Сильная дрожь пробегает по телу Калли, и я обнимаю ее крепче, позволяя ей украсть мое тепло.

— Мы должны зайти внутрь, — призывает Алекс, собирая наши бутылки и направляясь в дом, оставляя нас одних.

— Давай, Ангел. Ты замерзла, — говорю я ей в волосы, мягко подталкивая ее вперед.

Мы проходим половину пути к дверям, когда ее руки скользят по моей груди, останавливая меня от дальнейших действий.

Она поднимает голову, ее полные слез глаза смотрят в мои. Эмоции, печаль в них заставляют комок подступить к моему горлу.

— Ты более чем стоишь этого, Николас. Я бы все отдала, чтобы сохранить это, сохранить тебя.

— Черт, — выдыхаю я. Не в силах найти никаких других слов в ответ, я наклоняю голову и завладеваю ее губами во всепоглощающем поцелуе.

Мы все еще сжимаем губы, когда, спотыкаясь, входим в гостиную.

— Фу, мне нужно потрахаться, — жалуется Алекс, когда я опускаюсь на другой конец дивана с Калли на коленях.

— Ты должен, — бормочет он мне в губы. — Это весело.

Алекс фыркает от смеха. — Кто знал, что трахаться с дьяволом будет весело?

— Пошел ты, чувак. Тебе не нужно подвергать сомнению мои навыки.

— Это правда. Я слышал, как она произносила твое имя, Николас, — насмехается он, шевеля бровями, пока Калли целует мою челюсть и спускается вниз по шее. — Никогда не думал, что увижу, как ты позволяешь кому-то называть тебя так, чувак.

Рычание вырывается из моего горла, когда она впивается зубами в мою шею.

— Это Калли. Она может делать все, что ей нравится, — говорю я, глядя сверху вниз на девушку, о которой идет речь.

— Что ты сделал с нашей невинной принцессой? — он слегка бормочет, глядя на нее своими щенячьими глазами, как будто она тоже украла часть его сердца.

— Показал ей темную сторону, брат. Ей это нравится.

— Ты плохой, дьявольский мальчик, — бормочет она, утыкаясь носом в мою шею и крепко обнимая меня. — О Боже. Ее стон прорезает воздух, на секунду сбивая меня с толку, прежде чем я прослеживаю длину ее обнаженных ног и нахожу ее ступню на коленях Алекса, а его пальцы впиваются в свод.

Ревность прожигает меня насквозь, но боль в моем члене, наблюдающем за тем, как он с ней, и за тем, как она обнимает меня и нежно целует в шею, когда он это делает, сильнее.

— Это приятно, Ангел?

— Хммм, — стонет она.

Глаза Алекса ловят мои, в них мелькает легкая неуверенность при том, что он впервые читает в моих.

— Не останавливайся, — стонет она.

Я киваю ему, и довольное гудение вибрирует в ее горле.

Между нами повисает тишина, пока мы оба смотрим на девушку в моих руках.

Всего через несколько минут ее дыхание начинает учащаться, и она полностью расслабляется в моих объятиях, погружаясь в глубокий сон.

Опускаюсь губами к ее макушке, запечатлеваю поцелуй там, вдыхая ее, желая, чтобы все, что она сказала мне на палубе, было правдой.

Но я могу желать все, что захочу. Я знаю, что это никогда не сбудется.

Отбросив эту суровую реальность, я поднимаю взгляд на Алекс, которая наблюдает за ней усталыми глазами.

— Как ты сюда попал? — Спрашиваю я с резкостью в тоне, которой не было с тех пор, как я обнаружил мою девочку привязанной к нему на кухне.

— На машине, — бормочет он, закатывая глаза, как будто я идиот, что вообще спрашиваю.

— Я клянусь, блядь, Э, если за тобой следили тогда—

— Это не так. Какого хрена, по-твоему, я заявился посреди ночи? Никто не знает, что я уехал, а машина украдена.

Ухмылка растягивает мои губы.

— Что?

— Давненько мы ничего не угоняли, а? — Спрашиваю я, воспоминания из наших юных лет захлестывают меня.

Скакать по городу, угонять машины со своим братом-близнецом, вероятно, не те счастливые детские воспоминания, которые есть у большинства детей, но все равно они наши.

— Да. Было довольно скучно делать это в одиночку.

— Нужен был Бэтмен твоему Робину? — Спрашиваю я, тихий смех грохочет в моей груди.

— Нет, мы оба знаем, что я Бэтмен. Ты всегда был моим закадычным другом. И вообще, я больше Человек-паук. — Он пожимает плечами, как будто это очевидно.

— Конечно, ты такой, — бормочу я.

— Серьезно, однако, за мной никто не следил. У меня нет возможности быть отслеженным. Я не тупица.

— Я знаю, знаю, — уступаю я, когда он бросает на меня разочарованный взгляд. — Я просто… Мне нужна ее гребаная безопасность, чувак. Мысль о том, что итальянцы доберутся до нее… — Страх, такой чертовски сильный, сжимает меня в своих неподатливых когтях от одной только мысли. Я более чем осведомлен о том, что я сделал с их мужчинами, и это чертовски пугает меня, думая о том, как они могут отомстить моей девочкой.

— Этого не случится, — уверенно заявляет Алекс. — Я знаю, ты бы умер, позволив им забрать ее. И этого, блядь, тоже не произойдет.

Я киваю, не в состоянии найти ответ на это. В то время как все остальные вокруг меня, казалось, сомневались в моих навыках на каждом шагу, Алекс никогда не сомневался. Я всегда просто предполагал, что это потому, что он слышал все, что было сказано мне, и чувствовал необходимость попытаться заглушить что-то из этого своим собственным мнением. И хотя я знаю, что кое-что из этого может быть правдой, я также знаю, что он видит во мне нечто большее. По крайней мере, он поощрял меня хотя бы пытаться каждый раз, когда кто-то пытался списать меня со счетов.

— Кстати, как ты узнал об этом? Ты не должен был работать, но все же появился с самой ценной информацией?

Я перевожу взгляд с моего близнеца на мою девушку, правда срывается с моих губ.

— Ты можешь доверять мне, братан. В этом, — говорит он, указывая на нас двоих, — и во всем, что произошло. Я прикрою ваши спины. Вас обоих.

— Калли встречалась с Антонио Санторо, — тихо говорю я.

— Что? — рычит Алекс, заставляя Калли ерзать у меня на коленях, когда он будит ее.

— Братан, серьезно? — бормочу я.

— Прости.

Он ждет с миллионом и одним вопросом на кончике языка, пока она снова не успокоится, и я киваю ему.

— Она встречалась с Антонио Санторо, — повторяет он.

— Да. С тех пор, как она встретила его на той вечеринке в прошлом году.

— Иисус. — Он проводит рукой по лицу, переваривая этот маленький кусочек информации. — Как, черт возьми, ты узнал?

Я выдыхаю, действительно не желая возвращаться туда. — В ночь, когда мы совершили налет на их склад, я нашел ее в его спальне.

Подбородок Алекса опускается. — Вот куда ты съебался той ночью, — шепчет он, как будто все это имеет смысл. — И почему ты застрелил его.

— Это был несчастный случай. Это должна была быть его голова.

Алекс удерживает мой взгляд. — Это чушь собачья, прямо здесь.

— Что? Что я не должен был разнести его гребаную башку? Маловероятно.

— У тебя не бывает несчастных случаев с оружием, Ди. Ты хочешь, чтобы кто-то умер, ты делаете так, чтобы это произошло. Ты решил не делать этого из-за нее.

— Да, хорошо, может быть, — соглашаюсь я, чертовски хорошо зная, что это правда. — В любом случае, чертовски хорошо, что я этого не сделал, потому что именно он пришел сказать мне, что на нее будет совершено покушение. — Его брови приподнимаются. — Итак, мы их опередили.

— О-он знает, что ты здесь?

— Да, — выдавливаю я. — Он не будет визжать об этом. Он заботится о ней. — Я морщусь.

— Вау, братан. Ты вверяешь ее безопасность в руки итальянца. Она, блядь, изменила тебя.

— Поверь мне, я знаю, о чем ты говоришь. И у любого другого итальянца не было бы ни единого шанса. Но то, как он смотрит на нее, чувак. Черт. — Мое сердце разрывается надвое при одной мысли о любви, которая была в его глазах, о агонии, исходившей от него, когда он прощался с ней.

— И что она чувствует к нему?

Мои губы приоткрываются, чтобы ответить, но я быстро обнаруживаю, что у меня нет слов.

К счастью, Калли, кажется, отвечает на этот вопрос за меня, когда ее руки сжимаются вокруг меня и мягкое «Николас» срывается с ее губ.