Есть! Я так и думал, что пока нет Дюррера или нового руководителя группы по борьбе с партизанами, полковнику придется это делать самому. Так и вышло. Теперь все зависит от Анны, сможет сделать точный выстрел, значит, весь труд не пройдет даром.

Полковник явно ценит свою шкуру, за его легковушкой по улицам Ровно следовал целый грузовик солдат вермахта, вооруженных до зубов. Надеюсь, парни вытащат Аню, иначе придется вмешиваться самому, а это уже крайний случай.

План атаки прост, как три копейки, главное, чтобы полковник Бербок его не усложнил. Я ехал вместе с ним, указывая дорогу, возле нужных домов мы остановимся, я буду настаивать на осторожности и попрошу не подъезжать близко. Это и Ане даст время выбрать удобный момент, да и выглядит убедительно. Далее, когда солдаты частично окружат дом, а сделать это полностью мешает застройка, наши ребята внутри дома откроют огонь из четырех автоматов и ручника. Да, их там всего пятеро, но подходы к дому таковы, что они, при удачном исходе, там роту положат, прежде чем до них доберутся. В какой-то момент и должна выступить Анна, убрав полковника, дальше сплошная импровизация. Партизаны взорвут несколько гранат, я должен попасть под оглушение, в этом есть сложность, опять дырявить шкуру не хочется, больно это, а чтобы изобразить контузию, я должен находиться рядом. Кстати, машины с партизанами возле комиссариата, водителю которой я подавал знак, уже не было, это обнадеживало, надеюсь, ребята что-то предпримут в отношении Розенберга.

По пути к месту засады полковник внезапно потребовал от водителя остановиться. Подбежавший тут же лейтенант, ехавший в грузовике, получил приказ снять с поста бронетранспортер. А я его и не заметил, ну полковник, сука, чует близкую смертушку, заметил на одной из улиц пост и тут же сообразил, как усилить свой отряд. Я только сглотнул, в глотке пересохло, да и страшно было. Оказавшись на нужной улице, я озвучил свои мысли на предмет скрытности, но полковник поступил по-своему.

– Какой дом, унтер-офицер?

Колонна притормозила, лейтенант вновь возник рядом с дверцей полковника.

– Четвертый слева, блекло-зеленого цвета, господин полковник, но я думаю, все же опасно подъезжать прямо к нему.

– Гельмут, – обратился Бербок к лейтенанту, – окружить дом, по готовности доложить, пустите бронетранспортер перед собой, пусть встанет так, чтобы иметь хороший обзор.

Лейтенант как и ранее, произнес только одно слово, «яволь» и побежал исполнять. Хреново, черт возьми, так они еще и партизан перебьют, и Анна ничего сделать не сможет.

За несколько томительных минут в ожидании я чуть не съел собственные губы, нервы что-то совсем ни к черту становятся, даже странно как-то. Но все же ожидания мои были не напрасны, дальше все пошло как по сценарию. Рассредоточив солдат по улице перед нужным домом, лейтенант ждал команды от полковника. И дождался ее.

– Лейтенант, начинайте штурм, незачем устраивать тут переговоры, сделайте все быстро.

– Нам не нужны пленные? – уточнил лейтенант.

– Нет, Гельмут, авиаразведка утром принесла данные по местонахождению основного отряда бандитов, там сейчас проводят бомбардировку с воздуха, да и по земле уже полк на подходе. Ничего нового они нам дать не могут, а узнавать о местном подполье тоже нет надобности, как бы ни печально это было говорить, но мы вот-вот оставим Ровно, переберемся пока в Луцк, а дальше кто знает, что будет. Конечно, предателя хотелось бы видеть живым, перед тем как его повесят, но не станем рисковать, действуйте. Если решат сдаться, дайте им такую возможность, но будьте предельно осторожны. Разыскиваемый человек очень опасен, запомните.

Партизаны сидели тихо, им отлично видна улица, но они ждут появления полковника, только при угрозе их захвата они откроют огонь. Еще один туз в рукаве, это второй пулемет в доме напротив. Строение частично развалилось и не представляет собой что-то интересное, но там укрывается наш человек, причем один, отчаянная голова. При удачном стечении обстоятельств партизаны вполне способны перебить всех, кто сейчас собрался тут, но нам этого не надо, меня как всегда нужно оставить целым.

Все пошло не по плану, и я очень расстроился, но человек только предполагает. Немцы внезапно решили направить трех человек проверить наш засадный дом с пулеметчиком, на предмет опасности, не стоило считать их дураками, они прекрасно поняли, что находящийся у них за спиной дом представляет опасность. Пулеметчик не мог просто уйти, задача у него другая, поэтому парень дождался момента, когда немцы вошли внутрь, и открыл огонь. Полковник Бербок даже на сиденье подскочил от неожиданности, а я для правдоподобности упал на пол.

– Хитрые сволочи, устроили засаду! – прокричал Бербок. – Атакуйте, лейтенант, хватит ждать, и так понятно, что они не собираются сдаваться! – Я ожидал, что полковник так и будет сидеть в машине, дожидаясь результата, поэтому лихорадочно искал решение, но он поступил еще хуже. – Макс, отъедем в сторону, укроемся за вон тем домом, где нас не достанут, – пробасил немец.

Водитель, не глушивший машину, с хрустом воткнул передачу и начал разворачивать автомобиль. Мало того что этот трус Бербок не вылез, так еще и свалить хочет. За тем домом, куда он указал шоферу, он будет в безопасности и от Анны, и от партизан.

На улице между тем начался Сталинград. Ребята из засады прекрасно все видели и поняли, что дальше тихариться смысла нет, и открыли огонь. С немецкого броневика ударил пулемет, солдаты быстро рассредоточились по улочке и так же постреливают в двух направлениях. Водитель полковника к этому времени развернул наконец машину и хотел было нажать на газ, как рядом рванула граната, а за ней вторая. Меня натурально так оглушило, даже играть не пришлось, а в следующий момент осыпало стеклом. Боясь поднять голову, не хватало мне еще снова пулю получить от своих же, хватит и одной, я лежал на полуоткрыв рот. Машина продолжала движение, но очень медленно, причины я не знал, но догадывался, а через несколько секунд легкий удар подтвердил мои мысли. Машина уткнулась в ближайший дом или остатки забора, я пока не видел этого, но то, что водитель убит, понял сразу. А еще, после удара и остановки автомобиля, на меня вдруг навалилось что-то тяжелое.

– Господин полковник, господин полковник! – закричал я, осознав, что на мне лежит именно Бербок.

В ответ я не услышал ни слова, обрадовался, как настоящий ребенок. Не знаю, выстрелами из дома или от гранаты, но то, что немцу досталось от партизан, было точно. Стреляли рядом все менее интенсивно, и я решил все же поднять голову. Согнувшись пополам, головой к моим ногам, на мне лежал полковник, серьезно так придавив меня. Попытавшись его отодвинуть, не преуспел, слишком тяжелый, гад, да и неудобно это делать в такой позе. Видя, что Бербок никак не реагирует на мои потуги, я решился и притронулся к его шее. Едва поднес руку к голове, понял, что на нее течет что-то горячее. Следующее действие я проделывал уже смелее, попросту поднял голову полковника, грубо пихая ее ладонью, увидел в виске дыру. Кровь, пульсируя, толчками вытекала из разбитого виска немца, и при виде такой картины мне даже дурно стало. Нехило ему так арийский череп попортило, выглядит жутко.

Решив, что стрельба заканчивается, скорее всего наши отошли уже, не верю, что немецкие солдаты смогли их просто убить, хотел уже было вылезать, но тут вновь рванула граната, да еще и рядом с левой дверью. Голова закружилась, появились пятна перед глазами и пропал слух, но взамен пришла боль.

«Неужели опять зацепили?» – мелькнуло в голове, и свет окончательно погас.

Очнулся я в знакомой уже палате, да и сестра, женщина преклонного возраста, оказалась знакомой. Я медленно покрутил головой и ощутил ужасный дискомфорт в области зрения. Глаза не успевали за поворотом головы, и захотелось блевать. Крутило меня серьезно, да и боль в голове вдруг накатила такая, как будто мне на голову поставили тяжелый ящик и давят им.