В книге и на обложке использованы фотографии Анны Ульяновой, Алены Лазарь и из личного архива авторов.

Автор текста – Елена Михеева

Отдельная благодарность Лане Заранкиной за помощь в подготовке книги.

© А. Заранкин, текст, 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Начать с начала – самый, казалось бы, простой и очевидный ход. Особенно когда речь идёт о группе с названием Zero People, где и так в основе всего лежит ноль. Но даже тут есть выбор, на какое именно зеро делать ставку. Мы, подумав, решили взять за точку отсчёта не жаркое лето 2010-го, когда стали появляться первые песни, а персональные истории двух творческих единиц, каждая из которых начинала со своего уникального нуля.

Что в «дано»? Мальчишки, родившиеся с разницей в пятнадцать лет в Магнитогорске и Москве. Почти всё детство и юность одного прошли в Магадане и посёлке, расположенном в получасе езды от него, другого – в столице и на подмосковной даче. Это два совсем-совсем разных старта биографий – от вовлечённости отцов в воспитание сыновей до путей, приведших каждого из Александров на сцену, которую они теперь делят ровно пополам.

Наверное, каждый, кто вырос в доцифровую эпоху, понимает, что такое зарытые в землю «секретики». Так вот, всю первую половину книги мы с ребятами как будто находим те сокровища, что они когда-то закопали, и с трепетом заглядываем под разноцветные стёклышки. Видим там гусиные перья, человечков, сделанных из стирательных резинок, бадминтонные воланчики, шайбы от настольного хоккея… А ещё под слоем лет спрятаны слёзы и трясущиеся коленки, провалы и триумфы, маленькие радости и большие обиды. Их нельзя потрогать руками, но так легко почувствовать. Проследить, как какие-то из воспоминаний всё ещё греют и подпитывают, в то время как другие – и по сей день тяжёлая ноша. Увидеть, как в любом из них может прятаться вдохновение…

Вторая половина книги – уже о совместном творчестве. В каком-то смысле создание сайд-проекта тоже было возвращением в детство, но уже в музыкальное. Несмотря на внушительный опыт сочинительства в рамках Animal ДжаZ, в Zero People ребята учились придумывать песни по-другому и заново. И спираль жизни тут как будто действительно пошла на новый виток. Когда-то маленькому Саше Заранкину занятия музыкой не доставляли никакого удовольствия и регулярно сопровождались слезами. Для успевшего повзрослеть клавишника первые годы существования Zero People внезапно обернулись примерно тем же. Из-за огромного количества электроники, совладать с которой было не так-то просто, он снова страдал и даже плакал, только уже на репетиционной точке и наедине с собой. Настоящее удовольствие от создаваемой музыки оба участника коллектива начали получать лишь тогда, когда сами же приняли решение, что звучать должны только клавиши и голос.

Мы собрали под этим переплётом истории всех песен и альбомов, вышедших за первое десятилетие существования Zero People. Какие-то из них были многократно рассказаны публично, в том числе и со сцены, какие-то – не звучали никогда и нигде и станут откровением даже для самых близких.

Главные герои предстают перед нами уязвимыми мальчишками, которым только предстоит набить свои первые шишки в этой жизни. Один в пять лет ловит в речке рыбу голыми руками, другой – уже сочиняет музыку для балета. И ещё много-много всего успеет произойти до того, как они встретятся и напишут вместе первую песню…

Мы жили под Магаданом, отец был главным редактором газеты – элита посёлка. Естественно, имел доступ куда угодно. И вот однажды, когда мне было лет шесть, он зачем-то взял меня с собой на рыболовецкий траулер, и это был самый главный стресс в моей жизни.

Наш посёлок назывался Ола, что, по одной из версий, как раз и означает «рыба» по-чукотски. Одноимённая река впадает там в Охотское море, и главная промышленная история тех мест – рыбозавод. Отец, видимо, хотел какой-то репортаж сделать о жизни рыбаков. Я же представлял себе, что увижу какую-то баржу. А там была лодка размером с комнату – как будто увеличенная шлюпка, но с мотором. На меня только сапоги надели резиновые. Жилеты – такого понятия не было. Когда плыли, было весело – кругом вода.

Самое интересное началось, когда мы прибыли к нужному месту. Четверо или пятеро мужиков встали на один край этой большой лодки и по такой зычной команде начали тащить все вместе тяжеленные рыболовецкие сети. При этом лодка сильно накренилась, а я сидел сзади, где мотор, один. Отец в это время, видимо, был на носу, потому что рядом его точно не было.

Я вцепился руками в корму, а лодка накренилась самым бортом к воде, встав едва ли не вертикально. С каждым рывком этой сети на себя она ещё и чуть-чуть зачерпывала воду. У меня началась истерика, я стал тупо орать: «ААААА!» Было страшно. Плюс это всё сопровождалось унижением, когда рыбаки стали говорить: «Э, ты не мужик, что ли? Что у тебя за сын такой? Зачем ты его взял? Это что за размазня? Медуза какая-то…» То, что моему отцу за меня впихивают, было просто катастрофой. При этом я уже не мог остановиться – мне было плевать.

И вот это «плевать» во время истерики со мной по жизни идёт: когда у меня начинается какое-то такое состояние, мне реально плевать на то, как я выгляжу, что там говорят… Может, это с того момента и пошло? А может, просто особенность характера, которая тогда проявилась впервые. Это был стресс мощнейший. Не исключаю, что из-за этого у меня теперь с водой такие странные отношения. Меня к ней тянет и одновременно я её ненавижу.

Потом на берегу был ещё второй стресс. Я не помню уже, как мы доплыли, но, когда рыбаки начали выгружать эту рыбу и она лежала, хватая воздух ртом и умирая, – это был просто капец. Я стал швырять её обратно в воду. Один мужик подошёл, просто взял меня за плечо и гаркнул: «Иди отсюда!» С тех пор я не могу смотреть, как рыбу ловят, не понимаю этого. Представляю себе момент проникновения крючка вовнутрь, как ужасно само это ощущение, а потом она ещё и умирает медленно…

Есть ещё более раннее воспоминание, как мы сами рыбу ловили. В верховьях реки Олы нерестилась то ли кета, то ли горбуша – какая-то из красных рыб северных. Она шла из Охотского моря до какого-то места, чтобы там отложить икру. И где-то году в 1977-м был период, когда река состояла только из спин рыб, которые лезли вверх по течению, перепрыгивая друг через друга, и лишь между ними как-то плескалась вода. Как будто в ванну накидали килограммов сто рыбы и она пытается найти там место.

Мы просто в сапогах резиновых заходили с пацанами в воду, хватали любую рыбину, которая нам понравилась, швыряли на берег и смотрели: есть икра или нет. Если есть, то брали домой. Это было, видимо, до той истории с выходом в море, потому что после я уже точно не мог смотреть, как рыба на берегу валяется.

Река Ола. Сваи от того самого моста, под которым я когда-то ловил руками рыбу, 2022 год