— Как долго ты в таком состоянии?

— Я не знаю. У меня похмелье, или усталость, или акклиматизация, или все вместе. Диван был ближе, чем моя кровать. Я никогда не уходила из офиса раньше пяти... никогда.

В последнем предложении нет необходимости. Я чувствую какое-то странное побуждение оправдать тот факт, что я раскинулась на подушках, как морская звезда, пока еще светло. Чтобы доказать, что я не сижу сложа руки и не получаю зарплату. Еще раз повторяю, мне должно быть все равно. Однако меня волнует, что моя тушь, должна быть, размазана, волосы спутаны, а моя трудовая этика кажется сомнительной.

Крю не отвечает. А потом, внезапно, я уже не лежу горизонтально на диване. Я невесома, по крайней мере, так кажется поначалу. Через несколько секунд я уже раскачиваюсь. Я сосредотачиваюсь на твердом прессе и руках. Моя голова не одобряет это движение. Остальная часть моего тела наслаждается ощущением Крю, несущего меня. Но я все равно протестую.

— Что, черт возьми, ты делаешь?

— Насколько ты не в себе? Мне кажется, это очевидно.

Мне не хочется выходить из этого состояния. Все ощущения, которые я испытываю прямо сейчас, — те, ради которых стоит быть в сознании. Хуже того, я смогу вспомнить это позже. То, как он хорошо пахнет. Прикосновение металлического круга к коже моего бедра, символизирующее, что он принадлежит мне.

Я прочищаю горло.

— Это очень мило с твоей стороны, но я в порядке, — я вкладываю в последнее слово столько уверенности, сколько могу собрать.

— Думаю, что диван не согласился бы.

Крю начинает подниматься по лестнице. Я перестаю спорить. Если он будет упрямиться по этому поводу, мне лучше притвориться, что в этом нет ничего особенного. Как будто я все время позволяю мужчинам носить меня на руках.

Он поворачивает направо, как только мы поднимаемся по лестнице, и направляется прямо в мою спальню.

— Ты все изучил? — вопрос звучит сухо. Здесь семь гостевых спален, за вычетом той, которую он считает своей.

— Что твое, то и мое, детка.

— Не называй меня так, — бормочу я. Тепло его тела просачивается в мое, и от этого меня клонит в сон. Я плохо спала несколько недель. Перед отъездом в Париж я очень нервничала из-за предстоящей свадьбы. В Париже я работала допоздна, и меня рано будил шум рынка под моим балконом. Я не была бы шокирована, если бы через час проснулась на диване и узнала, что это был сон.

Вместо того, чтобы бросить меня на кровать, Крю относит меня в смежную ванную и усаживает на мрамор, который окружает ванну.

— Что ты делаешь? — я задаюсь вопросом.

Он не отвечает. Становится очевидно, когда он открывает кран и высыпает туда соль и мыло из стеклянных емкостей, расставленных вдоль подоконника. От воды начинает подниматься пар, смешиваясь с ароматами розы и эвкалипта, постепенно образуя пузырьки.

Как только ванна наполняется, Крю выключает воду и поднимает меня на ноги. Я не боюсь, что могу заснуть в ванне. Я гораздо больше обеспокоена тем, что этот милый жест может заставить меня сказать или сделать что-то очень глупое.

Глаза Крю держат меня в заложниках, когда он тянется ко мне за спину и дергает за молнию моего платья. Я чувствую, как замок тянется вниз. С тихим свистом шелк падает на пол, оставляя меня стоять в нижнем белье. Он не опускает взгляда. Синие глаза обжигают меня, приковывают к месту.

Его прикосновение холодное и отстраненное. Руки не задерживаются, когда он расстегивает мой лифчик и опускает мои стринги. Через несколько секунд я стою обнаженная прямо перед ним.

— Тебе нужно, чтобы я принес тебе что-нибудь? — он держит зрительный контакт, не опуская взгляда.

— Я... — я прочищаю горло и мотаю головой. — Я в порядке.

Возбуждение — лучший энергетик, чем кофеин. Я больше не беспокоюсь о том, что засну и случайно утону. Я стою перед ним, совершенно голая, в то время как он полностью одет. После того, как он налил мне ванну, Крю ведет себя так, будто все это обычное явление.

— Я буду пить в библиотеке, если понадоблюсь, — в его тоне невозможно не заметить поддразнивания. Надеюсь, это потому, что я назвала его предсказуемым, а не потому, что он подозревает, что я проводила ночи в Париже, шпионя за ним.

— Хорошо, — слово вылетает быстро.

Ему нужно убираться отсюда. Прежде чем я узнаю, насколько серьезно он относится к мольбам. Прежде чем я буду умолять.

Крю исчезает, закрыв за собой дверь ванной. Я залезаю в ванну, позволяя горячей воде сантиметр за сантиметром обволакивать мое тело, пока я не привыкну к температуре. Это похоже на рай. Пар прочищает мне голову, а тепло прогоняет долгий день путешествия, за которым следовала работа.

Я сижу в ванне, пока вода не начинает остывать. Как только становится прохладно, я вылезаю и надеваю шелковый халат, не потрудившись высушить волосы или расчесать их. Когда я возвращаюсь в свою спальню, на столике рядом с кроватью стоит стакан воды. Вместе с бутылочкой тайленола. Я застываю на месте на несколько секунд, неожиданные эмоции угрожают захлестнуть меня.

Приняв две таблетки, проскальзываю под прохладные простыни и сразу же засыпаю.

8. Крю

Ее глаза расширяются, когда она видит меня. Я наблюдаю за ней достаточно внимательно, чтобы заметить едва заметную перемену в ее лице. Если не считать глаз, выражение лица Скарлетт остается неизменным. За ней следуют две женщины. Одна из них лихорадочно печатает на своем телефоне, вероятно, делая заметки. Другая пытается удержать огромную стопку бумаг.

Шаги Скарлетт не замедляются, когда она шагает прямо ко мне. Когда девушки приближаются, я слышу, о чем они говорят.

— Забронируй ресторан «Хопкинс» на четверг. Скажи им, что мне нужно два места, желательно три. Я уже разобралась с моделями, и все образцы от Шанель должны прибыть в понедельник. Скажи Джанетт Ричардсон, что мне нужна ее статья о фонде дикой природы на следующей неделе, или ее уволят до нового года. То же самое и со статьей о путешествиях. Мне нужна окончательные варианты к среде.

Она останавливается рядом со мной.

— Крю.

— Скарлетт.

— Готов?

— Ты не собираешься меня представить?

Скарлетт бросает на меня раздраженный взгляд, прежде чем снова повернуться к двум женщинам.

— Крю, это Лия, моя главная помощница.

Миниатюрная блондинка с короткой стрижкой и в черных очках слегка улыбается мне.

— И Андреа, мой руководитель отдела редакциии.

— Приятно познакомиться с вами обеими, — я улыбаюсь.

Андреа бросает на меня равнодушный взгляд, в то время как Лия отводит его. Работа со Скарлетт явно повлияла на них.

— Я буду в офисе завтра, если вам понадобится связаться со мной, — говорит Скарлетт. Ее тон оживленный. Обе женщины ловят каждое слово. — Ты принесла эскизы Лоренцо? — спрашивает она Андрею.

Не говоря ни слова, Андреа протягивает одну из папок. Скарлетт открывает ее и пролистывает несколько страниц.

— Идеально. Хорошего вечера.

— Хорошего вечера, — хором говорят они обе, игнорируя меня. Какими бы подробностями не делилась обо мне Скарлетт, это явно были не комплименты. И девушки явно преданы ей. Такую преданность нельзя купить, ее можно только заслужить. Это заставляет меня восхищаться ею еще больше, с самого начала в ней не было недостатка. Она купила этот журнал и превратила его в процветающее предприятие. Я впечатлен. Горжусь, несмотря на то, что у меня нет никаких заслуг, которыми я мог бы похвастаться. Мое единственное достижение заключается в том, что Скарлетт, похоже, стремится проводить в моем обществе как можно меньше времени. Она работает по девяносто часов в неделю.

Я двигаюсь, отходя от лимузина, к которому прислонился, и открываю дверь. Андреа и Лия исчезают в здании, в котором находятся офисы «Хай Кутюр», оставляя нас на оживленной улице.

— Какой джентльмен.

— Ты бы думала по-другому, если бы была достаточной смелой, чтобы остаться со мной наедине.

Глаза Скарлетт вспыхивают, когда она садится на кожаное сиденье, поправляя синюю органзу так, чтобы она прикрыла икры, которые я только что увидел. Платье, которое на ней надето, с открытыми плечами и глубоким вырезом, который скрывает изгибы ее груди. Глядя на нее сверху, для меня открывается чертовски красивый вид.