– Просто я терпелив – как наш Предок.

– Вот как? Впрочем, вернемся к делу. Мистер Рэндалл, в прошлый раз я пытался убедить вас в необходимости отказаться от дела… вашего клиента. Вы знаете, кого я имею в виду. Скажите, какие еще доводы смогут убедить вас в том, что Сыновья Птицы не потерпят никакого вмешательства в свои планы? Прошу вас, скажите.

Рэндалл почти ничего не слышал из сказанного и почти ничего не понимал. В голове его билась лишь одна ужасная мысль. Когда он обнаружил, что снова может говорить, у него тут же вырвалось:

– Где она? – хрипло прошептал Рэндалл. – Что вы с ней сделали?

Стоулз нетерпеливо отмахнулся.

– Порой, – раздраженно продолжал он, – с ними почти невозможно общаться – такое впечатление, что они вообще не наделены умом. Мистер Фиппс!

– Да, сэр?

– Будьте добры, доставьте сюда женщину.

– Разумеется, мистер Стоулз. – Фиппс поднялся с места и кивком позвал за собой помощника. Оба вышли из зала и вскоре вернулись с ношей, которую небрежно свалили на стол рядом с Рэндаллом. Это была Синтия.

Прилив облегчения был столь силен, что Рэндаллу показалось: он его не переживет. Он буквально ревел внутри Рэндалла, душил его, оглушал, слепил слезами, мешая оценить истинную опасность положения, в котором они находились. Но постепенно детектив успокоился и вдруг понял, что что-то не так: Синтия была неподвижна. Даже если бы, когда они притащили ее, она спала, то от грубого обращения наверняка бы уже проснулась.

Охватившая его тревога была почти столь же сильна, что и недавно заполонившая все его существо радость.

– Что вы с ней сделали? – взмолился он. – Неужели она…

– Нет, – с отвращением в голосе отрезал Стоулз, – она не мертва. Держите себя в руках, мистер Рэндалл.

Он взмахнул рукой и велел коллегам:

– Разбудите ее!

Один из присутствующих ткнул ее под ребра.

– Можно не заворачивать, – бормотал он. – Я съем это на ходу.

Стоулз улыбнулся:

– Очень остроумно, мистер Принтемпс, но я велел разбудить ее. Не заставляйте меня ждать.

– Разумеется, господин Председатель. – Он отвесил ей резкую пощечину. (У Рэндалла было такое чувство, будто по лицу ударили его самого – в том беспомощном положении, в котором он находился, ярость буквально ослепила его, мешая мыслить трезво.) – Во имя Птицы, проснись!

Он увидел, как заколыхалась ее грудь под ночной рубашкой, веки шевельнулись, и она пробормотала единственное слово:

– Тедди?

– Син! Я здесь, милая, здесь!

Она повернула голову и воскликнула:

– Тедди! – А потом добавила: – Мне приснился такой дурной сон… Ой!

Синтия наконец увидела сидящих за столом людей, жадно смотревших на нее. Она медленно огляделась, глаза ее были широко раскрыты и серьезны, затем снова повернулась к Рэндаллу:

– Тедди, это все еще дурной сон?

– Боюсь, нет, милая. Выше голову.

Она снова обвела взглядом компанию, потом снова перевела взгляд на него.

– Я не боюсь, – твердо заявила она. – Действуй, Тедди. Я больше тебя не подведу. – И после этого уже не отводила от него взгляда.

Рэндалл исподволь бросил взгляд на председателя: тот наблюдал за ними, очевидно наслаждаясь сценой, и, похоже, вмешиваться пока не собирался.

– Син, – тревожно прошептал Рэндалл, – они что-то сделали со мной, и я не могу пошевелиться. Я парализован. Поэтому сильно на меня не рассчитывай. Если появится шанс вырваться отсюда, действуй.

– Я тоже не могу шевельнуться, – прошептала она в ответ. – Придется ждать. – Она заметила, какой мукой искажено его лицо, и добавила: – Выше голову, ты же сам сказал. Жаль только, что я не могу коснуться тебя.

Пальцы ее правой руки чуть заметно дрогнули и медленно, с огромным трудом поползли вперед, преодолевая разделяющие их несколько дюймов полированной поверхности стола. Рэндалл почувствовал, что он тоже может слегка шевелить пальцами; его левая рука двинулась навстречу ее руке – тоже медленно, дюйм за дюймом, как будто волоча за собой непосильный груз. Наконец их пальцы соприкоснулись, и Синтия едва заметно сжала его руку. На лице ее появилась едва заметная улыбка.

Стоулз громко забарабанил пальцами по поверхности стола.

– Какая трогательная сцена! – с приторной симпатией в голосе заметил он. – Но дела не терпят отлагательств. Мы должны решить, как лучше с ними поступить.

– Может, лучше просто устранить их, и дело с концом? – предложил тот, что тыкал Синтию пальцем под ребра.

– Это было бы приятно, но мы должны помнить, что эти двое – лишь случайная помеха в наших планах в отношении… клиента мистера Рэндалла. И уничтожению подлежит именно он!

– Не понимаю…

– Само собой, не понимаете, и именно поэтому председателем являюсь я. Наша первоочередная задача нейтрализовать этих двоих таким образом, чтобы не вызвать подозрений с его стороны. Вопрос только в том, какой избрать метод и к какому субъекту его применить.

Слово взял мистер Паркер.

– Приятнее всего, – заявил он, – было бы вернуть их такими, как они есть. В этом случае они медленно умрут от голода, поскольку будут не в состоянии открыть дверь, снять телефонную трубку… короче говоря, будут совершенно беспомощны.

– Ну да, – неодобрительно заметил мистер Стоулз. – Примерно такого рода рекомендаций я и ждал от вас. Вы только представьте: он попытается разыскать их и найдет в таком виде. Неужели вы думаете, он не поймет их рассказа? Нет, это должно быть нечто, что навсегда завяжет им языки. Я считаю, что нужно отправить их обратно, причем один из них должен оставаться… ни жив ни мертв!

Все это было совершенно абсурдно, абсолютно противоестественно, и Рэндалл все время повторял себе, что этого на самом деле быть не может. Он пребывает в объятиях кошмара, и, если бы у него хватило сил проснуться, все встало бы на свои места. К примеру, человек часто не может пошевелиться во сне. На самом же деле, проснувшись утром, он, скорее всего, обнаружит, что вокруг тела слишком плотно обернулись простыни или что он заснул, заложив обе руки под голову. Рэндалл даже попытался прикусить язык, чтобы проснуться от боли, но это не помогло.

Последние слова Стоулза привлекли его внимание к тому, что творится вокруг: не потому, что он понял их – они для него почти ничего не значили, хотя по сути были ужасны, – а потому, что они вызвали оживление среди присутствующих и их явное одобрение.

Рука Синтии сжала его ладонь чуть сильнее.

– Что они собираются с нами сделать, Тедди? – прошептала она.

– Пока не знаю, милая.

– Разумеется, мужчину, – заметил Паркер.

Стоулз взглянул на него. У Рэндалла было чувство, что Стоулз – чем бы это ни было – от него этого ожидал. Но Стоулз ответил:

– Я всегда с уважением принимаю ваши рекомендации. Выслушав их, я сразу вижу, как следует поступить на самом деле, – обведя взглядом остальных, он сказал: – Приготовьте женщину.

«Сейчас! – подумал Рэндалл. – Я должен сделать это сейчас». Собрав всю свою волю в кулак, он попытался встать – встать и сражаться за свою любимую!

Впрочем, он мог бы и не пытаться.

Голова его, в изнеможении от усилия, запрокинулась.

– Бесполезно, малышка, – в отчаянии шепнул он.

Синтия взглянула на него. Если она и чувствовала страх, то его полностью вытесняла тревога за него.

– Выше голову, Умник, – прошептала она в ответ, чуть сильнее сжав его руку.

Принтемпс встал и склонился над ней.

– По-моему, это работа как раз для Потифара, – возразил он.

– Он оставил готовый пузырек, – ответил Стоулз. – Кажется, у вас, мистер Фиппс?

Фиппс вместо ответа открыл портфель и достал оттуда пузырек. Стоулз кивнул, и он передал пузырек Принтемпсу. Тот взял его и спросил:

– А воск?

– Прошу вас, – сказал Фиппс, снова нырнув в недра своего портфеля.

– Благодарю вас, сэр. А теперь, если кто-нибудь из вас будет столь добр, чтобы убрать это, – заметил он, указывая на Рэндалла, – то мы практически готовы.