Исследование, посвященное развитию детей дошкольного возраста, под названием Study of Early Child Care and Youth Development, которое проводится в сотрудничестве с Национальным институтом детского здоровья и развития (NICHD – от англ. National Institute of Child Health and Development), было нацелено на изучение того, как взрослеет одна тысяча и три сотни детей в десяти американских населенных пунктах. За детьми следили с рождения и до пятнадцати лет. В рамках этого исследования ученые собирали данные о детях, их родственниках, и также о том, кто приглядывает за детьми в отсутствие родителей. Сведения об участниках собирали, когда им было по месяцу, по полгода, по полтора, два, три года, по четыре года и восемь месяцев, а также в течение начальной школы и, наконец, в пятнадцатилетнем возрасте. Этот проект в некотором отношении объединяет в себе черты данидинского исследования и исследования E-Risk: данные для него собирали и в университетских лабораториях (как в данидинском исследовании), и прямиком в домах (как в исследовании E-Risk), однако все это дополнялось оценкой условий в дошкольных учреждениях и даже кабинетов в начальных школах, которые посещали дети. В то же время выборку в этом исследовании нельзя называть показательной, поскольку к нему привлекались дети, появившиеся на свет в определенных родильных домах. Мы останавливаемся на этом исследовании в седьмой и восьмой главах; Белски участвовал в нем с самого его начала. Совсем как исследование E-Risk, исследование NICHD помогает нам ответить на два первых вопроса, которые мы ставим перед собой в этой книге, однако при этом не дает никакого ответа на третий (а именно – о связи между детским опытом и заболеваниями в зрелом возрасте).

Предыстория исследования NICHD довольно сильно отличается от предыстории данидинского исследования и исследования E-Risk, поскольку оно направлено на изучение лишь одного вопроса: как на развитие ребенка влияет то, кто присматривает за ним в отсутствие родителей. Однако ученым в ходе этого исследования все равно пришлось собирать множество различных данных, которые, как мы увидим в главе 7, позволили им сделать выводы, выходящие далеко за пределы первоначального замысла. В главе 8 рассказывается предыстория этого товарищеского мероприятия, а также озвучиваются выводы, к которым пришли исследователи.

Важно отметить: несмотря на то, что упомянутые в этой книге исследования проводились в отдаленных друг от друга государствах – в Новой Зеландии, Соединенном Королевстве и Соединенных Штатах, – их итоги невозможно распространить на множество других стран. Науку о человеческом развитии справедливо критикуют за то, что она сосредоточена исключительно на жизни детей, которые растут в белых, образованных, индустриализованных, обеспеченных и демократичных обществах, так называемых WEIRD-обществах (WEIRD-общества – от англ. white, educated, industrialized, rich, and democratic). Наверное, очевидно, что мы в этом смысле также не без греха. Мы сделали два важных вывода по этому поводу. Во-первых, неудивительно, что исследования проводят именно в таких обществах: в них обычно всегда в достатке материала для изучения. Во-вторых, изучать представителей WEIRD-обществ не так уж и грешно, если при этом у исследователя появляется возможность подключить к проекту представителей неWEIRD-обществ, совсем как в нашем случае. Такой подход позволяет не только выяснить больше нового, но и определить, сколько добытых тяжелым трудом знаний о WEIRD-обществах возможно применить к совершенно другим обществам. Тем не менее нам доподлинно известно, что значительная часть знаний, к которым мы пришли в ходе изучения человеческого развития в Новой Зеландии, Великобритании и Соединенных Штатах, в основном применимы к большей части представителей WEIRD-мира. Это открытие по-своему ценно, пусть даже его невозможно – и не следует – просто брать и распространять на неWEIRD-общества. Лишь в ходе грядущих исследований удастся определить, насколько близко представленные в этой книге откровения передают развитие жителей таких мест, как Кения, Китай или Новая Гвинея. Нам кажется, в каких-то случаях совпадений будет много, а в каких-то – нет. Мы надеемся, что читатели нас поймут (или уже поняли) и продолжат читать эту книгу, поскольку в ней раскрывается то, насколько крепко связаны между собой обстоятельства, в которых растет человек, и его будущая жизнь.

Возможно, вы уже задумались, почему мы посвятили свои трудовые жизни изучению человеческого развития; почему долгие годы следим за четырьмя тысячами людей, а не развиваемся в различных научных направлениях, таких как психология, нейробиология, социология, биология и статистика. На этот вопрос в каком-то смысле просто ответить: каждый из нас обожает наблюдать за человеческим развитием. Почему люди развиваются так, а не иначе? Почему вырастают такими, а не другими? Как на развитие человека влияет врожденное и приобретенное? Однако на вопрос о том, почему мы изучаем человеческое развитие, можно ответить и сложнее, и сейчас мы объясним, почему нас так пленяют исследования, о которых рассказано в этой книге.

Наблюдение или эксперимент?

Ответ на вопрос о том, почему мы наблюдаем за жизнью людей с течением времени, связан с двумя важными чертами, которые объединяют три представленных в книге научных исследования – помимо того, что ими занимаются одни и те же авторы. Во-первых, эти исследования проводятся посредством не эксперимента, а наблюдения. Другими словами, мы не вносим никаких изменений или правок в развитие детей, подростков и взрослых. Мы не вмешиваемся в жизнь людей и не учим их, как развиваться правильнее. Мы лишь наблюдатели, а не участники; документалисты, а не активные участники событий. Поэтому суть всех трех исследований – отслеживать и записывать, что происходит в жизни участников и как они со временем развиваются и меняются. То есть наблюдать за ними. Один человек, который долгие годы участвовал в данидинском исследовании, как-то заметил: «Я чувствую себя словно в документальном фильме о живой природе, в духе тех, где лев выслеживает газель, а его тем временем снимают; ученые не пытаются спасти газель, не останавливают льва – они просто наблюдают». Как бы нам ни нравилось это сравнение, оно не совсем точно. Если (и когда) становится очевидным, что человек вот-вот причинит неминуемый вред себе или окружающим, мы исполняем свой гражданский и этический долг и помогаем человеку и/или семье. В остальных случаях мы и правда всего лишь сидим и наблюдаем.

Как бы то ни было, мы прибегли к наблюдению в основном потому, что большинство задач, поставленных в рамках всех трех исследований (и представленных во всех главах этой книги) не решить посредством подстроенного эксперимента, а потому проводить опыты нам нет смысла. Кто согласится нарочно учинять насилие над ребенком, чтобы мы изучили последствия этого насилия? Или намеренно отправит ребенка в плохой детский сад, чтобы проверить, как это скажется на его будущем? Кто позволит своей дочери принимать наркотики только затем, чтобы замедлить или ускорить ее физическое развитие и проверить, как это повлияет на ее половое созревание? И, наконец, кто позволит подвергать своего ребенка травле, опять же намеренно, только чтобы узнать, какие у этого будут последствия?

Некоторые ученые, исследователи, обыватели и политики склонны относиться к знаниям, добытым через наблюдение (как в нашем случае), с презрением. Дело в том, что они считают экспериментальные исследования, которые зачастую проходят в виде рандомизированных контролируемых испытаний (РКИ), «золотым стандартом» научной работы. В ходе РКИ, как можно догадаться по названию, участников случайным (рандомным) образом определяют либо в экспериментальную группу, которой назначается некое вмешательство, либо в контрольную, которая никакого вмешательства не претерпевает, и эти группы затем сравнивают между собой. Случайное распределение нужно для того, чтобы участники точно (или хотя бы наверняка) были в равных условиях к началу испытаний. В итоге исследователи приходят к «неоспоримым заключениям», что разница в дальнейшем состоянии представителей экспериментальной и контрольной групп вызвана именно вмешательством. Вмешательство может представлять собой назначение определенного лекарства или плацебо (например, для снижения аппетита), проведение неких семинаров (например, о том, как быть мягче с детьми) или помещение в определенные обстоятельства (допустим, участников могут отправить в парк, чтобы те изучали природу). Экспериментальные исследования (в отличие от тех, в которых применяется наблюдение) обычно позволяют увереннее выстраивать причинно-следственные связи. Однако, как уже было отмечено в прошлом абзаце, истина в том, что не на все вопросы, которые тревожат исследователей человеческого развития, возможно найти ответ с помощью эксперимента. Именно поэтому метеорологические, астрономические и геологические исследования обычно основаны на наблюдении: мы не в силах нарочно изменить погоду, движение планет или Землю, чтобы поглядеть на последствия. Другими словами, наблюдение – такой же важный научный метод, как и эксперимент, поскольку без него порой не обойтись.