* * *

Знаешь, о чем я думаю сейчас? Ты удивишься. Нет, ты действительно удивишься, и, быть может, тебе придется даже посмеяться от души над моей наивностью. Мне до боли хочется снова увидеть тебя. Хотя бы еще один раз в жизни. Посидеть с тобой в коротких перерывах между репетициями, попивая кофе из этих ненавистных пластиковых стаканчиков. Наверное, я эгоист и думаю, что этого мне хочется больше других, но, извини. Я всегда стеснялся сказать тебе, что ты замечательная. Но не скажу тебе этого уже никогда, и всегда, всю жизнь буду ругать себя за то, что не сделал этого.

Мечтаю снова увидеть тебя, сидящей за роялем. Чтобы твои руки коснулись клавиш – и совсем не детские тревоги вырвались из тебя, облаченные в язык музыки. Это был бы твой вопрос всем нам, понятный и без слов, но который так и остался бы без ответа. Ответа, который ты ждала. В той поддержке, тепле, которую ты так ждала, но не дождалась. Но жизнь научила тебя ничего не ждать и не требовать, а надеяться только на себя. Это слышалось и, поверь, слышится сейчас в твоей музыке и в том, что ты делала и к чему прикасалась. И не только слышится, а явственно ощущается. Ощущается, как тогда, в нашу первую встречу. Мог ли я тогда слушать тебя чуть внимательнее? Конечно, мог. Прости, если какие-то слова или подробности я упустил. С каждым бывает.

Если бы я только мог что-то изменить. Хотя бы что-нибудь. Так сейчас думает каждый, кто знал и любил тебя. И любит до сих пор. И будет любить всегда. Но что мы можем изменить? Ты сильная, ты все смогла – а мы все слабы, и так ничтожны, что всегда скупились на комплименты, на похвалу, а подчас и просто на внимание. Но, ты пойми, такова на самом деле жизнь артистов, ты сама к этому так стремилась.

Я искренне надеюсь, что ты сейчас счастлива. Да и на что я вообще сейчас могу еще надеяться? Хотя, нет. Я просто уверен, что ты счастлива, что у тебя все получилось и сложилось, где бы ты сейчас ни была. Просто иначе и не могло быть. За все те испытания, что выпали на твою долю, ты заслужила счастье. Прости, ком подступает к горлу. Почему я так и не решился тебе всего этого сказать?

Что осталось после тебя? Радость и тепло, боль и горечь, несколько сотен фотографий и воспоминания. Воспоминания, с которыми я живу, которые со мной каждый день, каждый час, каждую минуту, каждое мгновение. Песни, музыка. И то, что мы нашли в твоем компьютере. Скажи, почему ты никогда не показывала этого, не давала послушать?

Что я могу сделать для тебя сейчас? Очень немногое. Хранить воспоминания, как можно бережнее, не давая памяти упустить сколько-нибудь важные детали. Да, чуть не забыл. Ты вела дневник. Я помню часть из того, что там было написано. Сейчас, к сожалению, дневника уже нет, не существует. В чем-то есть и моя вина.

Но я знаю, что могу пусть немного, но искупить ее. Знаешь, я решился рассказать твою историю. Правдиво, ровно так, как было все на самом деле. Я не писатель, совсем не писатель. Но знаю, что никто этого кроме меня не сделает. Только прошу тебя, помоги мне вспомнить кое-какие детали. И я попробую восстановить те места твоего дневника, которые врезались в мою память так, как острый нож врезается в дерево.

Помоги – и не уходи. Я закрою глаза. Хотя бы пару минут… Если сможешь…

Глава первая

1

Натали родилась в один прекрасный день в начале зимы 1989 года в самой обычной ленинградской семье. Обычной, если не считать ряда обстоятельств, достойных упоминания хотя бы ради того, чтобы понять многое из того, что произошло далее. Не бывает так, чтобы родители были в крайней степени бездарными, а у них вдруг взяло и родилось талантище. Или, наоборот, в талантливой семье вдруг появилось нечто совершенно бесталанное и заклеймило этой самой бесталанностью своих одаренных предшественников.

Так было и с Натали. Отец – художник, мать преподавала русский язык и литературу. И не только преподавала, но и неплохо в ней разбиралась. Собственно, как неплохо разбиралась и в музыке, и если бы не стала учительницей, то наверняка бы сделала неплохую карьеру в роли аккомпаниаторши или даже сольной артистки.

Они жили на окраине города, на границе городской и сельской местности, в небольшом кирпичном доме и, в общем и целом, были счастливы, как счастливы бывают те, кто, наплевав на жизненные перипетии, может позволить себе выкроить пару-тройку часов для того, чтобы послушать музыку или углубиться в чтение.

– Натали, не хулигань, дай папе поработать, видишь, папа рисует, – Анастасия часто наблюдала, как дочь пытается подражать отцу и пробует ему помочь. – Иди сюда, возьми карандаш и бумагу, рисуй тоже.

– Ты моя художница! – Сергей взял дочку на руки. – Вот вырастешь, наверняка художницей станешь!

– Вот новость, – Анастасия широко заулыбалась. – Ты представь, Сереж, в доме будет еще одна творческая натура.

– И что? В этом есть что-то плохое?

– Да нет, ничего. Просто я уже слышу эти споры об искусстве.

– О чем? – Сергей не уловил, на что намекает жена.

– Знаешь, ты много раз говорил, что не потерпишь в доме критиков. А представь, дочь подрастет, наберется ума-разума, станет приверженкой какого-нибудь ультрамодного течения. И что? Плакали твои натюрморты, – Анастасии такие разговоры определенно нравились, и она сейчас не была намерена так просто сдаться.

– Ну, а может, я одумаюсь и тоже стану каким-нибудь абстракционистом? Знаешь, Репин тоже гуашью выделывал порой такое…

– Не верю, тебя уже не переделать!

– Да ты что! Вот новость! Не знал, – Сергей посадил Натали себе на плечи, она смеялась и тянула руки к потолку.

– Не переделать, мне же не удалось – каким ты был, таким остался, как в той песне поется…

– Каааким ты быыы-ыл, таааки-им остался-яяя, – Сергей начал было тянуть песню, но Анастасия его оборвала.

– Вот-вот, о чем я говорю. Как был ребенком, так и остался.

– А ты о чем-то жалеешь? – голос Сергея стал чуть более серьезным.

– И не подумаю, – засмеялась Анастасия.

– И все же, каким ты видишь будущее нашей дочери? – Сергей снял Натали с плеч и усадил за стол.

– Я думаю, что литература и живопись уже есть в ней, она получила это от нас, у нее этого не отнимешь, согласись.

Сергей одобрительно улыбнулся и закивал головой.

– Пусть она попробует себя в том, что не сложилось как следует ни у тебя, ни у меня. Ты же тоже ходил в музыкальную школу?

– Ой, ну ты вспомнила, не было такого…

– А у нее будет, – Анастасия вдруг на несколько секунд замолчала. – Все, хватит, я устала думать и вообще, идем пить чай, быстро!

Тот воскресный разговор трехлетняя Натали, само собой разумеется, не запомнила. Она даже не поняла, о чем спорят родители. Да и была ли в этом необходимость? Выбирай она сама свой путь – если бы такая возможность вдруг представилась – что-то вряд ли бы изменилось. Может, другими были бы какие-то детали, незначительные подробности, иначе сложились обстоятельства, но в любом случае главным осталось бы одно – музыка.

Родители не ошиблись и в другом. Натали рано начала читать, прекрасно рисовала, и в том, и в другом значительно опережая своих сверстников. Впрочем, многие, практически все ее сверстники в столь нежном возрасте еще не задумывались серьезно о том, чего хотят в жизни. А Натали как-то перескочила эту важную ступень. Она уже с самого раннего детства стала стремиться к тому, что доставляет ей радость, что лучше всего получается. Видя успехи дочери, родители, конечно, удивлялись, но видели в этом определенную закономерность, списывая все на их личные усилия по воспитанию чада. Конечно, в этом им было трудно отказать. Но было в Натали одно важное качество – целеустремленность. Именно оно в любом возрасте, в любом положении и при любых обстоятельствах наделяет жизнь смыслом и не дает его потерять.