— Что это было? — спрашивает меня Мали.

Мой взгляд останавливается на Хейсе, когда он подносит телефон к уху, но при этом смотрит в другую сторону, чтобы я не могла прочесть по его губам. — Я не знаю.

Я всегда говорила себе, что нужно доверять своей интуиции. Она никогда не ошибалась. Но сейчас я не могу понять, о чем именно она говорит. Я не думаю, что искренне верю в то, что Хейс когда-нибудь мне изменит, но, поскольку в течение следующих нескольких дней тайные телефонные звонки происходят все чаще, я не могу не задаваться этим вопросом.

Я пыталась расспросить его о них, но он только утверждает, что это что-то для бара. Что-то с бумагами или разрешениями. Но всем этим занимается Марк, и даже если бы это было так, я не вижу необходимости выносить это на улицу.

Он обсуждает с Кэмом различные варианты пола, выбирая между светлым деревом и темным, и тут снова происходит это. Он смотрит на него, говорит Кэму, что сейчас вернется, и выходит за дверь. Мой брат не выглядит обеспокоенным, но меня это задевает.

— Ты же не думаешь, что он изменяет? — У меня сердце замирает от одной этой мысли.

Мали хмыкает. — Я не думаю, детка. Вы же все время вместе.

— За исключением тех случаев, когда это не так. — Я смотрю на Кэма. — Он здесь весь день, когда я на работе, или он уходит?

Кэм фыркнул. — Ты спрашиваешь меня как своего брата или как его лучшего друга?

— Не может быть и того, и другого?

— Нет, — отвечает он. — Но все же, я думаю, что отвечу, независимо от этого. Если ты искренне веришь, что он изменяет, то это ваше личное дело. Но если ты думаешь, что я буду стоять в стороне, пока он изменяет моей сестре, то ты недостаточно внимательна.

Он прав. Кэм - самый заботливый человек из всех, кого я знаю, когда дело касается тех, кого он любит, и Хейс в том числе, но в его сознании есть две версии Хейса - тот, который его лучший друг, и тот, который встречается с его сестрой. Брат-защитник всегда победит лучшего друга.

— Хорошо, — вздыхаю я. — Тогда мой следующий вопрос. Я ему просто больше не нравлюсь?

Честно говоря, я не знаю, что было бы хуже. Я была бы опустошена в любом случае. Но Мали тут же качает головой.

— С тем, как он на тебя смотрит? — спрашивает она. — Ни за что.

Хейс возвращается, но останавливается, увидев, что мы с Мали смотрим на него. — Что-то не так?

Я качаю головой и отвожу взгляд, но Мали не из тех, кто держит язык за зубами, она скрещивает руки на груди. — Именно это я и пытаюсь выяснить.

— Хорошо, — нерешительно говорит Хейс. — Не хочешь ли ты рассказать мне, что это может быть?

Кэм раздраженно вздохнул. — Они хотят знать, изменяешь ли ты или тебе просто больше не нравится Лейкин.

— Чувак, — шиплю я.

Но мой брат только пожимает плечами. — Что? Здесь слишком много опасных инструментов, чтобы Мали раздумывала, убить его или нет.

Мой желудок завязывается узлом, и я даже не могу заставить себя посмотреть на Хейса. Я никогда не хотела быть такой девушкой. Той, которая не доверяет своему парню или не уверена в своих отношениях. Но когда Хейс медленно подходит ко мне и кладет руку мне на щеку, чтобы я посмотрела на него, я понимаю, что не могу избавиться от ощущения, что он в этом деле надолго, а не на время.

— Лей, — мягко говорит он. — У тебя есть я. Весь я. Навсегда.

Может быть, это честность в его голосе или то, как он смотрит мне в глаза, чтобы убедиться, что я его слышу, но мое дыхание выравнивается, а мысли успокаиваются. Больше никого нет. Ни для него. Ни для меня. Всегда будем только он и я.

— Я люблю тебя, — говорю я ему.

Он ухмыляется и наклоняется, чтобы поцеловать меня. — Я больше, чем просто люблю тебя.

Мали хмыкает, а Кэм бормочет что-то о том, что это дерьмо никогда не закончится, но мы двое просто остаемся рядом на мгновение - потерянные друг в друге, когда я нуждаюсь в этом больше всего.

Мои ноги качаются туда-сюда, когда я сижу на табуретке и ем мороженое, пока Кэм заставляет Мали помогать ему крепить новые листы гипсокартона на место. Обычно этим занимается Хейс, но его здесь нет. Он сказал, что утром ему нужно было о чем-то позаботиться, и он встретит меня в баре после. Это сразу же заставило меня забеспокоиться, как это бывает, когда он отказывается выпускать из поля зрения свой телефон, но потом я закрыла глаза и вспомнила, как в тот день, когда Кэм раскрыл мою неуверенность в себе, Хейс при каждом удобном случае демонстрировал мне свои чувства.

И вот так все мои тревоги рассеялись в воздухе.

— Этот кусок кривой, — говорю я, наблюдая за тем, как они пытаются держать его прямо.

Кэм поворачивается и смотрит на меня. — Это было бы не так, если бы кто-то нам помогал.

— Я помогаю, — говорю я ему. — Я помогаю тем, что говорю тебе, что он кривой.

Мали смеется, а мой брат выглядит так, будто раздумывает над тем, чтобы застрелить меня из гвоздодера, который он держит в руках. Но прежде чем он успевает полностью спланировать мое убийство, в дверь входит Хейс.

— Слава Богу, — ворчит Кэм. — Мне нужна твоя помощь. Лейкин бесполезна.

— Я контролирую! — возражаю я.

Его терпение определенно подвергается испытанию, так как его челюсть сжимается. — Ты не помогаешь!

Я надуваю нижнюю губу. — Оу, ты собираешься рассказать обо мне маме?

Хейс хмыкает и смотрит на Кэма. — Отдохни. Я помогу тебе, когда вернусь.

— Ты только что пришел, — хнычу я. — И куда ты теперь пойдешь?

Он ласково улыбается мне. — Не волнуйся, я возьму тебя с собой. Мне есть что тебе показать.

— Все готово? — спрашивает Кэм.

Мы с Мали говорим в унисон. — Что готово?

Но Хейс только кивает, протягивая мне руку. — Не беспокойся об этом. Пойдем.

Все время, пока я нахожусь в машине, я пытаюсь понять, куда он может меня везти. Для свидания еще слишком рано, если только мы не собираемся пообедать, но он не из тех, кто любит обедать. Кроме того, он сказал, что ему есть что мне показать.

— Скажи мне, пожалуйста, куда мы едем? — умоляю я. — Неизвестность меня убивает.

Он останавливается на красный свет светофора. — Нет. Вообще-то, мне нужно, чтобы ты закрыла глаза.

Вместо этого они сужаются до щелок. — Серьезно?

Но он улыбается мне так, что я превращаюсь в кашу, и я вздыхаю, закрывая глаза и прикрывая их руками. И когда я чувствую, как он накидывает мне на голову толстовку, я почти ощущаю, как ему это нравится.

— Не перегибаешь ли палку?

Он усмехается. — Как будто ты не собиралась подглядывать.

Ладно, может быть, он и прав, но кто бы не хотел? Он вел себя скрытно, а теперь он держит меня буквально с завязанными глазами в своем грузовике. В обычные дни у меня обычно не хватает терпения, но сейчас он испытывает его на прочность.

— Если ты хочешь, чтобы я занялась сексом втроем с девушкой, с которой ты тайком встречаешься, то этого никогда не произойдет, — ворчу я.

Его ответ вытекает сам собой, даже не требуя обдумывания. — Ничего страшного. У нее есть друзья, которые готовы.

Мои глаза распахиваются, но я вижу только толстовку. — Знаешь, это я начала шутить, но теперь мне это уже не кажется смешным.

Из его рта вырывается смех. — Хорошо.

Должно быть, мы были близко, потому что через несколько минут грузовик поворачивает и останавливается. Он выключает двигатель и говорит мне, чтобы я не двигалась, выпрыгивая из машины. Через мгновение моя дверь открывается, и он помогает мне выйти. Он снимает с меня толстовку, но закрывает глаза рукой.

— Я все еще не могу смотреть?

— Нет.

Хейс прижимает меня к себе, ведя нас по траве. Единственное, о чем я могу думать, это о пикнике или о каком-то невероятном виде, который он нашел, но ничего из этого не кажется мне подходящим. Когда мы останавливаемся, он прижимает меня к себе и убирает руки от моих глаз.