– Все понятно, – кивнул Четвертый и повернулся к встречающему. – Мы принимаем ваше любезное приглашение. Едем?

***

В штаб-квартире их встретил второй представитель клана, который, в противовес первому, был скорее толстеньким, чем тонким. Он, приняв ездового лося под уздцы и пропустив дальше тонкого с Четвертым, решительно заступил дорогу демонам.

– Сеновал там, – даже не выговорил, а скорее выплюнул он, показав пальцем. Повернулся спиной и повел Драка на конюшню.

Пожав плечами, трое демонов отправились к месту своего обитания. Не успели они там расположиться, как дверь открылась, и помещение шагнул толстый. Так и не сказав ни слова, он поставил на пол ведро, повернулся и вышел, затворив за собой дверь.

Любопытный Жир тут же сунул свое рыло в ведро.

– Мда… – разочаровано сказал он. – Меньше полведра картошки с черешню размером. В моей деревне такой свиней кормили.

– Ну, как мы видим, и здесь от этой традиции не отступают, – прокомментировал Псих, валявшийся на сене, подложив руки за голову. – Раз у тебя уже есть подобный кулинарный опыт, на тебя и возлагается готовка ужина. А мы с Тотом пойдем железом помашем.

– Драться? – оживился сом. – Драться это хорошо. Идем драться, волосатая морда. Идем. Драться идем.

С тех пор, как к отряду присоединился Тот, у них возникло что-то вроде традиции ежевечерних тренировок. Сом-аутист действительно оказался большим любителем боевых искусств и быстро оценил уровень обоих своих спутников. Поэтому постоянно приставал к Жиру или Психу с просьбами пойти подраться или просто поучить его новым приемам.

Несмотря на то, что по силе Тот уступал Психу и был примерно равен Жиру, противником он оказался жутко неудобным. В первую очередь – из-за своей странности. Кто знает, что там за процессы проистекали в его бритой и усатой голове, но новые изученные финты он вплетал в какие-то невероятные связки и в драке был совершенно непредсказуем. Для него не существовало общепринятых приемов и переходов, и невозможно было предугадать, что он выкинет в следующую секунду. Причем некоторые из придуманных им связок хоть и выглядели парадоксально, но были очень действенными.

Псих, который давно не встречал партнеров, у которых он мог бы научиться чему-то новому, решил, что такой возможностью грех пренебрегать. С тех пор спарринги стали у них ежедневными.

Пока Жир слонялся по территории в поисках кухни, а за сеновалом лопата звонко разговаривала с посохом, в гостевом корпусе шла церемония вручения ценного подарка.

Четвертый сидел за столом и от души угощался, благо было чем – клан Белых колпаков не поскупился. Напротив сидели толстый и тонкий и с улыбкой смотрели на не имеющего представления о хороших манерах гостя.

– Ест как крестьянин, – чуть слышно шепнул толстый тонкому.

– Что, простите? – не расслышал Четвертый.

– Я говорю – не забудьте оставить место для главного блюда, хе-хе… – откликнулся толстый.

– Главного блюда? – переспросил монах. – А что за главное блюдо?

– Ну как же? – удивился тонкий. – Я же вам говорил про вручение ценного подарка.

– Ну да… А что за ценный подарок?

– Вы не знаете, чем славится штаб-квартира Белых колпаков в Благовещенске? – искренне удивился толстый.

– Нет, никогда не слышал. – Четвертый был столь же искренним.

– Совсем дремучий, – шепнул тонкий толстому. – Неандерталец какой-то. Питекантроп.

– Что вы говорите? – переспросил монах.

– Я говорю – тогда это будет сюрприз! – повысил голос тонкий. – Мы с коллегой сейчас его принесем.

Они, поклонившись, вышли и отправились на кухню. Там тонкий взял золотую колотушку, толстый – большое серебряное блюдо, которое покрыл несколькими шелковыми полотенцами. После чего они отправились в сад.

В саду и росло одно из главных сокровищ клана – Древо Роста. Их было очень мало (на Земле, по слухам – всего три), потому что размножались они ростками, а росток дерево выбрасывало раз в двести лет. Главной же ценностью Древа Роста были вызревавшие на нем плоды, которые ценились выше любых пилюль для прокачки. После поедания такого плода Система отсыпала счастливчику кучу очков, которые можно было вложить в любую характеристику, даже в «Святость». Именно поэтому Гуа на переговорах и настояла на «ценном подарке». Надо признать, что подарок был действительно ценным, так как Деревья Роста отличались рекордно низкой урожайностью. За год на них вызревало ровно тридцать плодов – не больше и не меньше, поэтому цены на них зашкаливали за все мыслимые пределы.

Именно это сокровище толстый и тонкий и должны были вручить Четвертому.

Минут через десять они появились в гостиничном комплексе, причем толстый торжественно нес то самое серебряное блюдо, на котором и лежал подарок, накрытый шелковым полотенцем.

– А теперь! – торжественно сказал тонкий. – Главное блюдо дня! Ценный подарок от нашего клана! Плод Древа Роста!

И он сдернул шелковое полотенце.

– О, боги! – Четвертого едва не стошнило, он побледнел как стена и, сдерживая позывы рвоты, спросил. – Что это?

Да, я совсем забыл сказал – единственным недостатком плодов Древа Роста был их внешний вид.

***

На блюде перед Четвертым лежал младенец. Самый натуральный новорожденный младенец, которого еще даже акушерка не обтерла. Во всем своем великолепии, так сказать. Лежал, подергивал ручками и ножками и слабо попискивал.

Именно так и выглядели все плоды Древа Роста. Это не мешало им во всем остальном оставаться обычными фруктами, вкусом напоминавшими нечто среднее между персиками и личжи.

– Что это? – повторил Четвертый.

– Это плод Древа Роста, – сухо сказал тощий. – Наш ценный подарок.

– И что я с ним должен делать?

– Съесть, разумеется, – пожал плечами тощий. – Причем затягивать не советую – употребить в пищу следует в течении двух часов. Дальше он теряет все свои свойства и никаких очков от Системы вы не получите.

Четвертый был настолько ошарашен, что даже на недолгое время забыл, что он монах.

– Вы охренели, что ли? – поинтересовался он. – Каннибалы бешенные. Уберите ЭТО. Немедленно!

– Видите ли… – сухо начал тощий, но толстый пнул его ногой под столом и перебил.

– То есть вы отказываетесь от ценного подарка? – деловым тоном спросил он.

– Да вы обезумели, людоеды свихнувшиеся…

– Да или нет? – настаивал толстый.

– Разумеется да! – вспылил монах. – Я категорически отказываюсь!

– Вот и хорошо, – успокаивающе сказал толстый. – Отказываетесь и отказываетесь, ваше право. Расписочку только напишите, мы люди подневольные, нам перед начальством отчитываться.

Он извлек из сумки бумагу и карандаш и протянул их Четвертому. Тот, отвернувшись, чтобы не видеть ЭТОГО, быстро написал расписку и протянул ее хозяевам.

– Отлично, – сказал толстый, аккуратно сложил расписку вчетверо и спрятал ее обратно в сумку. После чего вновь накрыл плод полотенцем, встал и взял в руки поднос.

– Позвольте откланяться, – сухо сказал он. – Программа приема на сегодня завершена. Завтра в программе – горячий завтрак и ваше отбытие. Спокойной ночи!

– Спокойной ночи! – повторил тощий.

Четвертый промолчал. Он был человеком вежливым, но разговаривать с, как он считал, людоедами, было выше его сил.

На кухню толстый и тонкий почти бежали – так велико было их нетерпение. Они так торопились, что даже не заметили, что были в помещении не одни. Третьим был Жир, который за время торжественного ужина успел незатейливо сварить картошечку в мундирах, наплевать во всю посуду и уже собирался уходить со своим ведром, но тут ворвались хозяева. Будучи застигнутым ночью на кухне, свин, по неистребимой армейской привычке, тут же спрятался в углу и накрылся ветошью.

Впрочем, как я уже сказал, хозяевам было не до него.

– Не втупил, лошара! – счастливо смеялся толстый. – А ты тоже хорош – полез что-то объяснять… Вот как надо – пиши отказ и соси лапу. Свободен! А ты – «видите ли…», «дело в том…». Тьфу! Он лох. У него на лбу большими буквами написано: «Лошара». А лохов надо стричь, потому что лохи только для этого и созданы мирозданием.