Элюня растерялась, но все еще не хотела верить в любовную катастрофу.

– Я буду у автоматов, – неуверенно произнесла она, с трудом удержавшись от просьбы прийти туда к ней. Наверняка эта просьба прозвучала бы как страстная, горячая мольба.

Барнич кивнул. Он был доволен. Вот и сделан первый шаг на правильном пути. Он оказался не очень трудным, девушка повела себя неплохо, не стала проявлять излишнюю навязчивость. Возможно, удастся расстаться с ней без осложнений и даже сохранить про запас.

А Элюня перестала безнадежно проигрывать. Автомат сжалился и держал ее на нуле, то давая немного выиграть, то опять проглатывая монеты по одному злотому. Банки злотувок ей хватило на час игры, но вот они все вышли, и с упорством заядлого игрока Элюня отправилась в кассу за пополнением. И у окошка кассы столкнулась с Барничем, подошедшим обменять на деньги выигранные в рулетку жетоны. Получить деньги сразу помешал какой-то итальянец, оккупировавший окошечко. Кассиру было непросто с ним договориться, поскольку итальянец не знал никаких языков, кроме родного, а кассир итальянским не владел. Элюне пришлось немного задержаться, распечатывая новый мешочек со злотувками, так что она могла помедлить у кассы, не теряя достоинства.

Барнич хотел уйти по-английски, не попрощавшись, но в сложившейся ситуации это было уже не только неучтиво, но даже грубо, а такое в его планы не входило.

– Ну как тебе сегодня игралось? – дружески поинтересовался он. – Вижу, не очень?

– Ужасно! – радостно ответила Элюня, причем восторженный тон ответа совершенно не вязался с его смыслом. – Вдрызг проигралась, только после твоего прихода немного выиграла. Ты мне приносишь удачу, я давно заметила...

– Очень приятно, – начал было Барнич, но разогнавшаяся Элюня продолжала:

– Знаешь, мне даже пришлось отправиться в банк, все деньги вышли. Хорошо, что это под боком. И там я видела тебя, но не успела подойти...

Грохот механически пересыпаемых монет заглушил ее дальнейшие слова. Тут как раз итальянец отцепился от кассира, и тот с облегчением взял жетоны следующего в очереди. Барничу пришлось переключиться на кассира, а услышанное заставило его мгновенно изменить планы. Нет, по-английски он не смоется...

Выплата всегда занимает немало времени, у Элюни уже не было повода торчать около кассы, она кивнула Стефану и отошла с полной банкой злотувок к своему автомату.

Барнич подошел к ней спустя несколько хорошо рассчитанных минут. Большим опытом обладал этот донжуан по части разрыва отношений с дамами самого различного пошиба.

– Ну наконец-то! – произнес он, делая вид, что вздыхает с облегчением. – Шла игра, боялся спугнуть удачу, но вот закончилась благоприятная полоса... О! Я опять помог?

На кредите Элюни уже было более четырехсот пунктов, удалось-таки немного выиграть. И опять блаженство разлилось по всем членам: и выиграла, и он рядом.

– Мне надо заранее знать, когда ты здесь бываешь, и не играть без тебя, – мгновенно воспользовалась она удобным случаем. – Ты не мог бы мне заранее сообщать?

– Нет! – с ходу отрезал Барнич. И, спохватившись, немного смягчил резкий отказ:

– По разным причинам. Прежде всего потому, что сам не знаю, когда выберусь...

– Во-первых, у нас нет пушек, – вырвалось у Элюни.

– Ты права, уже во-первых достаточно, остальное неважно. Но ведь мы, похоже, и без того часто встречаемся. Интересно, где же ты меня видела и почему не подошла?

– Не успела, – ответила Элюня, решив ни за что не информировать любимого о своем жутком свойстве цепенеть в самые неподходящие моменты. – Видела я тебя у банка, того, что перед Новым Святом. А подойти не успела, ты уже уехал. Я там пыталась припарковать свою машину.

Какое– то время Барнич изображал собой воплощение недоверия и изумления, причем крутанул Элюню на ее стульчике лицом к себе, чтобы она как следует разглядела это изумление.

– Меня видела? Но это невозможно. Я там не был целую вечность. Проезжать еще мог, но только не сегодня. Очень жаль, но это был не я, так что, может, и к лучшему, что ты не подошла, пришлось бы извиняться перед посторонним человеком. Ну что ж, мне пора. К сожалению, придется проститься с тобой.

Элюня уже открыла рот, чтобы горячо запротестовать, чтобы привести множество доказательств – это был именно он, и никто другой, чтобы как-то поделикатнее намекнуть о необходимости их следующей встречи, но неожиданное прощание ударило ее словно обухом по голове. В конце концов, она ведь из-за него пришла сюда, столько ждала, он стал для нее смыслом жизни и вот опять ускользает из рук. Что дальше? Правда, он знает, где она живет, легко может узнать и номер ее телефона.

И тут какой-то ужасный внутренний голос шепнул ей: скорее она утопится, чем он станет узнавать номер ее телефона. И уже поздно было что-то предпринимать. Не дожидаясь ответа, Стефан распрощался и ушел. И ушел!

Опомнилась Элюня не скоро, а когда вернулась способность думать, стала перебирать в памяти их разговор. Он сказал – это был не он. Ерунда, исключено, ошибиться она не могла, достаточно долго смотрела на мужчину в форде, да и сердце подсказало. Так, может быть, она и насчет Казика ошиблась? Может, ошиблась, а может, и не ошиблась. Господи, да что же такое на нее последнее время напало, вечно она принимает кого-то за человека, который в это время находится в другом месте! Почему вдруг перестала узнавать на улицах города близких ей людей, не может же по Варшаве метаться столько двойников? Но тогда с какой стати эти двое решили ее обманывать? Зачем это им?

Будь это далекие ей люди, не стала бы она переживать. Но ведь это Казик и Стефан... Стефан! Нет, это был он, не могла она ошибиться, видела его близко, успела рассмотреть. Хотя что-то в нем было лишнее, не такое, как всегда. Что же? О Езус-Мария, он был с бородой, только теперь вспомнила!

Кроме внезапных замираний на месте Элюня отличалась еще одним небанальным свойством – отличной зрительной памятью. Вернее, умением вызывать в нужный момент некогда увиденные картины. К примеру, взглянет на беспорядочно загроможденный разными предметами стол и забудет, а если понадобится, стол, как живой, предстанет в памяти и девушка сможет перечислить все эти беспорядочные предметы. Особенно хорошо запоминалось то, что она видела в моменты сильного душевного волнения. Вот и сейчас, словно наяву, увидела бороду Стефана, будто смотрела на лежащую перед ней фотографию.