В краю бесконечных лесов и полей жил юный лесничий, красавец Диней. Привязан к лесам, что не чаял души: ни птицу, ни зверя Диней не страшил. Любимое дело лишь радость несет, счастливая жизнь без тревог и забот. Следить за лесным необъятным мирком для парня сравнимо с прохладным глотком.

Однажды по небу катилась луна и светом мирок озарила сполна, тот вечер Динею уже не забыть, ведь жизни лесничего прежней не быть.

Лесничий в пути, что протоптал давно, а рядом был верный попутчик его: где трелью ответит ему на вопрос, где шелестом листьев, что ветер принес. Без страха, мирок по душам говорит, для смотрителя книгой раскрытой лежит. Где бытует покой или нечто стряслось, где-то зверь пробежал: серый волк или лось. Всей душою Диней ощущал естество, но сегодня иное его привлекло.

Подойдя, чтобы видеть источник тревог, обнаружил Его, что от страха продрог: в шерсти много листы, перепуганный вид, чуть дыша, рядом с хвойною ветвью стоит. Паренька словно крепко сдавило в тисках, а язык онемел, чтобы слово сказать, ведь напротив него, притаившись в ветвях, отражается ужас в оленьих глазах. Зверь почти не дышал, оперевшись на твердь, будто при́нял уже неизбежную смерть, ведь могучий красавец был ранен стрелой, хоть и скрыться сумел, но, какою ценой? Для оленя, Диней был еще не знаком и казался ему беспощадным врагом. Но лесничий обязан оленя спасти, ведь нашел его здесь, не имевшего сил. И к нему подойдя, окружил добротой и, за шею обняв, уводил за собой. Шел олень по тропе, будто участь приняв, кровь текла по ноге от оставленных ран, но он шел, ковыляя Динею вослед, а в глазах расстилался туман.

Вскоре гостя до дома Диней проводил, поддержав его крепко за шею, не посмел бы оставить оленя в лесу, жалко стало оленя Динею. Дом был мал для двоих, но не думал Диней, ведь спасти должен этого зверя, и оленю помог оказаться внутри, о просторе совсем не жалея. Уместился олень в этот маленький дом, пусть рога проходили в нем туго, но лесничий вниманья не стал обращать, застелив покрывалами угол. Был олень размещен рядом с печью большой, а лесник попросил подождать, показалось, что гость закивал головой, как же зверь мог Динея понять?

Прихвативши ведро, следопыт убежал, ведь помочь нужно зверю скорей, сколько мыслей тревожных неслось голове, столько чувств ощущает Диней. И, добравшись туда, где прозрачный родник дружелюбно для гостя журчал, поскорее наполнив ведро до кроев, снова к дому Диней побежал. Его гость все лежал на подстилке своей, совершенно утратив покой, но Диней, приклонившись к его голове, дал оленю напиться водой. Оставалась вода, чтобы рану промыть, оставалось совсем ничего, но олень не хотел даже взгляда поднять и согласно кивнул головой. А Диней, обкрутив чистой тканью стрелу, малость силы в себе отыскал и, набросив платок на оленьи глаза, ее вырвал и рану прижал. Только дернулся гость, но вскочить не сумел, ведь усталость давала свое, а Диней, проведя по большой голове, похвалил, успокоив его. Зверь удобнее лег на подстилке своей, пока рану Диней промывал, но обкрадывал гостя настойчивый сон, что оленьи глаза закрывал.

Следопыт, завершив, ноги стал разминать и для печки дрова нарубил, растопил, чтобы гость ночью спать не замерз, а стрелу на растопку пустил. Стало мигом тепло, лег Диней на кровать, сон пришел, не успеешь зевнуть, но лесничего дрема с собой забрала, приоткрыв к сновидениям путь.

Приоткрылись глаза от игравших лучей, теплотой был Диней окружен, только вспомнил, что дома олень у него то ли был, то ли все это сон. Но, взглянув с любопытством на свой потолок, он увидел следы от рогов, в самом деле вчера приключилась беда, но олень был спасен от врагов.

Встав с кровати, Диней собирается в лес, нужно гостя травой покормить, и с корзинкой в руках он, шагнув за порог, смог по-тихому двери закрыть. Взяв корзинку травы и воды, прихватив, вновь вернулся к оленю домой, только двери открыл, как увидел его, гость от страха был еле живой. Улыбнувшись, спросил, потрепав по спине, что его потревожило сон? Но ответил олень, как напуган был тем, что Диней не вернется домой. А корзинка травы полетела к ногам, ведь лесничий ответа не ждал, говорящий олень заглянул в его дом, может быть, он по-прежнему спал?

Гость Динея просил не пугаться его, ведь дурного замыслить не смел, он расскажет позднее о том, что стряслось и каков был олений удел. Следопыт, подобравший корзину с травой, не отвел изучающий взгляд, но взволнован был тем, чем его покормить, к гостю страх отодвинув назад. Может быть, от травы очень мизерный толк, что тогда предпочтет этот зверь? Но олень отвечал, что ему подойдет, и вздохнул с облегчением Диней. Незаметно бросая на гостя свой взгляд, был лесничий спасен от тревог, говорящий олень, ну и пусть говорит, хорошо, что найти его смог!

Подкрепившись травой, успокоился гость, вскоре страхи ушли без следа, наконец-то олень был готов рассказать, почему же явился сюда. Разместился лесничий напротив него, любопытство Динея ведет: кто же этот олень, что случилось вчера, чья стрела угодила в него?

Оказалось, что гость был не очень-то прост, ведь наследник, утративший дом, убежав из волшебного мира «Эйле́н», принц Вирджиль был подстрелен стрелой. Оставаясь наследником дома Лоте́р, на Вирджиля охотился брат, ведь намерен корону присвоить себе, и семейный сапфир им отнят. Брат владений хотел, сколько помнят его, пожелал узурпировать трон, но плодов никаких его зло не дало, для народа Орей не король. Прихвативши сапфир, что хранился в семье, был в решении серьезен Лоте́р, ведь кристалл выявлял королевскую кровь, но Орей таковой не имел. Брат неистово зол на подобный исход, старший принц должен был королем, но народ доверяет сапфиру, а брат не достоин взойти на престол. Но Орей не стремился отдать свою власть, пусть совсем не признает народ, одобрения от них не волнует его, справедливость к Эйлену придет.

Вскоре дядя убит за желанный престол, это видел несчастный Вирджиль, принц собой представлял наивысшую цель, что Орей чуть его не убил. Но ему не дано своей цели достичь, узурпатор от дара далек, лишь Вирджиль удостоен магических сил, только принца признает народ. Старший брат не сумеет Вирджиля поймать, ведь гоняться за принцем беда, но отправил стрелков за его головой, пожелав устранить навсегда. Обратившись в оленя, Вирджиль был спасен, убежав от охотничьих стрел, но, увы, забегая в волшебный портал, рок судьбы его ногу задел. Сколько принц простоял, прячась в хвойных ветках, сам наследник сказать не сумел, лютый страх лишь Вирджиль в тот момент испытал, когда ветками некто хрустел.

Ошарашил Динея олений рассказ, возвратился непрошеный страх, где-то там существует магический мир, и захватчик со злобой в глазах. Но наследник с Динеем сдружиться хотел, тот помог ему, дом предложив, ведь Вирджиль окончательно веру терял в то, что может остаться в живых. А Диней рассказал, кем является сам, как он любит свой чудесный мирок, но, услышав безумный Вирджиля рассказ, по душе пробежал холодок. Следопыт согласился Вирджилю помочь, пусть и страх ощущался внутри, все же, раненый гость был им найден в лесу, но с подарком от братской стрелы.

Подружились они за беседой своей, страх обоих уже позабыт, но Вирджиль должен силу обратно вернуть, вновь приняв человеческий вид. Неизвестно совсем, сколько это займет, но Вирджиль был настроен всерьез, а Диней предложил обращаться к нему, если чем-то возможно помочь.

День сменился на ночь, было очень тепло, лунный свет забавлялся в лесу, принц уже отдыхал, а Диней кочергой чистил печь, выгребая золу. Только нечто упало из топки с золой, повергая лесничего в шок, обернулся олень, но в тот миг обомлел, ведь от страха укрыться не мог. Перед ними в ведре оказалась стрела, та, что в печку забросил Диней, но она после пламени целой была, красоты не утратив своей. Аккуратно лесничий ее подхватил, покрутив, чтобы видеть изъян, но стрела идеальной и ровной была, будто бы и не делала ран. Только древко ее покрывает узор из сплетенных магических рун, но Вирджилю хватило лишь бегло взглянуть, сердце стало стучать, как табун. Зачарованных рун обнаружить нельзя, колдовства не найти много лет, но их сила могла стать волной из смертей и предвестником трепетных бед. В свою сумку лесничий предмет положил, чтобы выяснить тайну стрелы, а наследник сказал, что Эйленский мудрец знает больше о тайнах беды.