9 июля

16.54 по московскому времени

поселок Текос

– Как он? – Спросил Стив у Милы, только что вышедшей из комнаты Князева.

– Спит. Вколола ему димедрола с анальгином, до вечера пусть отдыхает, натерпелся.

– А почему что-нибудь посильнее не вкололи? Там в запасах и трамадол есть.

– Предлагала, сам отказался. Почему не сказал, но подозреваю, была зависимость от опиатов, боится сорваться.

– Понятно. С рукой получилось?

– Всё, что могла, сделала. Кость собрала, сосуды целые, связки сильно повредило и нервы, мизинец и безымянный, возможно, больше двигаться не будут. – Людмила села за стол рядом с Прайсом и налила стакан апельсинового сока из картонной коробки.

– Долго заживать будет? – Стив поднял руку и подвигал пальцами, представляя, каково это, лишиться подвижности двух.

– Не знаю, зависит от метаболизма. Твои порезы посмотреть?

– Нет, спасибо, я их уже обработал.

– Ну как знаешь. А где остальные?

– Тимур за камерами сидит. Джавид за детьми смотрит. Марк – без понятия, он всегда на своей волне. Вика, вроде, отдыхала.

– Понятно. Кто у вас здесь за главного?

– Хм. Сложно сказать. Побег из общины организовал Вадим, став негласным лидером. Но потом он нас бросил, не знаю, что случилось, может смерть Юли на него так повлияла. Сейчас все сообща решаем, но Саша старается организовывать и проявлять инициативу. – Стив поднял глаза к потолку, словно видел там каждого, кого перечислил.

– Но самый умный и рассудительный здесь именно ты, хотя, наверное самый молодой. Сколько тебе лет?

– Двадцать девять.

– Думала моложе, выглядишь максимум на двадцать один.

– А вы вообще откуда? – Стив, поняв, что разговор будет долгий, отодвинул ноутбук.

– Я из Анапы, почти местная. Работала детским хирургом, когда эпидемия началась. – Мила помрачнела на глазах.

– Семья? – Спросил Прайс

– Муж и двое сыновей, шестнадцать и одиннадцать лет. Умерли дома, у меня на руках. – Людмила тяжело сглотнула.

– Простите.

– Не извиняйся, сейчас у каждого кто-то умер. Я долго не верила, что у меня иммунитет, ждала, когда начнутся симптомы.

– У меня начались почти сразу, в первую волну. Думал, умру, очень хреново было. Но оклемался.

– Да, у Вики так же проходило. Я ее встретила дней десять назад, когда решила обзавестись оружием. Объехала два охотничьих магазина в городе, но их вынесли мародеры еще в самом начале. Поехала в воинскую часть, там и столкнулись.

– А я не додумался разжиться стволом, за что и поплатился. А вы как догадались?

– Это я сейчас выгляжу как простая семейная женщина. Молодость была бурная, мастер спорта по альпинизму, увлеклась сноубордом, любила путешествовать, ходить в походы, с палаткой в лес, на пару недель, так что о необходимости оружия для самозащиты знаю многое. Потом вышла замуж, когда появились дети, столкнулась с нашей медициной, решила, что лучше меня моих детей никто не вылечит, у старшего были врожденные проблемы с ногами. Отучилась, начала работать.

– Богатая биография. Я по сравнению с вам – простой компьютерный задрот.

– Давай на ты, не такая я и старая.

– Воспитание, прости.

– Да ничего, вы вообще, что дальше планируете?

– Пока еще сами не знаем. Честно. Слишком многое на нас свалилось за последние дни. Я, вообще, собирался домой в Штаты по морю добираться, но оказался в общине. А сейчас, когда все выяснилось, даже не знаю. Я не герой, и не военный, но просто так оставить это всё уже не смогу. – Прайс неуверенно пожал плечами.

– Я еще тоже не до конца осознала весь масштаб происходящего. В голове не укладывается. Больше всего мучает вопрос, кто этот тайный помощник, который свел нас вместе.

* * *

Худощавый мужчина еще раз посмотрел на монитор камеры наблюдения, на котором Прайс беседовал с Людмилой в столовой убежища. Из динамиков доносятся голоса, чисто и громко, словно разговаривают прямо здесь.

“Долго, очень долго они решаются. Надо подтолкнуть, направить. Но и давить нельзя – спугну.”

Переключил на другую камеру, ведущую запись далеко от бомбоубежища в Текосе. На экране – широкая, метров пятнадцать по широкой стороне, комната. За переговорным столом сидят шесть человек в серой форме, возбужденно разговаривая и даже не подозревая, что за ними наблюдают.

9 июля

17.01 по московскому времени

База “Заря”

– Вы понимаете, что это ставит под угрозу весь проект? Любой объект, обладающий хоть частью информации о нашей деятельности, подлежит немедленному устранению. Мы работаем с людьми, с их психикой, и факторы, способные помешать, не должны даже возникать. Сколько у нас выживших? Тысяч пятнадцать на всю страну? С учетом погрешности на самоубийства и несчастные случаи, возьмем четырнадцать, но и такого количества хватит, чтобы просто закидать нас шапками при желании. У нас тысяча бойцов, распределенных по анклавам. Не больше двадцати – тридцати в каждом. И если они соберут больше нескольких сотен выживших и начнут систематически атаковать каждую общину, это заставит вмешаться руководство. – Высокий крепкий мужчина в полевой форме почти кричал, опираясь руками на стол.

– Что они могут противопоставить? У нас: вооружение, вертолеты, бронетехника и подготовленные бойцы. А у них? Простые гражданские, которые даже пороха не нюхали. Идти против нас, все равно, что на мельницу с копьем прыгать. – Ответил сидящий рядом невысокий и грузный безопасник.

– Ты забыл судьбу “Рассвета”? Пимон может тебе напомнить. – Высокий кивнул в сторону сидящего напротив Эксархидиса. – Или сбитая вертушка тебе ни о чем не сказала? Воеводов – высококвалифицированный специалист диверсионной работы. Он один способен доставить столько проблем, что тебе и не снилось. Вооружение, авиация и бронетехника? Да этого добра сейчас столько, что если мы возьмемся уничтожать, нам жизни не хватит. А ума у него достаточно, чтобы вооружить гражданских, если ему удастся стянуть их на свою сторону. У нас нет противоракетной обороны, нет зенитных орудий. Даже нормальную патрульно-охранную службу не сможем организовать. Не рассчитывали на это. Нет у нас столько людей. Что ты предлагаешь? Ловить его? Сотни населенных пунктов, десятки тысяч домов, где можно укрыться. Мышь в поле найти проще. Прогоняли мы вертушку полдня и что? Нашли? Нихрена мы не нашли, только топливо сожгли.

– Нужно усиление. – Перебил Пимон.

Высокий замолчал, перевел взгляд на Эксархидиса и несколько секунд смотрел молча.

– Усиление?

– Да, необходимо связаться с “Нуклием”, запросить две группы чистильщиков.

– Ты уверен?

– Уверен. Своими силами мы не справимся. Здесь нужны спецы способные ему противостоять. Поздно думать о своих шкурах, Воеводов – угроза общего масштаба. Нужно подключать всех.

– Тогда иди сам выходи на связь, и объясняй. Твое упущение – тебе и разбираться.

Пимон встал из-за стола и вышел из кабинета.

* * *

Худощавый мужчина переключил на видео с камеры в убежище и отошел от монитора. Новости с “Зари” не радовали. Слишком рано. Слишком активную деятельность развязал Воеводов. Его буйство никак не входило в планы. Опять попытался просчитать человеческое поведение, но не учел эмоциональное состояние и ошибся. Придется маневрировать и раскрыть карты раньше, чем планировалось. Другого выхода нет.

Медленной походкой перешел в другую комнату и посмотрел на терминал радиосвязи.

9 июля

21.23 по московскому времени

Саша вышел из комнаты потирая целой рукой сонные глаза. Правая ныла и зудела, чувствовался почти каждый прокол от швов, во рту пересохло. Но вернулась чувствительность в пальцы – кололо, словно они затекли. Это обнадеживало, мысленно успел проститься с рукой, и уже начинал представлять, как будет рубить ее, словно зараженную укусом зомби в трешовом фильме ужасов.