Утром следующего дня, прежде чем выйти из подъезда, Лена высунулась из него и тщательно оглядела двор на предмет отсутствия знакомых. Затем, убедившись в безопасности, она бочком протиснулась и прошла прямо под окнами многоэтажки, пряча взгляд, и стараясь быть максимально незаметной. Виной такого поведения был её странный вид. Нужно признаться, что нас с вами вряд ли шокировало её одеяние, но для Елены Прекрасной сам факт облачения в немодные обвислые джинсы и выцветшую мамину куртку казался катастрофой. Девушку спасло то, что на субботник выходить нужно было на час позже, а в это время основная масса рабочего класса уже занималась своими непосредственными обязанностями, и потому, отсутствовала на улице. Пенсионеры и мамаши с колясками в такую рань еще не выходили. Подвыпивший с утра, а может и с вечера еще не протрезвевший бомж, мирно копавшийся в помойке, был не в счет. Поэтому Лена добралась до работы почти никем не замеченная.
– «Классный прикид», как сказала бы моя внучка, – огорошила Лену начальница службы хозяйственного отдела, назначенная на субботнике главной. По виду подвижной и моложавой женщины никак нельзя было сказать, что у неё уже взрослые внуки.
– Красивые джинсики. Так и ходи на работу. А то эта молодёжь вся утянется – перетянется, пупок наружу, ходят обдергайками. Ни вида, ни тепла… Ох, черёмуха – васильки! Неужели я дома телефон забыла?! А, нет. Вот он. Женская сумочка всё одно – чёрная дыра. Если вещь туда попала – не факт, что потом её найдёшь! Помнится, уехала я на дачу, а мне дочь с зятем звонят: «Мама, мы не можем домой попасть. Валера ключи оставил в квартире, а я свои потеряла». Потом через три часа опять звонит, мол, в сумочке нашлась пропажа. А я говорю: «Поздно, я уже в двух кварталах от дома». Ну, конечно, доехала, отругала их обоих по первое число и опять на дачу…
Лена пропускала мимо ушей женскую ворчню, сидя в подсобке и приятно вытянув ноги. В уме у неё рисовались подвенечные платья: прямые и приталенные, трапецеидальные и свободного покроя, розовые, цвета шампань и традиционно белые. В ушах её стоял шелест шифоновых и атласных юбок, хруст корсетов. Ещё зимой, когда Максим только сделал ей предложение, она сразу же потащила его в свадебный магазин, чтобы предстать перед женихом во всей своей красе. А показать ей действительно было что. Примеряя перед женихом наряд за нарядом, она окончательно убедилась в своём женском очаровании. На точёной фигурке девушки любое, даже самое невыигрышное платье, смотрелось великолепно. Вопрос был только в том, на что у них хватит денег и какой именно образ она предпочтет. Захочется ли ей выглядеть принцессой, древнегреческой богиней, а может, стоит выбрать наряд как для дневного коктейля, только длинный? Правда, когда Макс что-то подобное увидел в журнале, то отозвался о нём, как о «ночнушке». Ну, да ей-то он всё простит, даже такую шалость. В этом девушка была уверенна. Что же касалось нарядов под «греческий», то, как оказалось, его из-за отсутствия корсета, предпочитали в основном беременные невесты. Поначалу, всякий раз, когда Лена обращала внимание на греческий покрой, вопрос в магазинах «не беременна ли она?» её шокировал. Максим был человеком верующим, да и Елена время от времени заглядывала в храм, и даже с интересом читала религиозные книжки, которые иногда ей приносил жених. Поэтому вопрос – пожить ли им пробным «гражданским» браком, даже не ставился. К тому же Лену всегда удерживал от добрачных связей случайный разговор с бывшим одноклассником Валентом, который когда-то нравился почти всем девчонкам в школе. Высокий, спортивного телосложения, сын богатых родителей, Валент плюс ко всему хорошо учился. Но не только это заставляло трепетать девичьи сердца, а то, с каким вниманием он смотрел на собеседницу, как вкрадчиво говорил, будто она самый главный и незаменимый человек на свете. Лена ему тоже слегка симпатизировала, но в глубокой тайне, а потому числилась у Валента просто в хороших друзьях. Такое близкое положение, позволило ей услышать признание, которому она сперва не решалась поверить.
– Я женюсь только на девушке, – сказал тогда Валент.
– Подумать только, какое открытие! – съязвила Лена, – а я уж стала подозревать тебя в нетрадиционной ориентации.
– Нет, серьёзно. Прикольно, конечно, с девчонками погулять и всё такое прочее, но первая брачная ночь для моей жены должна стать действительно первой.
От неожиданности Лена чуть не поперхнулась газировкой. Ещё на прошлой неделе Валент хвалился, что им взята ещё одна неприступная крепость в соседнем спальном районе. И эта девушка была не первой, с которой её драгоценный одноклассник дошёл до конца.
– От кого угодно, но не от тебя можно ожидать такие высокие речи.
– А что ты хочешь, Ленюсь? Женщина в доме должна стать надёжным тылом и поддержкой мужчине. А если она свою честь ни во что не ставит, как будет сохранять мою?
– Поэтому ты в таком активном поиске, что ни одну юбку не пропускаешь? – возмущекние и женская солидарность нарастали в ней подобно снежному кому. Вспомнились сияющие от счастья глаза Маринки, и как в этих же глазах спустя всего лишь неделю стояли слёзы обиды и отчаяния. Роза, расставшаяся со своим женихом ради Валента и в результате оставшаяся ни с чем. Хоть недолюбливала Лена Тамару, но даже ей сочувствовала, когда она закрылась от всего мира после «проделок» всеобщего любимца. Истории с Машей, Айгуль, Анфисой и многими другими, чьи имена она уже не помнила, свидетельствовали не в пользу его красивых доводов. Теперь смазливое лицо Валента, его манерные движения скорее раздражали Лену, и она удивлялась, что прежде так долго увлекалась им.
Не заметив, перемены произошедшей в душе собеседницы, Валент продолжал.
– Не кипятись. Ты встань на моё место. Учусь я в Швейцарии, скорее всего, работать буду во Франции. Ты хочешь, чтобы при этом постоянно терялся в догадках: «Что дома творится»? А относительно «юбок», они сами все ко мне лезут.
– Ну, конечно!
– Правда, правда.
– Ага, как у того кота, который не сам спёр сметану, а она насильно заскочила ему в рот. Хоть мне постыдился бы врать! Я тебя с песочницы знаю. Подъедет весь такой крутой на своём красном кабриолете, пригласит покататься и промеж делом: «Ой, какие приятные у тебя духи. Французские? Я сразу понял. Неделю назад был на показе в Доме Шанель, там было что-то подобное, но твои – гораздо лучше! А глаза твои мне напоминают синеву моря у Лазурного берега. Никогда не была во Франции? Ну, какие наши годы? Это дело поправимое. Я скоро возвращаюсь в Швейцарию, вот решил по дороге заехать в Париж, и такая очаровательная попутчица была бы очень кстати». И так «случайно» коснется коленки… Лицемер! – лицо девушки горело от негодования.
– Честно, Лен. Ну, хоть бы одна отказала. Я даже опыт ставил, думал сейчас встанет, залепит пощечину и уйдёт. Так ведь нет! Сидит, хихикает. На что ни решусь – всё можно. Разве для вида покочевряжится денёк – другой.
– Ох, Валент! Влипнешь ты когда-нибудь в историю со своими опытами. Встретишь этакую стерву с расчетливой головой и холодным сердцем, которая откажет в близости, но не из скромности, как ты надеешься, а с целью получить твоё положение и родительский капитал. Отзовутся тогда тебе девичьи слёзки.
Доля правды в его размышлениях, относительно доступности современных девушек, конечно, была, но Лена понимала: реальность не вполне соответствовала той надрывно-романтической истории, которую наплел Валент. Возможно, вначале своих похождений он, действительно, искал с кем создать семейный очаг. Но постепенно, как это часто бывает, средства превратились в цель, и Валент увлекся совсем иными мотивами, продолжая тешиться мыслью, о благородстве своих поступков.
Сейчас Лена уже не помнила, как закончилась их перепалка, но из неё она вынесла два важных урока: семью нужно закладывать в чистых отношениях, и не идти в этом смысле ни на какие компромиссы, ни с совестью, ни с веяниями времени, ни, тем более, с разгорячённым возлюбленным; а ещё для себя она решила, что как бы не сложилась жизнь, она не станет её связывать с красавчиком Валентом. Слишком уж у него завышенные требования к другим и сплошное попустительство к себе. Впрочем, ему она была по-настоящему благодарна. Обиды со временем забылись, а правильные жизненные установки позволили ей оценить скромного и заботливого Максима Нарзанова, которого она любила и себя при этом чувствовала действительно любимой.
