«Юрка такой всегда был, – подтвердил Виктор. – Значит, ты уверен – это диверсанты».

«Без сомнений, – усмехнулся гость. – Проверка только для тебя и твоих бойцов. Увереннее действовать будут».

«Хорошо, так и сделаю, – согласился Виктор. – И это, ты подсказывай, если что, вмешивайся, не стесняйся».

Сержант стоял в ожидании решения командира, и по мимике было видно, что он хочет задать вопрос. Важный.

– Говори, что хотел спросить, – поощрил его Петров.

– А если лейтенант взъерепенится? – выпалил Степаненко, – Откажется предъявлять документы и письменный приказ?

«А замок-то соображает!»

«Насчет приказа?»

«Именно!»

– Об этом не волнуйся, Петрович, – отмахнулся лейтенант. – Предъявит, никуда не денется. Иди, строй бойцов, объясним обстановку и задачу поставим.

Петров пристально смотрел на приближающийся мост. Руки подрагивали, и лейтенант старался это скрыть. Сказывалось напряжение и волнение от непривычной ситуации.

«Не волнуйся, – подбодрил его гость. – Все получится».

«Лишь бы бойцы не подвели…» – подумал в ответ Виктор.

«Ребята у тебя хорошие. Все поняли правильно. Не сомневайся. Ты ДОЛЖЕН, – выделил интонацией “голос”, – быть уверенным как внутри, так и внешне. “Бранденбурги” считают, что ты видишь в них своих. И твоя уверенность – преимущество. А твои ребята сделают все как надо».

Бойцы, когда командир озвучил обстановку, подобрались, лица стали суровее. На них читалось – вот, уже фронт, на который каждый так рвался, и враг. Упоминание о том, что это диверсанты, переодетые в красноармейцев, вызвало краткое недоумение, но и правильное понимание – враг коварен…

Двоих красноармейцев Петров выделил в охрану машины и заканчивающего ремонт водителя, остальных распределил по позициям. По совету «гостя» справа он разместил пятерых бойцов, остальных расположил по левую сторону склона. Причем каждому бойцу объяснил, как выбирать цель, одновременно инструктируя своего зама, которого оставлял за старшего. В Степаненко лейтенант был уверен – тот прошел хорошую школу в финскую и обеспечит скрытность и своевременное открытие огня. После чего Петров вернулся к исправному ГАЗ-АА, с которого предварительно перегрузили два ящика со взрывчаткой и боезапасом. Виктор сел в кабину, бойцы в кузов, и ГАЗ-АА, осторожно объехав по обочине раскорячившуюся посредине дороги полуторку, поехал к мосту.

«А нас уже ждут».

Расстановка у моста изменилась – двое остались у настила, двое с лейтенантом направились навстречу, остальные разошлись в стороны и сместились ближе к воде. И все, кроме двоих у моста, направили оружие в сторону приближающейся машины.

«Как по плану», – отметил Виктор.

«Так же действовал бы в подобных условиях».

«”Бранденбургов” этому учили, ну, действовать именно так?»

«Всему учили, включая захват любых стратегических объектов, – ответил гость. – Спецназ, блин, строительный».

Петров и удивиться не успел, как «гость» пояснил:

«Для секретности их тогда называли “800-я учебно-строительная рота особого назначения”». «Что за спецназ, ты хотел сказать ОСНАЗ?»

«Это я по привычке».

«Ты служил…»

«ВДВ! – веско сказал гость. – Воздушно-десантные войска. Считай ОСНАЗ».

«Ого! А звание? Лейтенант? Капитан?»

Тут Виктор почувствовал некоторое смущение «гостя». «Всего лишь старший сержант». После чего добавил: «Не смущает тебя, что тебе советы младший по званию дает?»

Немного подумав, Виктор ответил: «Видно подготовка в войсках качественно возросла, что тактике и младший начсостав обучают. И знаешь, нисколько не смущает. Вон Степаненко поболе моего знает и умеет, и ничего. И командир советовал прислушиваться к опытному заму».

«Да, хорошего зама ты имеешь. Кстати, есть байка подходящая, отец рассказывал. В дальнем гарнизоне жена одного из командиров рот собралась рожать, а роддом далеко. Снарядить машину в райцентр не проблема. Вот кого в сопровождение послать? Командир части распорядился – выделить в сопровождающие наиболее подготовленного оф… э-э-э… командира. Ему отвечают: все заняты – тот там, этот там… остальные, мягко сказать, в плане медподготовки – не очень… Тогда командир части распорядился: пошлите любого прап… э-э-э… старшину».

Виктор невольно улыбнулся и вдруг обнаружил, что напряжение его отпустило. Тем временем они уже подъезжали. Осталось два десятка метров до намеченного для остановки места.

– Готовность, – сказал Петров. – Ты патрон дослал?

– Дослал, тащ лейтенант, – ответил водитель.

Действие водителя заключалось в следующем – он выходит из кабины, карабин на плечо, находится рядом с дверцей и имеет скучающий вид. По сигналу падает и перекатывается под грузовик, стреляет в ногу ряженого лейтенанта, потом ведет огонь по выбору.

– Прими вправо и вставай.

ГАЗ-АА остановился, и Петров вышел.

– К машине! – крикнул он бойцам, после чего одернул гимнастерку, прошелся пальцами вдоль ремня, загоняя складки назад, укрепил фуражку и направился к ряженому лейтенанту.

– Лейтенант Петров, N-ский стрелковый полк, – вскинув в приветствии руку, представился Виктор.

– Лейтенант госбезопасности Петерсонс, – представился ряженый, не ответив на воинское приветствие. – Предъявите документы, лейтенант.

Петрова взяло зло. Стараясь не выдать своих чувств, он расстегнул клапан кармана и, выудив книжку, протянул ее лейтенанту.

«Чего он грубо-то?»

«Спокойно. Естественно, нам тут не рады. На акцент внимание обратил?»

«Обратил, но это еще ничего не доказывает. Латыш или эстонец…»

«Как удобно-то, чтоб акцент объяснить! Ты на глаза его и остальных посмотри».

Да, взгляды были неприветливые, даже больше враждебные. Однако и тут у Петрова имелось сомнение – враждебность можно объяснить подозрительностью, исходя из обстановки…

– Товарищ лейтенант, поясните причину блокировки проезда, – неожиданно для себя произнес Петров.

Ряженый оторвал взгляд от документа и посмотрел на Виктора. И Петров увидел откровенную угрозу.

«Ты что творишь?»

«Не мешай! – отмахнулся гость. – Я специально».

– Неужели приказ фон Ланценауера?[17] – невозмутимо спросил Петров.

На миг показалось, что ряженый растерялся, но тут же взгляд стал жестким и красноречивым. И после пассажа «гостя» в глазах лейтенанта читалась уже не угроза, а приговор. Рука энкавэдэшного лейтенанта скользнула к ремню, сначала к тому месту, где у офицеров вермахта обычно располагается кобура, затем уже к боку. И все сомнения разом пропали. В следующий миг Виктор шагнул к ряженому, заблокировал руку, которая уже ухватилась за рукоятку пистолета, и одновременно нанес удар в кадык. Затем схватил за ворот, рванул лейтенанта на себя и изо всех сил крикнул:

– Бей!

Виктор упал, закрываясь ряженым лейтенантом, одновременно пытаясь вырвать из его рук пистолет. Удалось с трудом.

Грянувший залп оглушил. Ответные очереди были немногочисленные и короткие. Дольше всех отстреливался успевший скатиться под берег диверсант ниже от моста, но бойцы, что укрылись в канаве, и те пятеро, что на холме, плотным огнем заставили его замолчать.

Стрельба стихла. И Петров, осторожно приподняв голову, осмотрелся. Никто из диверсантов не двигался. Судя по ранениям, в каждого прилетело минимум по пять раз. И если на этом берегу установилась относительная тишина, то на другом наоборот.

Коровы, что спустились к воде, с началом перестрелки, взбаламутив воду, рванули на берег. Все стадо отшатнулось и начало быстро отодвигаться от моста. Люди тоже запаниковали, заголосили и попытались ретироваться, однако стадо быстро перекрыло все пути. И люди заметались меж испуганных коров.

Петров откинул замершего лейтенанта и встал. Взгляд зацепился за кровь на лацкане. На миг он запаниковал. Быстро оглядел себя, но ран не обнаружил.

– Веселков, Масютин… где вы там?! – крикнул Виктор, держа наготове отобранный ТТ и контролируя обстановку. – Ко мне, бойцы!