Она стоит и смотрит на меня, а ветер треплет ее волосы.

— Это пугает меня.

Я чувствую, как мои брови хмурятся.

— Что тебя пугает?

— Как сильно я хочу вернуться. Как сильно я хочу... тебя.

Она тут же сожалеет о своем признании. Я прочитал это по тому, как напряглись ее плечи. И тому, как она отворачивается от меня и вместо этого смотрит на океан.

— Скарлетт, — я подхожу ближе.

— Что?

Она по-прежнему не смотрит на меня, поэтому я беру ее за подбородок и поворачиваю ее лицо к себе.

— Я хочу тебя. Я всегда буду хотеть тебя.

Ее лицо искажается от недоверия.

— Ты не можешь знать. Что будет…

Я не ослабляю хватку.

— Я знаю. Ты моя жена. Не забывай про клятвы. Ты единственная женщина, с которой я когда-либо общался в баре. Я бы никому другому не отдал кольцо своей матери. Рисковал крупным деловым контрактом, потому что какой-то пьяный придурок описал, как он ее трахнет. Ты совсем другая, Скарлетт. Ты важна для меня, Роза. Я бы никогда не предпочел тебя кому-то другому. Не сомневайся в этом. Никогда.

— Я не хочу, чтобы ты что-то значил, — это заявление звучит с искренностью, которой обычно не хватает ее словам.

— Я знаю, — мой ответ мгновенный. Но эти слова наполнены таким жаром и тоской, что я ожидаю, что они оставят ожоги на моих губах. Я не уверен, когда мы стали такими. Когда она начала иметь такое чертовски большое значение.

— Но ты уже значишь.

— Знаю.

Она толкает меня.

— Тогда говори сам с собой, — ее тон вернулся к тому, который она обычно использует со мной.

Я хихикаю и притягиваю ее обратно к себе.

— Ты уже насытилась пляжем?

Она вздыхает и прислоняется ко мне.

— Да. Я устала.

Я подхватываю ее на руки и несу по причалу.

— Что ты делаешь? — бормочет она.

— Несу тебя.

— Не останавливайся, — командует она сонным голосом.

— Не остановлюсь

— Не отказывайся от меня.

— Не откажусь.

Остаток пути до пирса Скарлетт молчит. Она сворачивается калачиком на сиденье лодки, как только я укладываю ее. Поездка обратно на виллу занимает десять минут. Я привязываю лодку и снова поднимаю ее. Ее руки обвиваются вокруг моей шеи, когда она прижимается своей головой к моей. Тяжесть должна обременять. Вместо этого я наслаждаюсь этим. Я замедляю шаг, поднимаясь по каменной лестнице и пересекая задний двор, открывая дверь.

Большинство огней на вилле горят, сияя в темноте, как маяк. Скарлетт моргает, когда мы подходим ближе. Как только мы проходим через парадную дверь, я опускаю ее на пол. И она начинает раздеваться. Ее туфли разлетаются первыми. Затем она крутит и дергает молнию своего платья. Оно падает, столкнувшись с ее упрямством. Внезапно на всеобщее обозрение выставляется ее обнаженная кожа.

Я провожу рукой по лицу, когда она проходит через гостиную в одном розовом кружеве.

Убейте. Меня. Конечно, именно в эту ночь она решает устроить мне чертову выставку нижнего белья.

А потом и оно тоже исчезло.

Слова застревают у меня в горле, когда она подходит ко мне, полностью обнаженная.

— Почему ты все ещё в одежде?

— Потому что я не пьян.

— Я не пьяна.

— Конечно, — соглашаюсь я. Спорить с пьяным человеком, как правило, бесполезное занятие. Спорить с пьяной Скарлетт было бы все равно что биться головой о кирпичную стену: бессмысленно и больно.

— Я хочу, чтобы ты трахнул меня.

Иисус Христос. Я никоим образом не был готов к такому предложению. Да, я определенно думал о том, что это произойдет сегодня вечером, но не так. Не тогда, когда я понятия не имею, о чем она на самом деле думает. Чувствует.

— Не так.

На ее лице мелькает раздражение, за которым следует обида. На ощупь это похоже на ржавый нож. Несмотря ни на что, мы никогда не находимся на одной волне в одно и то же время.

— Это потому, что я должна умолять об этом?

Если она это сделает, я действительно потеряю самообладание.

— Черт возьми, нет.

И снова я сказал совершенно не то, что нужно.

— Думаю, ты не узнаешь, каково это — трахать свою жену.

Она бросает в меня мои собственные слова, а затем уходит в хозяйскую спальню, захлопнув за собой дверь для пущей убедительности.

Я запускаю пальцы в волосы, пытаясь стереть воспоминания о том, что только что произошло. Два шага вперед, три назад.

Гостевая комната рядом с хозяйской — чужая для меня. Я не заходил сюда уже много лет. Когда мой отец устраивает «семейный» отпуск, он всегда отправляется на Рождество в Альпы или на какой-нибудь тропический остров. Всякий раз, когда я проводил здесь время, я оставался в главной спальне. Я ни за что не войду туда сегодня вечером.

Я раздеваюсь до трусов и ложусь в постель.

Я просыпаюсь с сухостью в горле, когда на улице еще темно. Несколько минут кутаюсь в простыни, пытаясь найти удобное место, которое убаюкало бы меня и снова погрузило в сон. В конце концов, сдаюсь. Встаю и выхожу из спальни, направляясь в темную, тихую кухню.

Мне требуется три попытки, чтобы найти шкаф с бокалами. Я наполняю один из них холодной водой из-под крана, сливаю большую ее часть, снова наполняю и затем поворачиваюсь, чтобы уйти.

— Ты хочешь воды?

Она усмехается и отворачивается.

Я пересекаю кухню в несколько шагов и хватаю ее за руку.

— Скарлетт. Послушай, я…

Она резко поворачивается ко мне.

— Что? Чего ты хочешь от меня, Крю? Потому что я думала, что секса. Но я предложила его тебе на гребаном блюдце, а ты решил спать дальше по коридору.

— Ты не мыслила ясно.

— Ни хрена себе. Я не могу ясно мыслить рядом с тобой.

— Это самая милая вещь, которую ты когда-либо говорила мне, детка.

— Не привыкай к этому.

— Уже поздно.

Это, кажется, пробьет любую броню, которую она носит под своей тонкой ночной рубашкой. Клянусь, эти лоскутки короткой ткани приведут меня к смерти.

— Все ведь закончится, когда мы займемся сексом?

— Что?

— Забудь.

— Просто скажи, что ты имеешь в виду, Роза. Я, блядь, не умею читать мысли.

Она прикусывает нижнюю губу.

— Я хочу переспать с тобой. Но не хочу, чтобы это что-то изменило.

— Изменило что? Безразличное отношение в Нью-Йорке?

Она мотает головой.

— Не бери в голову.

Я делаю первый шаг. Стираю пространство между нами и прижимаю ладонь к ее талии, направляя ее ко мне.

Она делает второй шаг. Ее руки пробегают по моим рукам и плечам, прежде чем скользнуть в мои волосы.

— Просто убереги меня, хорошо? — шепчет она. — Убереги меня от завершения всего этого. Со мной все будет в порядке, пока у меня есть твоя защита.

— О чем, черт возьми, ты говоришь?

Скарлетт не отвечает. Она целует меня. Пьяняще, глубоко и возбуждающе. Этот поцелуй может стать главным праздником моей жизни. Я мог бы целовать ее часами. Запомнить точно, каково это, какая она на вкус, какие тихие звуки она издает, и этого все равно будет недостаточно.

Но я понимаю, что на этом все не закончится, когда ее рука скользит вниз. Прежде чем я успеваю подумать, а тем более отреагировать, она сжимает мой член в кулаке. С меня хватит. Я не собираюсь останавливаться. Тормоза не работают. Я хочу ее. Я хотел ее так долго, что трудно вспомнить время, когда я этого не хотел.

Она быстро справляется с моими боксерами, и я стягиваю шелк, который едва прикрывает ее. Я плохо соображаю, тем не менее достаточно осведомлен, чтобы понимать, что это не обязательно должно происходить на кухне. Я притягиваю ее к своему телу, и ее ноги обвиваются вокруг моей талии. Маневрировать по темному дому, неся ее на руках, нелегко, но я справляюсь.

Я бросаю ее на кровать, среди спутанных простыней, которые наводят на мысль о том, что она долго ворочались.

— Не могла уснуть?

— Прекрати болтать, — она хватает меня за волосы, возвращая меня к своим губам.