Когда мы поравнялись с театром «Лайтхаус», я заметил, что в городе снова ставят «Разбитую посуду» – провокационную пьесу, имевшую шумный успех: на афише была изображена амфора, из горлышка высовывалась голая детская ручонка. «Разбей свой сосуд!» – призывали большие буквы. Я не видел эту постановку, мне не по душе скандальности, но меня взволновала сама эта афиша с тревожной надписью, так что я не заметил, когда мой извозчик, не желая продираться сквозь публику, приобретающую билеты заранее, свернул в переулок и подстегнул лошадей. А потом я услышал ржание, а потом затряслась вся карета…

Вам доводилось испытывать двойной страх? Такое бывает при общении с детьми: они рассказывают, например, о разговоре с незнакомцем, и мы чувствуем страх ребенка, а на него накладывается гораздо больший и зловещий страх: это страх последствий, которые ребенок себе даже не представляет.

Вот как я чувствовал себя сегодня утром. Тряска кареты внушила мне страх за мое физическое благополучие, но само сознание, что это происходит со мной, внушило мне другой, более темный страх сродни той сумрачной тени, пророчившей мне беду… Боже мой, мистер Икс, это было неописуемо… Карета остановилась, я услышал, как извозчик спускается с козел. Я услышал его слова: «Ах ты ж господи». Я тоже вышел. Под правым передним колесом что-то застряло. Маленькая пасть была открыта, конечности распластались в луже крови. Я вспомнил предсказание человека в цилиндре и задрожал от ужаса…

Потому что этот зверек, разрезанный надвое, был кролик.

От этого описания я сделалась белее бумаги; мне казалось, я понимаю, что имеет в виду Кэрролл. Я несколько раз перечитывала эту сцену в его книге.

– Белый Кролик смотрит на часы и говорит, что опаздывает, – вспомнила я.

Кэрролл кивнул медленно, но отчетливо, как будто его голова вот-вот отделится от тела, отрубленная ужасной Червонной Королевой.

Комната наполнялась темнотой, а мой разум – загадками.

Не знаю, сколько времени прошло с того момента, когда Кэрролл начал говорить. В комнате моего пациента не было часов, ему досаждал любой повторяющийся звук.

– Как выглядел извозчик? – вот о чем спросил мой пациент.

– Шапка, длинная борода… больше ничего не помню. К чему это вам?

– Последний кошмар – прямая угроза от Безумного Шляпника…

– Умоляю, не называйте его так, – заволновался Кэрролл. – Это не мой персонаж. Этого не может быть. Этого не должно быть. К тому же, как я уже говорил, я не могу ничего сочинять с тех пор, как начались эти кошмары…

– Ваше преподобие, в первый раз вы сами отметили это сходство, – напомнил мистер Икс.

– Все потому, что там были и другие персонажи – кролик, кот, заяц… Но мой Безумный Шляпник не имеет ничего общего с этим… с этим ужасным созданием.

И тут я догадалась:

– Секундочку. Этот таинственный «Союз Десяти»… У нас есть доказательства, что они способны управлять рассудком через театр. А что, если они проделали то же самое и с его преподобием?

– Очень даже возможно, – подтвердил мистер Икс. – Но для чего, мисс Мак-Кари? Чего они добиваются своим предупреждением? Они что, подстроили и «аварию» с каретой? Или же нам придется допустить существование пророческих сновидений?

– За те месяцы, что я работаю вашей медсестрой, я уже много чего допустила. К тому же прошу прощения, ваше преподобие, но мне показалось, вы сами говорили, что вам снились пророческие сны…

– Это правда. Их я тоже пересказал мистеру Икс. Не знаю почему, но некоторые из моих снов сбывались… Почти всегда это были кошмары. Однажды, когда я был ребенком, в Чешире мне приснилось, что мы умрем в бедности… Когда на следующий день я рассказал своей матери, что хочу зарабатывать деньги для семьи, матушка была ошарашена: оказывается, родители давно уже испытывали материальные трудности, но не хотели мне говорить. А уже будучи студентом Крайст-Чёрч, я увидел во сне, как странная девушка по имени Хелен собственными руками убивает моего соседа по комнате… Спустя несколько недель мой товарищ покончил с собой, бросившись в Айзис[3]: прошел слух, что его отец, представитель аристократического семейства, узнал, что мой товарищ встречается с женщиной сомнительной репутации из района Уайтчепел[4], и запретил сыну эту связь. Называлось также и имя девушки, в которую мой несчастный товарищ был влюблен, но предпочитал не упоминать: ее звали Хелен.

– Боже мой, – воскликнула я. – Быть может, это и есть объяснение: его преподобию снится такое, что потом сбывается, а вы, мистер Икс, вольны это допускать или не допускать.

Мой пациент с удовольствием обернулся в мою сторону:

– Ах, мисс Мак-Кари, не стоит перевирать мои слова: ну конечно, я это допускаю. Пророческие сны существуют, привидения существуют, театры, способные управлять рассудком, существуют и, если вам угодно, существуют и жители на других планетах. Однако все это чересчур просто… А меня занимают сложные вещи.

– Не уверен, что теперь я вас понимаю, – высказался Кэрролл. Я тоже была сбита с толку.

– Судите сами: тот факт, что покойник возвращается в виде духа, представляется мне возможным, если учесть, что никому не известно, что это вообще такое – смерть и что происходит после нее. То же можно сказать и о сновидениях, и о человеческом рассудке, и о небесных телах, так что – почему бы и не существовать призракам, вещим снам и инопланетным жителям? Те события, которые обывателям кажутся странными, являются скорее вульгарными. Странным и чудесным является как раз то, что люди считают обыденностью: смерть, сны, небеса… Но превыше всего… человеческий разум. Вот что поистине сложно и потрясающе! А поэтому давайте договоримся, что вещие сны существуют, но объяснения будем искать с помощью логики иного рода…

– Мистер Икс, логика бывает только одного рода, – заметил уязвленный математик.

– Простите, ваше преподобие, но реальность наделена многими видами логики, как люди – богами… – И он хлопнул руками по своему креслу. – Право, жаль, что доктор Дойл сейчас не с нами!.. – Эта фраза могла бы попасть в приключения его героя… Я уже рассказал его преподобию о его коллеге-писателе и враче, – пояснил мистер Икс специально для меня, – и ему не терпится познакомиться с Дойлом.

– Это верно, – согласился Кэрролл. – И все же не следует сравнивать логику с религией.

– Ну конечно же нет. Именно это я и утверждаю: логика – это не религия, а одна из религий. А для решения вашей проблемы требуется помощь нескольких различных религий. Однако довольно уже бичевать ваш разум, сейчас он не заговорит даже под пыткой. Лучше предоставьте ему отдых до завтра. Час уже поздний. Давайте ложиться. Вскоре нам нанесет визит религия науки. Быть может, она разрешит нашу головоломку.

– О чем это вы? – спросила я.

– Тайна зародилась в голове его преподобия, и, возможно, там же находится и разгадка…

Кэрролл кивал мне со своего места.

– Я рассказал о моем случае сэру Оуэну Корриджу. Сэр Оуэн – психиатр, который уже много лет следит за моими частыми неврозами. Я сделал это по совету мистера Икс.

– Насколько я понимаю, доктор Корридж – специалист по вскрытию сейфов человеческого рассудка и пролитию света на их содержимое, – изрек мистер Икс. – Я дал свой совет две недели назад, и сэр Оуэн с легкостью согласился приехать и помочь.

– Сэр Оуэн… здесь? – Я снова изумилась.

– Мистер Икс упомянул, что вы работали под его руководством в сгоревшей клинике Эшертона, – сказал Кэрролл.

Корридж… Мы не виделись целых десять лет. Он, безусловно, один из лучших психиатров в Англии. Его называют «королем ментального театра». Я начинала понимать, отчего Понсонби выглядит таким довольным, отчего он без колебаний сложил весь пансион – начиная с мистера Арбунтота – к ногам моего пациента: Понсонби обожествлял Корриджа и его клинический театр. Но это значит…