— Поэтому птицелюди так угодны солнцеликой? Они-то ответственные и свободные, — Шисяйсан не смог скрыть горечь.

— Скорее потому что у них есть крылья, и они могут избавить меня от одиночества, — пошутила Альфэй.

В чём-то она была согласна с Шиняйсаном. Азур и его сородичи казались ей более уравновешенными и надёжными. С подсказки Шисяйсана она, наконец, смогла разглядеть неуверенность змеелюдей и зверолюдей, которых даже в её чертогах оттеснили другие расы. Но лезть во внутренние разборки, чтобы защитить мужчин Альфэй посчитала лишним.

На фоне гарема она сама себе казалась коротышкой. Все крылатые смертные этого мира, так или иначе, были или птицелюдьми, или полукровками этой расы, поэтому мужчины её гарема отличались высоким ростов, мощным и мускулистым телосложением. Даже учитывая то, что крылья передавались лишь вместе с магическим даром, пользоваться ими могли только физически одарённые смертные с богатым опытом полётов.

Учитывая это, вступаться хоть за одного из её «ручных бугаев», казалось, смешным. Тем более, что мужчины умели подчиняться и хорошо работали в структурах построенных на иерархии. Руководствуясь этими рассуждениями, Альфэй и думать забыла о недовольстве отдельно взятых представителей гарема.

Поток маны от смертных изначально стабильный постепенно пошёл на убыль. Сначала Альфэй этого даже не заметила. Потом ей показалось, что часть её храмов потускнела, и их в мире как будто стало меньше.

Альфэй окончательно осознала, что что-то не так, когда из её чертогов пропал Шисяйсан. Она не сразу придала этому значение, потому что сама же разрешила мужчинам покидать небесный остров, чтобы удовлетворять свои сексуальные потребности, и никак эти отлучки не контролировала.

— Азур, ты знаешь, где Шисяйсан? Я давно его не видела, — спросила Альфэй, когда не смогла отыскать своего жреца у смертных.

— Простите, Верховная богиня! Этот недостойный виноват, — бухнулся ей в ноги Азур. — Шисяйсан отказался быть жрецом и улетел. Я не смог его остановить.

— Он объяснил причину своего ухода?

— Этот неблагодарный… Шисяйсан… Он сказал, что Верховная богиня отказалась мирить расы между собой, поэтому ему больше нечего здесь делать. Он хвастался, что нашёл другой способ исполнить своё желание.

— И что это за способ?

— Шисяйсан не уточнил, но…

— Говори.

— Почти все змеелюди покинули небесный остров.

— Кажется, я видела сегодня Мурасяя и Сииросюна, — напрягла память Альфэй, вспомнив двоих змеелюдей, которые были слегка «не от мира сего» и, казалось, что им ничего в жизни не нужно, кроме того чтобы греться на солнышке, лениво жмуря красивые глаза.

— Только они и остались, — съёжился на полу, распушив крылья, Азур.

— Это не твоя вина. Поднимись.

Как и в самый первый день создания этого мира Альфэй пришла к краю облачного острова. Она внимательно всмотрелась в свет своих поредевших храмов на земле, возносимые к ней огоньки свечей и дым благовоний. Вслушалась в мольбы и просьбы верующих смертных, среди них действительно почти не осталось голосов змеелюдей.

Часть 6

Глава 2. Брошенная богиня

Изучая странную тенденцию потери змеелюдьми веры в неё, Альфэй простояла на краю облачного острова, кажется, целую вечность.

«Фэй… Фэй… Фэй…» — донеслось глухое и еле слышное эхо, словно завывание ветра в пещере. Если бы она не прислушивалась, то и не вычленила этот странный звук на грани слышимости.

«Альфэй?» — раздался неуверенный бархатистый шёпот прямо в ухо, от которого по спине побежали мурашки, а сердце забилось чаще.

«Сибилл? — позвала она в ответ. — Ты где?»

«Наконец-то! Я тебя звал-звал… А ты имя сменила. Я под землёй».

«Что ты там делаешь?»

«Э… Стоп. Живу?» — неуверенно ответил он.

«Сейчас буду».

«Подождите. Погоди… Нет!»

Недослушав, Альфэй переместилась в тёмную пещеру, освещённую очень скудно. Она сразу же нашла Сибилла. Казалось, что свет шёл именно от него, а точнее от его кожи и вновь отросших до поясницы волос.

Сибилл стоял в окружении полуголых фигурист женщин разных рас со спущенными штанами и разведёнными полами многослойного ханьфу.

Альфэй почувствовала, что от переполнявшей её ярости температура повысилась сразу на десятки градусов. В пещере же стало значительно ярче и запахло палёным. Раздался грохот и под ногами Альфэй вздыбились неровные разломы.

— Это не то, что ты подумала! — жалобно застонал Сибилл, а его мужское достоинство начало наливаться силой, под восторженный женский писк.

— Действительно большой! И светится! — донеслись совсем уж бесстыдные комментарии.

— Все вон! Оставьте нас, — рыкнул на них Сибилл, наконец, отвоёвывая свои штаны из цепких пальчиков, и натянул их на себя.

Взбудораженных женщин словно ветром сдуло, а вернее телепортировало, выбросив из пещеры принадлежавшей богу. Альфэй выдохнула чуть свободнее.

— Эти женщины только что появились. Я их вообще не знаю. Набросились… Всё из-за того, что меня тут считают богом плодородия и приписывают огромный размер… э… — торопливо начал объяснять Сибилл.

— Того самого органа, который отвечает за плодородие, — подсказала Альфэй. Она чувствовала, что Сибилл говорит ей правду и это успокоило её окончательно.

— Ага, — с облегчением выдохнул он.

— Значит, это был твой гарем? — догадалась Альфэй.

— Э… Ну я говорил им, что мне не нужен гарем, но они не хотели уходить и вот…

Альфэй сосредоточилась, пытаясь увидеть храмы Сибилла, но это у неё отчего-то не вышло.

— Перестань блокировать моё ясновидение, — попросила она у Сибилла.

— Ничего я не блокирую… вроде бы…

Как только он задумался об этом, Альфэй смогла увидеть. Храмов было не так уж много, зато самодельные статуэтки, как правило в форме того самого органа, который женщины обнажили у Сибилла, оказались очень распространены.

Пазл потери в неё веры змеелюдьми начал складываться.

Альфэй сама вписала Сибилла в этот мир при сотворении — решила, что это будет самым убедительным жестом добрых намерений для их будущего сотрудничества. Кто же знал, что тут он станет богом, как и она? Хотя, наверное, логично, что сердечный демон бога в тренировочном мире сам стал кем-то вроде божества.

Длинные светлые волосы Сибилла спадали на чёрное ханьфу и, казалось, вплетались в геометрический узор вышитый серебряной нитью. Сибилл словно стал её отражением — луной этого мира. Хотя канонично луне приписывали покровительство женским энергиям, но… Альфэй давно смирилась, что у них с Сибиллом в распределении Инь и Ян была полная чехарда. Не стоило удивляться тому, что в своём мире она стала олицетворением солнца и богиней войны, а Сибилл — луной и богом плодородия.

Впрочем, как раз Альфэй в распределении между ними ролей всё устраивало. А спрашивать мнения Сибилла она не собиралась. Потерпит. И так отхапал себе часть её верующих. И, кстати, неплохо было бы выяснить, как ему это удалось.

— Почему тебя тут зовут Альфэй? Прямо как Верховную богиню… Хотя это и натолкнуло меня на мысль позвать этим именем. Или всё же?.. — отвлёк её от размышлений Сибилл.

— Потому что это я и есть. Альфэй — моё божественное имя.

— А как же Фэй? — бархатистые нотки в его голосе чуть дрогнули, обнажив уязвимость.

— Это моё смертное имя, которое дали родители при рождении. Божественным именем слабые вознёсшиеся боги не светят. Это рождённые боги могут себе такое позволить. Потому что, зная имя, можно проклясть бога или даже уничтожить его.

— Я-асно… Подожди. Если ты Верховная богиня Альфэй, то у тебя где-то там, в облаках есть гарем! Зачем тебе гарем⁈

— А зачем ещё он нужен? Чтобы танцевать, петь песни, кормить, купать, одевать, услаждать взор. Делать уборку во дворце, наконец, — закатила глаза к своду пещеры Альфэй и только тут заметила, что сверху пещеру освещают свисающие, сияющие, как звёзды на ночном небе, кристаллы.

— Всё это могу для тебя делать и я.

— Нет уж, даже думать забудь о моих чертогах. Не пущу! Мне нужно от тебя отдыхать хоть иногда. И вообще, откуда ты узнал о моём гареме?