– Может, и так, а зачем тебя вызывают?
– Ой, Анют, ну я не знаю, – пожал я плечами, – может, чего о немцах спросить хотят.
И действительно, хотели. Только не спросить, а послать к немцам. Точнее, в Ровно. Ни вчера вечером, ни сегодня с утра из города не было никаких вестей, а это плохо. Могло случиться все что угодно, от перехвата курьера до полной ликвидации подполья. Последнее затея маловероятная, но все же допустимая. В Ровно у нас четыре независимые группы, накрыть сразу всех… Не, я в такое не верю.
Медведев ставил задачу лично, нужно проверить эти группы, с руководителями двух предстоит встретиться лицом к лицу, а вот с двумя другими только через агентов. За ночь штаб все же принял решение о смене места дислокации, даже рапортовал в Москву, там идею поддержали. Уходить будем недалеко, в общем-то, но не как я думал – в Белоруссию. Там сейчас своих проблем хватает, немцы очень активны в белорусских лесных «просторах» и стремятся уничтожить партизанский край, от которого слишком много неприятностей.
– В первую группу из восьмидесяти человек я включил только бойцов. Подыщут местечко для лагеря, один взвод продолжит обследовать новую местность, а остальные бойцы пойдут навстречу к выдвинувшейся из лагеря второй роте. Вторая партия будет многочисленнее, в нее войдет множество гражданских, и идти им будет труднее всего…
Уходил я через пару часов с угрюмым видом, Анну назначили в первый отряд, причем он войдет и в группу, что останется на новом месте. На сердце почему-то вдруг стало неимоверно тяжело, казалось, оно стучать стало реже.
– Береги себя, – прижалась ко мне Анна.
– Я это тебе хотел сказать. Даже не думай куда-то лезть. У тебя винтовка, запомни это, выбрала местечко и работаешь. Больше двух выстрелов с одного места…
– Да помню я, – улыбнулась девушка. – Захарка, ну я же не смогу за спинами ребят отсиживаться…
– Именно за спинами, именно! – вскипел я. – Ты – снайпер, а не штурмовик. Ювелир на поле боя, понимаешь?
– Ты мне столько раз это говорил, – улыбалась девушка, а я понимал, что возможно, вижу ее сейчас в последний раз.
Она действительно не станет сидеть за спинами товарищей, не так тут воспитывали молодежь. Сердце совсем сжалось, кажется, перестало работать, в ушах какой-то шум…
Узнав, кого отправляют в первой группе, я нашел именно того, на кого больше всего мог рассчитывать. Матвеич как всегда идет в первых рядах, один из самых опытных бойцов отряда, неоднократно раненный, но видевший всё и вся.
– Матвеич… – начал я разговор и почти сражу закончил.
Мужчина улыбнулся мне так тепло, по-отечески, что я лишь зажмурился и покивал.
– Она мне как дочка, сам сдохну, но ее вытяну, – просто ответил мне Матвеич, которого я до сих пор хочу называть Кузьмичом, уж больно он на артиста из «Охоты» похож.
– Главное не дай ей с мужиками в атаку идти, она же с оптикой, пусть прикрывает. Заставляй, иначе не послушает. Можешь даже пониже спины приложить, чтобы дошло быстрее.
– Себя береги, немцы злые сейчас, а ты в самое логово.
– Да мне что, – отмахнулся я, впрочем, и сам знаю, что опасное у меня задание, – главное, чтобы никого из школы не было в городе, а так по фигу
– Вот именно, ты же не знаешь, с кем приезжал этот хренов майор, вдруг оставил кого-то из пацанят, кто знал в лицо того Юрко.
– Все может случиться, разве угадаешь тут, – кивнул я, соглашаясь.
Задание у меня было очень сложным. Сойтись с подпольщиками, предупредить о смене места дислокации, а затем самое главное, «слить» немцам партизан. Ну, как слить, повторить то, что уже делал. С утра Медведев отрядил десяток бойцов на обустройство ложного лагеря, в который мне нужно притащить немцев, но не ранее завтрашнего обеда, иначе ребятам не успеть. Да-да, все на первый взгляд просто, явиться к немчуре, доложить, что нашел, наконец, лагерь партизан, направить их по нужному следу, естественно, те потащат меня с собой, и это самое опасное. Малейшая угроза егерям, а в засаде как бы угроза это главное, и мне пустят пулю в затылок.
Едва вышел на дорогу, попал в руки немцев. Не жандармы, обычные пехотинцы, совершавшие «турне» между населенными пунктами по приказу командования. Патрулируют они. Я вылез из кустов и спокойно шел себе минут пять, пока сзади не послышался шум мотора. Ладно хоть не стреляли, а то с них бы сталось. Услыхав усталый рев «Опель-Блица», я остановился и обернулся. На меня из открытого кузова смотрели сразу три винтовки, позади них виднелись и другие головы солдат вермахта. Грузовик резко остановился, и два солдата, спрыгнув, устремились ко мне. Не задавая вопросов и даже не угрожая, просто скрутили мне руки, заведя их за спину, и потащили в кузов. Закинув (блин, плечом ударился о борт) меня внутрь, солдаты, а было их тут около десятка, продолжили разговор. Было и смешно, и горько. Обо мне у них вылетело лишь то, что поймали очередного связного партизан, а в остальном ругали какое-то приезжее начальство, которое устроило им эти поиски, благодаря которым они третьи сутки на ногах.
Те, что закинули меня в кузов, сели рядом на лавочки и даже не смотрели в мою сторону. Сейчас им выдать себя или подождать и посмеяться позже?
– Господа, что такое приказ, я понимаю, но мне может быть скажут, почему вы так грубо обходитесь со мной? Я военнослужащий, не смотрите на возраст.
– Молчать! – рявкнул один из фрицев, перекрикивая рев мотора.
– О, господин фельдфебель, извините, ранее вас не разглядел, – едва сдерживая смех, продолжал я, фельдфебель был настолько смешным, что губы сами растягивались в улыбке. Толстый, явно очень низкого роста, хотя сидя и не поймешь особо, глаза навыкате, нос картошкой, и это арийцы? Мама дорогая, да бомжи лучше выглядят. – Почему вы хватаете людей и не спрашиваете их документы?
– Я сказал – заткнись! Зоравски, ну-ка проучи этого щенка! – махнул рукой фельдфебель солдату слева от меня.
– А потом пойдешь под трибунал, вместе со своим командиром! – уже грубо ответил я, заметив, что солдат поднимает руку. – Рядовой абвер-команды «Восток», Осипчук, группа «Киндер 43»! – я вытащил документы, спрятанные под подкладкой курточки, и протянул фельдфебелю.
– Да мне плевать, кто ты, в комендатуре разберутся, – фыркнул старший и не взял мои документы.
– Порядок вы знаете, применение силы к военнослужащему…
– Зоравски, да заткни ты его! – заорал фельдфебель.
Сидевший рядом солдат не решался, а взглянув на меня, сделал страшное лицо и прошипел:
– Замолчи, иначе я тебя ударю, мне ничего не будет, я выполняю приказ.
Блин, так-то он прав.
– Хорошо, но я доложу своему командиру! – последнее слово было за мной.
Сгрузили меня в комендатуре Ровно, но, отдам должное, просто велели спрыгивать, а не выкинули. Уж помогли ли мои слова или тут что-то другое, теперь не разберешь, да и не хотелось, в общем, тут другая проблема нарисовалась.
– Документы! – требовательно навис надо мной высокий, но толстый офицер в звании майора.
Уж не Дюррер ли? Я-то рассчитывал тихо попасть в город и узнать, уехал ли он уже, а тут меня доставили прямиком к нему. Ну как прямиком… В комендатуре быстро разобрались, кто есть кто, там меня даже помнили, а уж с документами и вовсе прошло быстро. Фельдфебель даже выражение лица не поменял, как смотрел пренебрежительно, так и продолжил. Выслушав вердикт, что я вроде как свой, он без извинений тупо ушел, а мне велели подождать, так как на меня есть распоряжение от командира моей группы. Так я и оказался в кабинете Дюррера и думал только об одном, сумею вырваться или уже нет.
Внимательно прочитав мои бумаги, все же они были несколько другими и отличались от выданных ранее в школе абвера, майор неожиданно вернул их мне и заходил по комнате.
– Когда вы попали ко мне, вас было тридцать два курсанта. – Юрко мне так и рассказывал. – Всего за месяц боев здесь, в наших тылах, в боях с бандитами, от группы осталось восемь человек. Отчего такие потери, рядовой?
