трехдневным заплесневелым блюдом, которое он только что обнаружил, глядя на него из кухонной раковины.

— Мисс Рот. Как вы?

— Хорошо, примерно пять минут назад. — Я надвинула солнцезащитные очки на нос. — А теперь мне интересно, какой свежий ад ты приготовил специально для меня.

— Ты ранишь меня. — Он достал сигару, говоря тоном, который совсем не звучал обиженно. — Я бы никогда не стал готовить свежий ад специально для тебя. Хотя тебе вот-вот доставят щедрый кусок.

— Покончим с этим, Миллер.

— Я хотел сказать тебе лично, прежде чем ты узнаешь из слухов. Адвокаты, которых нанял твой отец, кажутся столь же компетентными, как и ручные камни, и, кажется, даже не могут замедлить скорость, с которой движется дата суда. — Он зажег сигару. К несчастью, даже выдыхая вонь прямо мне в лицо, он больше походил на модель с обложки Esquire, чем на антигероя мафиозного фильм

— Еще четыре женщины выступили вперед и решили присоединиться к иску Аманды Гиспен. У одной есть красочные, очень интимные фотографии, которые ей прислал твой отец. Не то, что ты хотела бы увидеть сама, а то, чем я обязан поделиться с другими, чтобы ревностно представлять своих клиентов, что означает включение этого в доказательства, чтобы фотографии были представлены в увеличенном виде в зале суда во время суда.

Прижав руку к краснокирпичному зданию своего офиса, я рвано вдохнула, стараясь не выглядеть такой опустошенной, какой была на самом деле. Это вышло из-под контроля. Теперь против него свидетельствовали пять женщин? А фотки были?

Он сделал это? Мог ли он?

Теперь я знала, почему моя мать сказала, что не хочет знать. Ответ был ужасающим. Одна жалоба была чем-то, что я могла перестроить в своей голове. Придумать оправдание, в отсутствие контекста и других жертв. Пять были проблематичными. Тем более, что, будучи сама женщиной, я знала, насколько подавляющей была перспектива сидеть на трибуне перед опытными адвокатами, подвергаясь допросам и расспросам о чем-то, что так сильно меня задевало. Я почувствовала, что у меня слабеют колени.

Кристиан пристально изучал меня, словно ждал, когда упадет пенни.

— Эта штука не исчезнет, Ари.

— Ари? — Я подпрыгнула, мои глаза расширились.

— Арья, — поправился он, слегка покраснев. — Твоя жизнь вот-вот рухнет, если ты не отойдешь от этого.

— Похоже на то, и ты слишком рвешься на фейерверк. Ты ожидаешь, что я откажусь от собственного отца в качестве пиар-клиента? — Я откинула волосы на одно плечо.

— Нет, я ожидаю, что он бросит твою фирму и избавит тебя от неловкого разговора. Попроси Джиллиан бросить его, если тебе неудобно это делать. — Откуда он узнал о Джиллиан? Неужели он искренне думал, что я поверила в то, что он беспокоится за меня и мое дело? — Ты должна поступить правильно, сделав шаг назад от этого. Хотя, если подумать, я понятия не имею, почему ты этого еще не сделала.

— Не притворяйся, будто знаешь меня, — выдавила я. — И не дыми на меня дымом. — Я выхватила сигару из его пальцев, сломала ее надвое и выбросила в ближайшее мусорное ведро.

— Ты сумасшедшая, — сказал он, но на его лице отразилось веселье, а не гнев. Ему нравилось раздражать меня. Он получал удовольствие от моего гнева. — Что, кстати, я нахожу странно восхитительным.

— Не флиртуй.

— Почему нет? — он спросил. Уф. Хороший вопрос. Притяжение сводило с ума.

— Клэр? — устало спросила я.

Он покачал головой.

— Твердо в прошлом по состоянию на прошлую неделю.

— Жаль это слышать, — сказала я монотонно.

Он ухмыльнулся.

— Нет, тебе не жаль.

— Ты прав. Сейчас я довольно сосредоточена на дерьмовом шоу под названием «Моя семейная жизнь».

— Понятно. — Он не мог перестать пялиться на меня, и наоборот.

— Я ценю предупреждение, мистер Миллер.

— Суд будет быстрым. Судья Лопес не хочет зрелищ. Доказательства неопровержимы. Это должно быть быстрое завершение.

— Сейчас самое время прекратить болтать. — Я повернулась к входной двери, готовая уйти.

— Арья?

Он был глухим?

Я повернулась к нему лицом, на моем лице была пластмассовая улыбка.

— Да, Кристиан?

— Не ходи в суд на следующей неделе. Там будут вещи, которые ты не хочешь видеть. Не говоря уже о том, что для тебя это самоубийство карьеры. — Голос у него был мягкий, глаза уже не такие холодные, как несколько дней назад в сауне.

— Некоторые вещи стоят того, чтобы умереть за них. Он мой отец.

— Да. Твой отец. Не ты. Как только ходатайство о объединении будет удовлетворено, все средства массовой информации будут об этом, и никакая милая фотография твоего отца в больнице, целующего младенцев, не заставит это уйти. Инвесторы заберут свои деньги из его хедж-фонда. Правление, вероятно, заставит его уйти в отставку. Обвинения изменились, изменилось и наказание, сама ткань дела. Конрад Рот не вернется на Уолл-стрит. Если ты все еще хочешь сделать карьеру, сейчас самое время дистанцироваться от него.

— Ты бы повернулся спиной к своему родителю? — Я сузила глаза, ища его.

Кристиан грустно улыбнулся, глядя вниз. Его большой палец перебирает коробок спичек.

— Я переезжал своих родителей с полуприцепом, чтобы выпить чашечку теплого чая. И я даже не чайный человек. Поэтому я не уверен, что я тот человек, которому можно задать этот вопрос.

Что-то в том, что он сказал, заставило меня почувствовать себя обнаженной. Виновной.

— Ты хочешь поговорить об этом? — Спросила я.

Он покачал головой, найдя мой взгляд.

— Нет. У тебя есть собственная семья, о которой нужно беспокоиться.

— Да. И я предпочитаю дать моему отцу презумпцию невиновности.

— Нет никаких сомнений. Его преступления — объективная реальность, полностью зафиксированная и засвидетельствованная. Я не убийца доброй репутации твоего отца. Я всего лишь коронер. Тело было уже холодным, когда я пришел сюда. Кроме того, есть еще один вопрос, который следует учитывать.