— Я понимаю, ты чувствуешь вину за это, — покачал головой кочевник.
— Да, с чего бы это? — взъелся Эспен.
— Она оказалась в беде из-за твоей ошибки. Если бы не цена за твою голову, этого бы не произошло, — ответил Яхтир.
— Если уже и искать виноватых, то пусть это будет Глория. Она никогда не смотрит, куда прыгает! — рыкнул паразит усиленно обтираясь сухим рушником.
— Эспен… — хмыкнул бессмертный и немного грустно улыбнулся. — Ты к ней неравнодушен.
— Не более, чем к тебе или Энасу!
— Нет, Эспен. С женщинами это так не работает. Пусть я человек не в большей степени, чем ты и плохо помню, как это всё происходит…
— Я всё ещё остаюсь паразитом, Яхтир, — отмахнулся аметистоглазый, надевая штаны. — Знаешь, когда я ещё не встал на путь адепта, мне и правда казалось, что через десять лет, через двадцать, я уже и не вспомню о том, что когда-то был скользким лесным гадом. Времена, когда приходилось драться за еду насмерть и прятаться от более сильных зверей, станут чем-то вроде забытого кошмара.
— Но оказалось, что путь адепта ничем не отличается от животного мира, — закончил за него Яхтир.
— Именно! — развёл руками одевшийся Эспен. — Культ Аммаста убили ту единственную, что могла сделать меня человеком! Настоящим человеком! Как ты… когда-то. И порой, как говорит Гарольд, в своей ярости и гневе, я действительно становлюсь похожим на человека, вот только… Я всё ещё не могу назвать тебя или Людвига, или лейтенанта своими сородичами. Я могу только мстить за отнятый у меня шанс…
— А что потом? — спросил вдруг кирениец. — Знаешь… В первые две тысячи лет своего «бессмертия» я успел побывать во всех уголках Великой Степи. И я уничтожал все цитадели Аммаста на своём пути, ни одно его отродье не сумело избежать моей катаны.
А потом я вернулся в родной аул и на пепелище ближайшего к нему капища обнаружил новое. Тогда-то я и понял, что… Культ Аммаста можно уничтожить лишь добравшись до самого Аммаста.
Вот только подумай сам, Эспен. Ты ведь, будучи зверем при рождении, должен учиться мыслить рационально, исходя из наиболее выгодного для выживания положения? Так вот ответь мне: как думаешь, сколько адептов из миллиардов населяющих этот мир — становятся богами. Хотя нет, даже не так… Сколько погибших на пути к божественности приходятся на одного Звёздного Бога. И это при условии, что Звёздным Богом вообще можно стать!
— Я не знаю, — качнулся подбородок паразита.
— У тебя есть сотни полторы лет и здоровое тело для того, чтобы узнать, чего ты действительно хочешь. Это я не могу остановиться рубить культистов в капусту, просто потому, что в битве я ненадолго забываю про боль снаружи и внутри… А у тебя ещё есть шанс сойти с этой дороги… С пути адепта.
— Ты на что намекаешь, Яхтир?
— Богиня судьбы — Яйвэ, свела тебя с удивительной женщиной, что не озираясь пожертвовала своим Путём Тельмуса ради жизни своего ребёнка. Несмотря на то, что ей приходится сражаться, она видит впереди жизнь, а не смерть. Она сражается насмерть за то, чтобы её сын мог жить. Но твой нынешний курс ведёт к бесконечным смертям, Эспен.
— Прошло не так много времени с тех пор, как погибла Грезе… Я не могу… — ответил герой.
— Я до сих пор помню свою любимую. Но у меня нет возможности перекрыть боль о ней, кроме как убивать столько аммастцев, сколько попадётся мне на глаза. Но раны не заживают только на мёртвых. А ты жив, Эспен.
— С каких пор… ты стал философом, Яхтир, — невольно улыбнулся паразит.
— Достаточно давно. Просто за восемь тысяч лет мне было не с кем поговорить. Возможно, если бы я столь же мудр, как и мой дед, мой язык привёл бы меня к возможности снять проклятие, но… Боюсь, если это когда-нибудь окажется реальным, то я умру из-за того, что банально не помню, как дышать, ха-ха!
* * *
— Признаюсь честно: на вендиго я и сам охочусь впервые! — объявил Людвиг, Жнец Таверн. — Но много наслышан от других. Поэтому: во-первых, вы должны знать, что эта тварь начинает насылать морок. Если увидите мёртвых близких или людей, которые физически не могут быть где-то рядом — заткните уши воском и не смотрите в их сторону. Во-вторых, эта тварь боится огня, но не его света. Зато боится лучей Кустоса.
Тактика здесь совершенно иная. Мы не налетаем со всех сторон, как ранее. Идём медленно, в шахматном порядке. На линию огня техник и заклинаний не высовываемся, если заметили тварь — остаётесь на месте, ждёте помощь, иначе весь строй посыплется и нас быстро перебьют! Усекли?!
— Так точно, капитан! — ответили разом адепты.
— Эспен, тебе лучше будет пересесть на лошадь. Твоя Глория весь лес на уши поставит, — обратился к герою Людвиг.
— Слышала? — паразит повернулся к Дьволице.
— Ква… — грустно ответила жаба и самостоятельно отправилась в сторону конюшен для волшебных зверей.
— Мак? Ты что здесь делаешь? — проходя мимо одного из адептов, Эспен сразу и не признал в нём пухлого владельца конюшен из лагеря наёмников.
— Да просто так… Решил прогуляться, мать твою! — взъелся мужчина с арбалетом на спине. — Мою подругу детства похитил дух-каннибал, как бы!
— Не знал, что вы настолько давно знакомы, — сочувственно вздохнул Эспен.
— Это же надо было додуматься пойти в лес с человеком, за которого назначена сотня золотых. Я бы и сам тебя с удовольствием сейчас пристрелил… Да и чёрт с тобой!
— Пошли в конюшню, нудно выбрать скакунов для охоты, — предложил Эспен.
Немо согласившись, Мак направился вслед за паразитом. Оказавшись перед табуном лагерных борзых и совершенно обычных лошадей, владелец частной конюшни принялся обходить скакунов поочерёдно, пока не остановился на двух, как ему казалось, самых достойных жеребцах.
— Я никогда не углублялся в жизнь рейнджеров, но теперь, кажись, понимаю почему у вас так много потерь. Те, кто не обзавелись собственными ездовыми животными вынуждены выбирать между слишком старыми и слишком молодыми жеребцами и кобылами. Что те, что другие не обладают достаточным запасом сил и развитой мускулатуры для продолжительных манёвров. Эти двое, пожалуй, одни из немногих, что находятся в расцвете сил. Даже без контроля всадника, они способны самостоятельно распределять свою энергию, чтобы её хватило на весь выезд, каким бы долгим он ни был, — долго рассказывал Мак, расхаживая между стойлами.
— Ездить верхом, надеюсь, умеешь? — спросил хозяин лавки.
— Доводилось, — вспомнил Эспен те несколько поездок по соседним хуторам ещё в период жизни в Малых Дубках.
Закрепив сёдла, они с Маком присоединились к отряду, что собрался за воротами лагеря. Людвиг принялся распределять позиции в готовящемся походе. Яхтир верхом на вороном аргамаке — распространённой породе степных скакунов, оказался через двух всадников от Эспена. Мака расположили позади паразита.
Воин с аметистовыми глазами только сейчас задумался над тем, что появление Грезе оказалось лишь насланным на него мороком… Что же, за это, даже если отряду представится возможность вызволить Алису без лишнего шума и применения грубой физической силы, Эспен уничтожит эту тварь.
Такое не прощается. Даже если из-за действий паразита помрёт большая часть отряда, он лично снесёт рогатую башку чудовищу, посмевшему осквернить образ его возлюбленной!
— Капитан, а вы уверены, что лучшая идея тащить синекожего с собой? — обратился лейтенант.
Вслед за лошадью Людвига плёлся перевязанный бинтами Смрадазуб. Гоблин не слишком-то и горел идеей возвращаться в лес, где гуляет жуткий дух, да только мнение его было никому не интересно.
— Для подстраховки, — ответил Жнец Таверн. — Чтобы если где-то что-то пойдёт не по плану, можно было бы бросить гоблина на отвлечение, хе-хе! В конце-концов, именно этот ублюдок затащил туда мою племянницу! — взгляд серебряного глаза Людвига заставил Смрадазуба икнуть от ужаса.
«Племянница?! Так вот почему они так непринуждённо разговаривали!» — удивился Эспен.
