Нет, я определённо не святой, но то, что эти уроды творят с людьми и природой определённо заслуживает наказание. В каком месте этот Джефир мог вообще испытывать жалость к Рене?

Человек сам вершит свою судьбу. Очевидно, что если Рене выбрала такой путь, то это только её ответственность и ничья больше. И я спрошу её за каждого убитого невинного! Буду медленно истязать эту суку!

«Стальной Дождь!» — выкрикнула Алиса и раскрутила копьё перед собой.

В сторону столпившихся на центральной лестнице культистов вылетели сотни эфемерных стальных наконечников, превращая ублюдков в решето. Когда её техника исчезла, по ступенькам текла река крови.

«Следи за расходом энергии!» — предупреждаю Алису.

«Следи за собой!» — огрызнулась амазонка.

Она больше не видит во мне мужчину, мужа, сексуального партнёра. Её сердце разбито, а душа уничтожена. Может быть, через десятилетия она и сможет смириться и зажить с нуля, но… У неё не будет времени, ведь она «смертная» на веки. И остаётся ей только мстить…

Выходит, именно так я выглядел со стороны? Так… уродливо. Но разве сейчас я не вернулся к истокам? Сложно сказать. Мне уже плевать на свою жизнь, я лишь хочу немного справедливости для этого мира. Такие как Рене не должны существовать. Не из-за моей прихоти. А потому что те, кто был мне дорог и является дорог сейчас рискуют, находясь с подобными тварями в одном мире.

Я не хочу, чтобы Алиса погибла, но… она уже мертва. Буду думать лучше о том, как одолеть Песнь Бездны.

От широкой лестницы шло ещё две наверх, мы решили разделиться. Я влетел в толпу мечников, уклоняясь от рассекающего удара скимитара. Катана упёрлась в живот, один из них захрипел. Я выхватил меч из ножен ублюдка и метнул в другого, пригвоздив к стене.

Другой сделал выпад, перехватываю его за запястье и толкаю вперёд, двумя щупальцами снимаю с пояса убитого парные клинки и, не оборачиваясь, отсёк ими руки самому дальнему. Схваченный мною культист к этому времени обернулся и тут же лезвия вошли в его горло крест-на-крест.

Пролётом выше, оказываюсь в точно таком же зале с колоннами. Между каменными столбами стоят двери, ведущие в различные части Цитадели, но мне нужна только крыша. Я знаю, она будет ждать меня на открытом воздухе.

С другой стороны поднялась Алиса. Вся в крови, волосы почернели. Провожу рукой по своему лицу, убираю корку с бровей вместе с волосами.

«Не ранена?» — спрашиваю у неё.

«Пока что, нет. Меньше слов, вперёд!» — отвечает амазонка.

Как же мне тебя жаль, Алиса. Но можешь не переживать, я сделаю так, что Рене больше никогда никого не оставит обездоленным!

* * *

Битва между двумя войсками превратилась в свалку. Под градом стрел, картечи и ядер с двух сторон, солдаты и культисты в дуэлях выясняли, кто из них имеет право на жизнь.

Особенно кровавой выдалась битва всадника на Келпи с Болотной Дьяволицей. Непробиваемая броня Глории, способная выдержать прямое попадание из пушки, обзавелась брешью на правом боку и глубокой бороздой на брюхе. Правый рог был срублен двуручником Гарибальди, а десяток-другой клыков выбиты.

— Ты не плохо потрепала Дрейка, дрянь! — фыркнул Меч Хаоса, проводя осмотр энергетического тела Келпи и себя самого. Запасы телума истончились до половины, у Глории — до четверти. Но тем не менее, Дьяволица неплохо разукрасила морду лягушачьей лошади.

Келпи хромал на переднюю правую лапу и смотрел на противницу оставшимся глазом. Второй заплыл от крови из рассечённой кожи на лбу. Осколок рога Глории так и остался в его боку, хоть Гарибальди и срубил ветвистый нарост.

«Я должна с ним расправиться, иначе Эспену несдобровать!» — сказала сама себе Глория, прыгая на Магистра.

Гарибальди атаковал сразу несколькими волнами хищной тьмы, уничтожая казармы и собственных людей. Жаба ловко перемещалась, несмотря на свои габариты, однако помимо меча адепта угрозу для неё представлял длинный язык Келпи, ловко управляющийся с водными вихрями.

Дрейк направил в сторону противницы самый мощный из созданных им столбов, но Дьяволица была готова к атаке, выстрелив потоком воды в парочку. Разорвав технику Келпи, Глория настигла разогнанными до невероятной скорости каплями Меча Хаоса. Брызги изрезали поверхность ладоней и лицо фанатика, попытавшегося укрыться за широким лезвием.

Мужчина громко застенал, атака Глории лишила его второго глаза, чей раскуроченный белок стекал по щеке.

— Ах ты, мразь! Сука! — пусть на уровне Гарибальди потеря глаз и не ставила крест на развитии, однако была весьма ощутимой. По крайне мере, он больше никогда не увидит цветов и разницу между днём и ночью. — Кошмар Адепта: Акт Три!

Глория подпрыгнула, воспользовавшись замешательством противника, совершив тем самым ошибку. Следующий удар Гарибальди пришёлся в брешь на животе, пробив кожу Дьяволицы.

Изо рта Глории брызнула кровь, многотонное тело было отброшено ударом на несколько метров. Дьяволица перевернулась набок, дабы не захлебнуться алой жидкостью, но довольный Меч Хаоса уже шёл в её сторону, готовясь нанести финальный удар. Они оба — Келпи и его всадник, жаждали смерти строптивой жабы.

— Разве в тебе нет хоть капли любви?! — будто эхо из километровой пещеры, раздался возглас Голема, что встал между поверженной Дьяволицей и Мечом Хаоса. — Она же зверь, да к тому же самка?! Где твоя любовь к братьям нашим меньшим, изверг?!

— Да что ты, чёрт побери, такое несёшь? — прохрипел ослепший Магистр. — Кошмар Адепта!

Голем как ни в чём не бывало приготовился выдержать натиск техники, собравшись воедино и отомстив, но тут поле бое пронзил крик Энаса:

— Уходи, Голем!

Воин только успел невзначай повернуть голову, как почувствовал силу, прежде, невиданную для его конструкции. Всё потому, что Гарибальди пользовался техникой «стального» уровня, выдержать которую тело Голема было не в состоянии. Но глыба не дрогнул, не сделал и шага в сторону, лишь крепче стиснув меч. Ведь если он сбежит, атака разорвёт обессилевшую Глорию.

Удар Гарибальди оторвал ему правую руку по самое плечо, вместе с ключицей и куском головы. Каменный истукан замер, продолжая держать секиру оставшейся конечностью.

Своим телом он поглотил атаку Магистра и Глория уцелела, правда ненадолго: двинуться или защититься жаба не могла. Келпи уже размахнулся языком, что был острее и точнее любого хлыста в руках человека, но розовый отросток умудрился пробить стрелой Энас. Дрейк принялся издавать глухие булькающие звуки, размахивая искалеченным языком и отступил вопреки словам Гарибальди.

В этот момент, на шею лошади с лягушачьей кожей опустилась секира, отсекая голову. Гарибальди удивлённо обернулся и тут же выгнулся в спине от боли: ещё функционирующий Голем одной рукой вонзил топор в позвоночник Меча Хаоса и приподнял того из седла.

— Любовь всегда одолевает гнев… — проскрипели связки глыбы. — Но мир придёт к этому не скоро…

— Голем! — воскликнул неко, пытаясь отстреливать окруживших каменного воина и своего командира привратников.

— Не прощаюсь, лучник-Энас! Передавай привет мечнику-Эспену! — произнёс напоследок Голем. Ядро силы, торчащее из раскуроченной груди воспылало энергией Древа Жизни, а затем резко произошёл взрыв, превративший в груду окровавленного мяса дюжину лучших всадников культа.

— Энас, прикрой меня! — крикнул Гарольд, направляясь к раненной Глории. — Потерпи-потерпи немного, голубушка! — ласково произнёс старик, спрыгнув с коня.

Неко положил на рогатину шесть стрел и выпустил их, зарядив синей энергией, пригвоздив троих вражеских стрелков к стенке. Пришпорив скакуна, он бросился в сторону товарищей.

Привратников практически додавили, но через распахнувшиеся ворота уже выбегали новые солдаты врага. По ним прямой наводкой работала артиллерия, но даже нанося существенные потери армии культистов, она никак не помогала рыцарям, что дрались на мечах из последних сил. От пяти тысяч всадников в живых осталась, быть может, тысяча, но и та приближалась к полной гибели.