– Да нормально все, доктор, – сморщился я, когда тот подсунул мне под нос что-то ужасно вонючее, даже слезу выбило.

– Мина рванула, говорят, прямо рядом с тобой, а тебе ничего! – восхищенно проголосил доктор, сияя улыбкой.

– Бывает, – скромно заметил я. – Наши дальше пошли? Отступающие…

– Да все хорошо, полковник с фланга так вломил гитлеровцам, что уже в село входят, а наши отсюда дали указание минометчикам, и те раздолбали бегущих бульбашей. Бой заканчивается, скоро возьмем село, отдыхай давай, я сейчас скажу, чтобы телегу прислали, вывезут тебя в лагерь.

– Да нормальный я, товарищ военврач, отпустите меня! – взбунтовался я.

– Это мне решать, – став в одно мгновение строгим командиром, военврач нахмурил брови, – я сказал в лагерь, значит, в лагерь.

– Но… – хотел было продолжить я, но врач так же резко подобрел и заявил, что в селе и без меня справятся, самое тяжелое позади.

И я успокоился, и дал возможность бойцам поухаживать. Меня бережно уложили на подъехавшую телегу, даже чуточку смешно было, я ж целый совсем, только в голове гудит, и куда-то повезли.

А увезли довольно далеко от места боя. Как убедился чуть позже, сюда свозили раненых, доктор и помощники из возрастных бойцов старались успеть вывезти всех. Здесь, в лесу, под кронами деревьев, за ранеными ухаживали сразу три женщины. Медсестры оказались чересчур заботливыми, принялись кудахтать на украинском, ласково поглаживая меня по голове. Еле отбрехался, пришлось быстро встать и убедить их, что я не ранен, а сюда меня притащили целиком и полностью по воле доктора. Чтобы не казаться лентяем, подрядился помогать женщинам с по-настоящему ранеными бойцами. Многого уже насмотрелся за то время, что нахожусь в этом времени, мирной жизни-то я и не видел, все война и война, поэтому вид ран меня не пугал вообще. Было одно исключение, еще в Сталинграде, увидел частичное скальпирование черепа, вместе с лицом, вот там картина была жуткой, блевал долго. А тут в основном пулевые ранения, правда, у одного бойца тяжелое, в голову. Из разговоров медсестер понял интересный факт для себя, тяжелых, оказывается, партизаны отправляли на Большую землю, самолетом. Не всегда, конечно, когда получалось, но часто.

Находясь здесь, в лесу, практически не слышал звуков боя, лишь общий гул вдалеке, и то он вроде как становился все тише. Судя по тому, что слышал и видел перед отправкой меня в лес, нашим удалось войти в село и они нехило так прессовали немчуру с оуновцами, надеюсь, все у них получилось. Как будут использовать меня, не представляю, если информация разошлась, скорее всего, к немцам мне теперь хода нет, совсем. Я не расстраивался, да и надоело ходить по лезвию бритвы, буду проситься в отряд простым бойцом.

Но, как всегда, я размышлял, а действительность оказалась совсем другой. В лесу, с ранеными я пробыл весь вечер и ночь, а под утро двинули в лагерь. Прибыл гонец от командира отряда и приказал снять санбат и возвращаться на место дислокации. С тяжелыми повозками, загруженными ранеными бойцами, мы двигались по лесу целый день, лишь в темноте прибыв в отряд. Не зная, куда себя деть и что делать, пошел искать командира. Суета в лагере была серьезной, люди сновали туда-сюда и все занимались делом, в палатках никто не сидел, поэтому Медведева нашел у доктора.

– А, вот и наш беглец объявился, – заметил врач, едва я оказался рядом.

– Почему беглец? – нахмурил я лоб.

– Тебе приказали быть в санбате, почему сбежал?

– Товарищ командир, разрешите ответить товарищу военврачу? – обратился я нарочито по уставу к Медведеву

– Обращайтесь, старший сержант! – кивнул полковник и чуть улыбнулся, одними губами, но я разглядел.

– А вот не хрен было меня, товарищ партизанский военврач, запихивать к раненым, там у сестер и так забот полон рот, а вы им еще и меня, здорового подсунули! – выпалил я.

– Ладно, не кричи, – махнул рукой Медведев, – это я приказал тебя из боя вытащить, не хрен тебе там делать было. Ты свое и так перевыполнил, да еще и едва не погиб, мне рассказали о бэтээре и минном обстреле. Молодец, сержант, выражаю благодарность!

– Служу трудовому народу! – четко выговорил я. – Товарищ полковник, Дмитрий Николаевич, как прошло?

– Людей много побило, погибших тоже много, – полковник снял фуражку, у него такая классная, чекистская, кожаная, и вытер лоб рукавом. – Ночью самолет будет, поможешь с кострами?

– Конечно! – кивнул я.

– Отдыхай пока, тебя разбудят.

Я вновь кивнул и, спросив разрешения, ушел искать Анну. Наконец, настало время вспомнить и о девушке. Не то чтобы я забыл о ней, просто сперва командир, а девушки потом. Да и видел я ее, как только в лагерь пришли с санитарным обозом, издалека, но видел точно, что жива и здорова. Да и не должно было ее зацепить, Медведев использовал ее умения по профилю, она же отличный снайпер. Вот и находилась от села на подходящем расстоянии и не приближалась к нему. Я слышал, как ставили задачу всем стрелкам с оптикой, а таких в отряде трое. Находиться на дистанции уверенного поражения, вести наблюдение и отстреливать офицеров и пулеметчиков. По мере продвижения отряда, двигаться к селу, но крайне осторожно, на этом Медведев настаивал особо.

– Живой?! – устало встретила меня моя… да, черт возьми, МОЯ девушка и обняла. – Сказали, что тебя с ранеными отправили, я испугалась.

– Да нормально все, мина близко хлопнула, оглушило чуток, ты как сама-то?

– После того, что они со мной чуть не сотворили? Да хорошо. Плохо то, что мало удалось сделать. Товарищ полковник запретил подходить близко, я хотела, так он и ребятам приказал меня не пускать. Всего семерых сняла, зато трое немцы были, – с нотками важности в голосе объявила девушка.

– Сколько смогла, все твои, – покачал я головой, – молодец, пойдем я тебе водички полью, умоешься.

– Да меня целиком надо замачивать, пропахла вся, как…

– Да нормально ты пахнешь, – демонстративно втянул носом воздух я возле лица девушки, – женщиной.

– Дурак, – махнула на меня рукой Аня, но сама улыбалась. – Тут рядом пруд есть, пойдем туда?

– Так ведь вода-то холодная уже, – удивился я.

– А ты костер разведешь, да и одеяло прихвати, не замерзнем, – а в голосе слышны нотки похоти. Ну да, бой-то еще вчера закончился, отошла уже, сейчас усталость в нас обоих только от долгой дороги.

– Так туда, наверное, весь лагерь ходит? – не то чтобы я сильно стеснялся, но да, стеснялся, конечно.

Не хотелось дурацких разговоров за спиной, а то и в лицо.

– Нет там никого, до него шагов восемьсот топать, тут ближе есть, в него все и ходят. Я тот случайно нашла, о нем знают, конечно, но из-за расстояния никто не пойдет. Да и привыкли местные жители мыться прямо тут, даже баня есть, ты не знал?

– О как! – восхитился я. – Отлично, как-нибудь сходим.

– Ну уж нет, в лагере не дай бог! – серьезно и строго объявила Аня.

– Тогда собирай необходимое и пошли?

Мы взяли полотенца, конечно, были и они, снабжение у отряда Медведева вполне сносное, самолеты они часто принимают, одеяла и мыльно-рыльные принадлежности, а также, предупредив на всякий случай командира, незаметно ушли из лагеря.

Медведев все давно понял и не препятствовал, но попросил помнить о ночном выходе на встречу самолета. Идти далеко, километров шесть, как он сказал, так что времени у нас всего пара-тройка часов. Ну и пусть так мало, зато они все наши!

Лесной дальний пруд оказался на деле небольшим, а главное, не заросшим озерцом, располагавшимся на полянке среди берез и елок. Благодаря полянке вода была открыта для солнца и за день все же немного грелась, несмотря на близкую осень. Разведя костер, устроив его под деревьями, пошли мыться.

Как и предполагал, наш внезапный секс еще не сделал Анну раскрепощенной, хотя бы со мной. Когда дошло до снятия одежды, она тихо попросила отвернуться. На что я прямо, без поиска подходящих слов, ответил:

– Ань, мы вроде как близки были, чего ты стесняешься?