Эта вещь настолько точно вписалась в формат, который Кэмпбелл вырабатывал для журнала «Astounding», что он отбросил блестящее новое название, придуманное Хайнлайном, и заменил его максимально обобщенным, подходящим для научной фантастики в целом (так как все виды спекулятивной фантастики возникают в тот момент, когда рассказчик спрашивает себя: «Что будет, если?..» – а научная фантастика, в частности, продолжает этот вопрос в будущее: «…если это будет продолжаться?..»). Фактически Кэмпбелл был настолько впечатлен новеллой (объем рукописи был примерно 35 000 слов), что присвоил ей свою недавно придуманную категорию «Nova», которой отмечал существенные прорывы в научной фантастике. Хотя многие читатели были не согласны с выбором Кэмпбелла для очередной «Nova» – ведь читатели палп-фикшн весьма консервативны при выборе чтения, – «Если это будет продолжаться…» и «Слэну» ван Вогта, вышедшему позже в том же году, суждено было стать классикой современной научной фантастики, поистине знаковыми вещами эпохи Кэмпбелла. Это произведение закрепило статус Хайнлайна как одного из ведущих писателей-фантастов в тот момент, когда он имел в активе только четыре опубликованных рассказа, в самом начале его почти полувековой писательской карьеры.

«Если это будет продолжаться…» должно было войти в третий том запланированной издательством «Shasta» пятитомной «Истории будущего». Этот проект провалился по нескольким причинам – Хайнлайн потерял в заработке из-за того, что пришлось заниматься «Человеком, который продал Луну» для продвижения первого тома; кроме того, его раздражали особенности деловой практики «Shasta». Он хотел разорвать контракт и не собирался тратить усилия на книгу, которой суждено было превратиться в еще один источник трений. Тем не менее «Если это будет продолжаться…» нуждалось в серьезной редактуре и расширении, для того чтобы придать ей окончательную форму.

За четырнадцать лет, прошедших с момента ее написания, Хайнлайн освоил новые уровни техники, и он хотел использовать некоторые из них, чтобы превратить эту историю из палпа если не в «литературу», то по крайней мере в нечто более важное, чем то, что появилось на страницах «Astounding». Слава богу, ему не нужно было притормаживать в вопросах секса или мировоззрения, и он задумал новый сюжетный ход для истории, благодаря чему Джон Лайл открыл для себя суть Америки, которой Джона лишили Скаддер и его преемники-Пророки. И он повторил бы тот путь, каким ранее прошла Америка, – прочитав «Документы федералистов» и труды отцов-основателей. Освобождение Джона Лайла от культурного ханжества теократии должно было привести его к открытию того, как быть политически независимым человеком, – это та тесная связь, о которой Хайнлайн говорил Кэмпбеллу, когда обсуждал с ним социальные нравы и политику в романе «Нам, живущим».

В 1953 году, отбросив запреты и табу, наложенные издателем «Street & Smith» на «Astounding» образца 1939–1940 годов, Хайнлайн переработал новеллу, увеличив ее объем до 55 000 слов, и реализовал свой изначальный замысел: историю обычного человека, перешагнувшего свои естественные ограничения. Как говорил радикально-католический помощник редактора Джона Кэмпбелла, он был «чертовски откровенен». И, узрите, это было хорошо!

Я обращаюсь в первую очередь к тем, кто уже прочел первые два тома моих сочинений со столь впечатляющим названием «История будущего». Первый том, «Человек, который продал Луну» («Shasta Publishers», Чикаго, 1950 г.), охватывает события от наших дней до конца двадцатого столетия и завершается первыми неуверенными шагами человека в космосе. Читатель смог убедиться, что некоторые рассказы, относящиеся к нашему времени, благополучно устарели. Это профессиональный риск, который я разделяю с синоптиками и гадалками. Том второй, «Зеленые холмы Земли» («Shasta Publishers», Чикаго, 1951 год), посвящен героическим будням освоения Солнечной системы, и все включенные в него вещи относятся к рубежу двадцатого и двадцать первого веков. Если заглянуть в диаграмму, приложенную ко второму тому, то вам покажется, что время действия всех этих историй укладывается в двадцатипятилетний промежуток. Но это лишь оптическая иллюзия, порожденная требованиями полиграфического дела. Указанную последовательность историй тоже не надо принимать за чистую монету. Многие сюжеты пересекаются во времени, однако в них заняты разные персонажи в разных точках пространства.

События предлагаемого вам третьего тома начинаются приблизительно через семьдесят пять лет после финальной истории из второго тома. Между этими книгами остался неохваченным большой кусок «Истории будущего». «Зеленые холмы» завершились тем, что Соединенные Штаты стали ведущей державой в широкомасштабной космической экспансии, охватившей все пригодные для жизни планеты Солнечной системы. Но на первой же странице третьего тома мы видим Соединенные Штаты погруженными во тьму нового средневековья. Страну, забывшую про космос, отгороженную железным занавесом даже от остальной Земли, находящуюся под гнетом теократии, столь же тотальной, как и коммунизм.

Вам может показаться, что вы читаете одну из плохо отредактированных журнальных повестей с продолжением. В конце первой части герой висит над кишащей змеями ямой, а главный злодей глядит на него сверху… А в следующей части мы видим нашего героя гуляющим по Пятой авеню, живого и невредимого.

Я могу заявить в свое оправдание, что мои рассказы никогда не претендовали ни на проработанную историю будущего (относительно которого мне известно не больше, чем вам), ни на эпизоды длинного сериала (так как каждый из них, по идее, полностью независим от остальных). Это всего лишь истории, предназначенные для развлечения и написанные, чтобы оплатить счета за бакалею.

Однако же я считаю, что раз уж вы были настолько любезны, что потратились на третий том, то имеете полное право на авторское разъяснение: почему все-таки он позволил себе столь большой временной разрыв между второй и третьей книгой. На диаграмме между «Зелеными холмами» и первой вещью следующего тома можно увидеть три взятых в скобки названия. Эти три истории (если они когда-либо будут написаны) могли бы закрыть пробел в три четверти века длиной и, возможно, стали бы хорошим дополнительным томом в серии.

Время действия первой из ненаписанных повестей – «Шум его крыльев» – происходило бы незадолго перед событиями «Логики империи» и заканчивалось через несколько лет после них. В ней рассказывалось бы о юности, становлении в качестве телевизионного проповедника и последующей политической карьере преподобного Неемии Скаддера, Первого Пророка, президента Соединенных Штатов, разрушителя американской конституции и основателя теократического режима.

Вторая повесть – «Затмение» – являлась бы в значительной степени аналогом истории Американской революции и распада колониальной системы в XX веке, но речь в ней пошла бы о земных колониях на Марсе и Венере, которые, добившись экономической и политической независимости, порвали бы с матушкой-Землей. Что, в свою очередь, привело бы к почти полному прекращению межпланетных сообщений. В «Логике империи» показаны некоторые процессы, ведущие к последовавшему краху. Межпланетные путешествия поначалу будут чрезвычайно дороги, и, если материнская планета больше не сможет эксплуатировать колонии, торговля и связь на длительный период могут снизиться до нуля, а нарождающиеся новые нации могут принять «Акт о разрыве отношений».

«Каменная подушка» заполнила бы брешь между учреждением теократического режима и его свержением Второй американской революцией. Эта история поведала бы о создании революционного подполья. История названа в честь камней, на которых отдыхали бы мученики подполья и в тюрьме, и вне ее. Эти революционеры находились бы почти в столь же безвыходном положении, что и антикоммунисты в СССР в последние тридцать лет. Тем не менее история рассказывала бы о том, что в некоторых обстоятельствах нож превосходит атомную бомбу, и о том, что москитов бесполезно рубить топором.