Ильин сидел рядом с Максом с бледным лицом, руки тряслись. Он часто и громко сглатывал:

— Ты знаешь, Макс. Я так испугался. У меня в практике остановка сердца впервые. — Он достал сигареты и нервно закурил. — Будешь? — протянул пачку Максу.

— Давай. — Макс взял сигарету и тоже закурил. — Почему сердце могло остановиться?

— Я не знаю. — Тяжело выдохнул струйку дыма. — Скорее всего стрессовая ситуация. Я видел, как она вышла из комплекса. На ней лица не было. Она шла, как из последних сил. Я уже сам хотел подойти к ней, предложить помощь. Но она упала и первым к ней подбежал Виктор.

Слова доктора для Макса были как приговор. Приговор его никчемной обиде на Настю. На его последние слова ей. В голове шумело, хотелось умереть самому. «От любви не умирают», пронеслось почему то в голове у Макса. Он тяжело вздохнул. «Еще как. Еще как умирают». Сначала он «умер» сам. Потом своими словами чуть не убил любимую женщину.

— Макс, ты вправду так ее любишь? — спросил Ильин.

— Больше жизни. Она для меня — весь мир. Если бы она умерла, то и я бы не жил. — Макс опустил голову. — Это я чуть не убил ее своими словами. Как мне с этим дальше жить?

К ним подошел Виктор. Он схватил Макса за грудки и с силой поднял со скамейки:

— Я что тебе сказал? Поговорить! А ты что, решил ее добить? Хорошо, что доктор рядом оказался, смогли откачать ее. Так хочется врезать тебе, чтобы ты себя потом в зеркале не узнал, урод хренов.

Макс не сопротивлялся другу. И так было погано на душе. И Виктор был прав. Как всегда прав. Ответить было нечего.

Со стороны машины Макса раздался капризный голос блондинки:

— Ну вы скоро там? Нас уже в клубе заждались. — Потом она подошла к Максу, взяла его за руку и стала тянуть к машине. — Ты герой! Помог женщине, а теперь поехали отмечать победу, — продолжала она капризным тоном.

Макс стряхнул с себя руку блондинки:

— Вон пошла! — Она захлопала наращенными ресничками, продолжая попытки увести Макса к машине. — Я что, не ясно выразился — пошла вон! И чтобы я тебя больше не видел рядом с собой.

Девица вспыхнула, поджала губехи, подняла руку, чтобы ударить его по лицу. Но Виктор перехватил ее руку и, глядя прямо в глаза, сказал:

— Сейчас ты уйдешь отсюда и тебя больше никто не увидит. — Она стала что-то кричать в их адрес, потом под тяжелым взглядом Виктора развернулась и ушла.

— Макс, что между вами снова произошло, что ты такое сказал Насте? — спросил Виктор.

— Она предложила мне быть ее любимым мужчиной, а я ответил, что она меня тогда просто убила. И любить больше некого. Как-то так. — Макс закрыл глаза, — она сказала, что любит меня. А я чуть не убил ее.

— Куда ее повезли? — Виктор протянул Максу сумочку Насти. — Здесь должен быть ее ключ. Съезди к ней домой, собери документы и вещи, отвези все в больницу. И не наделай больше ошибок. Не знаю как, но вымоли у нее прощение. Вы два дурака. Оба влюблены и не можете нормальными словами это сказать друг другу. Просто сказать — Я тебя люблю. Что здесь сложного, Макс? Пойти друг другу навстречу! Поговорить и услышать друг друга.

— Спасибо, друг. Если не сложно, поехали со мной. У меня руки трясутся. И я просто не смогу смотреть ей в глаза. Вряд ли она захочет меня видеть после сегодняшнего.

— Хрен с тобой, поехали.

Макс повернулся к доктору:

— Спасибо Вам. Я Ваш должник.

Ильин посмотрел на Макса и ответил:

— Ты знаешь, а это ты сам запустил ее сердце. Своими словами. Своей любовью. Я уже был готов оставить попытки. Оно уже не билось. Когда ты обнял ее, я даже не держал ее. Все ты сам. — Макс внимательно посмотрел на доктора. А тот продолжал: — Ты понял, что словом можно и убить, и воскресить. Теперь постарайся не просрать свой второй шанс. — Он устало поднялся со скамейки и пошел к своей машине, махнув на прощание рукой.

Виктор хлопнул Макса по плечу:

— Чего стоим. Поехали за вещами. Тебе еще прощение вымаливать. Готовь слова.

Глава 21

В больнице их к Насте в реанимацию не пустили. Врач сообщил, что она в коме и они делают все возможное, чтобы вытащить ее оттуда. Макс не хотел уходить из больницы, но врач сказал, что он пока ничем помочь не может. Всю ночь Макс просидел под дверью реанимации. Когда ее состояние стабилизировалось, Макс добился, чтобы ее перевели в отдельную палату, оплатил лечение, договорился об уходе за ней.

— Доктор, когда она выйдет из комы?

— А это вам, молодой человек, никто сказать не может. Это голова человека, мозг. Все будет зависеть от самой девушки. Если решит вернуться раньше, то очень хорошо.

— Я смогу быть рядом с ней?

— Сегодня лучше съездите домой, немного отдохните, а завтра приезжайте.

Он пришел на следующее утро. Он не мог отвести от нее взгляд. Настя лежала такая спокойная, маленькая, заметно похудевшая после их последней встречи. Лицо заметно осунулось, но она была для него самой прекрасной. Он взял ее за руку, прижал ее пальцы к своим губам и сидел так, просил вернуться к нему, не оставлять его одного. Он признавался ей в любви, просил прощения.

Когда их уединение прерывали врач, медсестры, он выходил в коридор, где ожидал окончания процедур. Как-то нему подошла пожилая санитарка с добрыми глазами.

— Что, милок, убиваешься? Твоя там что ли? — и кивнула головой на палату.

— Моя, — ответил Макс.

— Ты довел или что?

— Я довел. Не смогли услышать друг друга.

— Эх, молодые. Всегда у вас так. Прям своего сына вспоминаю. У того тоже чтоб прям по его мнению и прямо сейчас. Вот не захотел услышать свою Полинку, с которой встречались целых три года. А ей надо было всего полгода, чтобы закончить учебу, и уехала бы она с ним хоть на край света, хоть к черту на кулички. А в итоге? Разругались, разбежались. Сейчас живет как призрак. Гордые оба. Нет чтобы позвонить друг другу. Так каждый ждет, когда другой первым позвонит. Молодые, дурные. — Она тяжело вздохнула своим мыслям. — Не умеете вы слышать других. И понять не можете, что все происходит в свое время. Где-то надо подождать, где-то настоять. Где-то отпустить. А вы все с наскоку решаете. — Она снова вздохнула и пошла дальше убирать палаты.

Макс слушать ее и снова возвращался к разговору с Настей у нее в квартире. Ведь она просила его немного подождать. А он не услышал ее. Или не хотел слышать? Что ему стоило подождать пару месяцев? Почему он решил за них обоих. Ведь она говорила, что у нее будут большие неприятности из-за их отношений. Дурак! Какой он дурак! Повел себя как эгоист конченый.

***

Настю окружала какая-то плотная светящаяся пелена. Настолько плотная, что она не чувствовала своего тела. Она была частью этой пелены, как в космической невесомости. Не было никаких звуков. Только тишина, но не звенящая, а какая-то приглушенная. Она никак не могла понять, как она сюда попала, где находится. Она попыталась открыть глаза, но снова ничего не увидел, только пелена. В голове проскальзывали какие-то мысли, возникали какие-то лица. Она никого не могла вспомнить, никого не узнавала. Потом перед ней появилось лицо молодого мужчины, очень красивого мужчины, который смотрел на нее с затаенной тоской. Она тоже не узнавала его. Но от его взгляда сердце Насти забилось сильнее и она почувствовала, что пелена, которая давила ей на грудь, немного отпустила. Она попыталась сделать глубокий вдох. У нее почти получилось. Но руки и ноги она по прежнему не чувствовала. Потом сознание отключилось и она провалилась в темноту.

Она снова пришла с себя, снова находилась в коконе из плотной пелены. Снова никаких звуков. Снова в голове какие-то мысли, за которые она никак не могла уцепиться. И снова возникло перед ней лицо молодого мужчины. Оно показалось ей до боли родным, захотелось прикоснуться к нему, провести пальцами по щеке, губам. Сердце снова застучало сильнее, и снова пелена отпустила ее. Сколько это продолжалось, она не может сказать. Потом снова наступила темнота.