Проведя языком по её бедру, я целую её ногу до колена, а затем продвигаюсь вверх мягкими поцелуями и покусываниями. Она дрожит, по её коже бегут мурашки, пока я пробираюсь выше. Её руки пробегают по моим волосам, затем сжимают мои плечи, когда я приближаюсь к её центру.

Её вкус — истинный рай. Мой язык наслаждается её вкусом, когда я раздвигаю её сладкие, нежные складки. Я двигаюсь медленно, на инстинктах, неопытный и неуверенный в том, что делаю, но чувствую свои дальнейшие действия. Я слушаю её тихие звуки, чувствую реакцию её тела, руководствуясь своими чувствами.

Она мокрая и становится влажнее, когда я проникаю глубже языком. Она стонет, а затем её хватка на моих плечах становится крепче, и она толкает бедра навстречу. Схватив руками за её бедра, я помогаю ей поддерживать её, пока продолжаю исследовать её языком. Я пробираюсь к вершине её сердцевины, она тяжело дышит. Раздвигая языком её складочки, я нахожу твердый выступ. Обводя его, она сходит с ума, бросается вперед, задыхаясь от моего имени.

Сокровище, как и она. Я провожу языком по кругу, затем провожу по твердому выступу, и она вскрикивает. Её руки перемещаются к моей голове, и она крепко притягивает меня к себе. Я позволил ей тянуть меня вперед, направить меня к её удовольствию. Это заставляет мой язык распластаться по твердому выступу. Когда я двигаю головой из стороны в сторону, её дыхание учащается ещё быстрее, короткими вздохами.

Я меняю направление, двигаясь вверх и вниз, затем чередуя из стороны в сторону. Её дыхание порывистое, пока между вздохами не остаётся и паузы. Её тело напрягается, её бедра выдвинуты вперед, и её хватка на моей голове крепче прижимает меня к себе. Я не двигаюсь. Её ноги дрожат, её живот на моем лбу вибрирует, когда удовольствие доводит её до предела. Она выгибает спину и издает безмолвный звук, затем вздрагивает, и её мышцы дрожат от слабости. У неё отказывают ноги, но я держу её, пока это не пройдет.

— Шидан. — Она выдыхает моё имя, и это самый красивый звук, который я когда-либо слышал.

Глядя на неё с колен, она — всё, моя вселенная полна, потому что она — это она. Она опускается до тех пор, пока наши глаза не окажутся на одном уровне, затем наклоняется, и мы целуемся. Её язык пронзает мои губы, она целует меня агрессивно, страстно и уверенно. Её рука хватает мой член сквозь штаны, а затем проникает под ткань.

Когда она касается моего члена, я чуть не взрываюсь. Её мягкость против моей твердости почти невыносима. Я стону, и она посмеивается сквозь поцелуй, пока её рука сжимает меня, а затем гладит.

— Хочешь меня? — дразнит.

— Всегда.

— Я твоя, — говорит она.

Слёзы скапливаются в уголках моих глаз. Эмоции слишком сильны для меня, чтобы их сдержать, должно быть это освобождение. Как только падает первая слеза, она вытирает её. Глядя в её глаза, я вижу своё отражение. Она целует меня, и когда наши губы соприкасаются, я невероятно увеличиваюсь и каменею.

Её любовь — моя сила. Мы целуемся и целуемся, и вместе мы становимся сильнее самих себя. В нашем единстве мы становимся больше, чем вдвоем. Я кладу её на спину, не прерывая нашего поцелуя. Её ноги обвивают мои бедра, прижимая меня к себе.

Мой пульсирующий член у её входа. Когда кончик скользит внутрь, она стонет, и я вздыхаю в нашем поцелуе. Сладкое облегчение при первом прикосновении её к моему члену. Я легко вхожу в неё, её тело со скользкой жадностью ведёт меня к первому гребню моего члена. Остановившись там, когда я впервые встречаю сопротивление, я держусь за неё.

Мы целуемся, мягкие, нежные поцелуи прерываются друг от друга на мгновение. Она покачивает бедрами, подталкивая меня к тому, чтобы войти в неё до конца. Я толкаюсь вперед, позволяя её телу приспособиться к моему объему. Мой член вошёл до конца, и её тело, сомкнувшееся вокруг меня, ошеломляет. Моё зрение заволакивает тьмой с мириадами звезд. Она здесь, со мной, среди звезд. Она свет и чистота, любовь и сила. Я отдаюсь ей, и она берет меня, когда наши тела сливаются в одно.

Каждый толчок становится нашим единением. Любовь к ней переносит меня в это новое царство, поскольку ощущения продолжают нарастать, пока я не начинаю танцевать на грани с ней в своих объятиях. Моё ядро ​​сжимается, и я близко. Она кричит от удовольствия, и я падаю с края. Мы падаем вместе в свет друг друга.

Мой член содрогается снова и снова, пока он был в ней, и я теряю себя. Лежим в объятиях друг друга, целуемся. Почему-то этот раз был ещё более особенным. Моя любовь к ней безгранична и только растет.

— Это было потрясающе, — выдыхает она, наконец, отдышавшись.

— Да.

Она придвигается ближе, кладя голову мне на плечо. Мы лежим вместе, глядя вверх.

— Ну, — наконец говорит она. — Похоже, мы застряли здесь на какое-то время.

— Кажется, да.

— Что мы будем делать, чтобы скоротать время? — спрашивает она, поворачиваясь ко мне с надутыми пухлыми губами.

— О, у меня закралась одна идея, — говорю я, целую её губы, и мой второй член поднимается.

Глава 17

Амара

Лихорадка началась рано утром, и теперь у меня кружится голова вдобавок к пульсирующей головной боли, тошноте и общей вялости. Это отстой. Шидан проверяет наши припасы, и я знаю, что теперь он ест меньше, чем ему нужно, чтобы помочь мне. У меня нет сил спорить с ним. Единственный раз, когда я чувствую себя лучше, это сразу после того, как я съела немного мяса гастера. Он говорит, что они едят эпис, и поэтому их мясо частично заменяет эпис. Поэтому гастеры временно могут помочь.

Моё зрение расфокусировано. Шидан всего в нескольких футах от меня наблюдает за пиратами на мониторе, но его трудно разглядеть. Он беспокоится и не удосуживается даже скрыть это. Блин, я тоже волнуюсь. Нам нужно вернуться в город, и не только ради Калисты. Я не знаю, сколько времени пройдет, прежде чем моё тело сдастся.

Потянувшись за бутылкой с водой, я уже почти прикоснулась губами к горлышку, когда мои пальцы сводит судорога, и бутылка с грохотом падает. Шидан двигается быстро, слишком быстро, чтобы я могла уследить за ним, у него в руках появилась бутылка. Прохладная освежающая жидкость проходит по моим пересохшим губам и успокаивает горло. Я пью, благодарная облегчению, пусть даже и кратковременному.

— Тебе становится хуже, — замечает он.

— Я в порядке, — отвечаю я, отталкивая бутылку.

Даже воды осталось мало. Шидан смотрит, хмурится, затем качает головой и возвращается к монитору. Откинув голову назад, я закрываю глаза и позволяю своим мыслям дрейфовать. Из-за лихорадки мне трудно следить за временем, я дрожу, хотя жара изнуряет. Я не хочу, чтобы Шидан знал, что у меня галлюцинации. Невозможные видения из прошлого.

Из соседней комнаты. Медицинский отсек, много лет назад…

— Откиньтесь назад, — приказывает медик, и я подчиняюсь. — Что случилось?

— Поскользнулась в душе, сэр, — отвечаю я.

С кровати рядом с той, на которой я сижу, доносится хихиканье. Там Дрейкер, наблюдает, скажу ли я правду. Если командование узнает, что это сделали другие люди, они сильно рассердятся. Проблема в том, что тогда я никогда не приспособлюсь. Я навсегда останусь слабой. Стукачкой, которая не может заниматься своими делами.

— Угу, — говорит медик. — Самые странные душевые раны, которые я когда-либо видел.

— Да, сэр, — уклончиво отвечаю я.

— Ладно, возьми эту мазь, — говорит он, протягивая мне тюбик с кремом. — Всё должно зажить через несколько дней. И будь осторожна в… душе.

— Да, сэр, — говорю я, спрыгивая со стола.

Дрейкер останавливается позади меня, когда я выхожу из медотсека.

— Тебе лучше, Стенчер?

— Я в порядке.

— Хорошо. Ты же знаешь, что ты недостаточно хороша, верно?

— Нет, не знаю, — огрызаюсь я.

— Ну, нет. Тебе уже пора сдаться.