О том, что не будь дочери, он бы до сих пор бился о стену Оксаниного безразличия, считая это нормальными стабильными отношениями, Влад естественно промолчал. Но не сравнивать не выходило.

— А если я не оправдаю твоих ожиданий?

— Я ничего от тебя не жду, Даша. Просто надеюсь, что нам будет хорошо вместе.

— Это значит да?

— Это значит да.

К слову сказать, с кофе этим утром у Нестеровых не задалось.

В конце июля состоялся процесс по удочерению Яны, и на памяти Мамонтова это было одно из самых жестких судебных заседаний. Еще накануне, когда он пришел ознакамливаться с экспертизой, Савельева поинтересовалась:

— Что делать планируешь?

Мамонтов посмотрел на судью в упор.

— Людмила Валентиновна, вы же понимаете, что я не могу это проигнорировать. Все-таки служебный подлог.

— Юля, — судья обратилась к своему секретарю, — сходи к помощнику, помоги ей с делами.

Девушка кивнула и выскочила из кабинета. Савельева дождалась пока за ней закроется дверь и устало спросила:

— Ты крови хочешь?

— Конечно. Потому что вседозволенность создает иллюзию могущества. Законы созданы для того, чтобы мелкие административные личинки не мнили себя вершителями судеб, а копошились, согласно заданным алгоритмам. Ибо до наличия собственных мозгов им еще эволюционировать и эволюционировать.

Судья хмыкнула и устало потерла переносицу.

— Вчера приходила опека знакомиться с делом. Не эта чудо-специалист, а ее непосредственный начальник. Молодая, но ума хватило, чтобы сопоставить мой запрос на предоставление выписки из журнала выдачи пропусков, бумагу из ПДН и заявленную экспертизу. Сказала, что Таманская уволилась по собственному желанию. Поэтому не надо ходатайствовать в процессе о привлечении специалиста опеки к уголовной ответственности. Я представление уже написала и отправила сама.

Мамонтов кивнул соглашаясь. Все как обычно.

— Хорошо. А по Нестеровым ты что решила?

— Узнаешь.

— Людмила Валентиновна.

— Я еще заключение опеки не видела.

— И что, если оно будет неудовлетворительное, откажешь?

— Ты знаешь это не хуже меня.

— Ясно, — процедил Мамонтов поднимаясь со стула.

— Дима.

— Дмитрий Алексеевич, на работе.

— Дмитрий Алексеевич, чтоб тебя! Все будет в рамках закона.

— Да, Людмила Валентиновна, но ты не хуже меня знаешь, что эти рамки на полозьях. Как захочешь, так и двигаешь. Верно?

— Неверно! Мне главное, что б решение в крае устоялось.

— Естественно… ладно, спасибо за информацию. Дел по горло.

Мамонтову пришлось собрать всю свою выдержку, чтобы не шарахнуть дверью от души. Он терпеть не мог, когда личное перемешивается с работой, но с Людмилой выходило только так и никак иначе. Каков процент, что опека после всего произошедшего будет сидеть спокойно? Повадки нового начальства он не знал, но готовиться привык по самому худшему сценарию.

И оказался отчасти прав. Представитель опеки сразу взяла позицию, что усыновление преждевременно. Брак заключен меньше двух месяцев назад и вполне может являться фиктивным, обследование места проживания несовершеннолетней производилось в съемной квартире, заявитель оформлен как индивидуальный предприниматель меньше года и его доход известен исключительно со слов, так как информация в налоговых органах отсутствует. Ребенок еще очень мал и степень его привязанности определить сложно.

Мамонтов тоже пришел не с пустыми руками. Предоставил справки с Дашиной работы, фотографии из квартиры, документы на новое жилье, которое не меньше по площади, характеристику из детского сада, поликлиники. Савельева сидела с непроницаемым лицом и брала все доказательства, которые ей давали стороны. Наконец, когда доводы были изложены, она обратилась к представителю опеки.

— Скажите, вы готовили заключение?

— Конечно, — специалист опеки протянул бумаги.

Судья пробежала глазами последний лист, на котором все озвученные доводы были указаны через запятую, нашла вывод о том, что удочерение не отвечает интересам ребенка.

— А что, по-вашему, отвечает?

— Предлагаю оставить прежнее положение дел. Договор заключен на год, ребенок и так проживает у опекуна. Мы же оставляем за собой право контроля за соблюдением прав ребенка.

— На чем основаны ваши предположения о фиктивности брака, и что вам помешало произвести повторный осмотр жилого помещения?

— Как-то все очень быстро у заявителя. В один год развелся, женился. Это не характеризует его с положительной стороны.

— Ясно, — судья отвернулась к окну и на несколько мгновений в кабинете повисла тишина. — У сторон еще есть дополнения? Нет, тогда переходим к оглашению материалов дела.

Оглашать материалы можно по-разному. Самый простой вариант бегло прочесть названия и перейти к прениям. Иногда судьи уточняют те или иные детали, пытаясь сформировать у себя в голове финальную картину. В редчайших же случаях, если вам удалось за процесс довести председательствующую до белого каления, то оглашение материалов превращается в словесное заклание. Жаля, словно рапирой Савельева зачитывала один за другим документ:

— Так, документы, приложенные к иску, — она быстро пробежалась по списку. - Договор опеки Нестерова Владислава Константиновича, Договор опеки Шапошниковой Марии Филипповны, заявление Шапошниковой Вероники Романовны, биологической матери Нестеровой Яны Владиславовны, лишённой родительских прав. Так читаем: «Приехала с полевых работ домой, обнаружила дочку, ревущую, голодную в мокрой одежде. Моя мать отказывалась ее кормить, пока та не замочит». Опека, скажите, а отдать ребенка проживать в дом, где официально зарегистрирована и проживает мать, лишенная гражданских прав, это как, соблюдение интересов несовершеннолетнего?

Ответом было молчание.

— Ладно, — судья мрачно оглядела присутствующих. — Далее, идут показания Шапошниковой как свидетеля: «Приехали, увидели нанесение телесных повреждений». Протокол, пояснения. Поддельное заявление о расторжении договора опеки, экспертиза, копия представления судьи, заключение ПДН. Они, кстати, пишут, что у опекуна с ребенком образовалась крепкая связь, ребенок зовет заявителей папа и мама. Находясь в распределительном центре все время о них спрашивала, а когда заявители приехали забирать, то девочка их узнала и с радостью приняла. – Мамонтов отметил, что судья приклеила на эту страницу стикер. – Далее, опрос инспектором ПДН опекуна Нестерова, проверка условий проживания. Заключение, что удочерение заявителями будет соответствовать интересам несовершеннолетней. Копия договора аренды, выписка о праве собственности на квартиру. Заявитель, а вы что с супругой жилье приобрели раньше, чем в брак вступили?

— Да. – Влад нахмурился, — мы расписались только в мае, а до этого гражданским браком жили.

— Понятно, дальше идут свидетельство о браке, справка о доходах Нестеровой Дарьи Григорьевны. Это, что у нас медсестры столько получают?

—Я уже врач ветеринар, там видно, что в прошлые месяцы зарплата меньше была.

Судья кивнула, перелистывая и озвучивая документы. Потом поинтересовалась, желают ли стороны участвовать в прениях, после чего отправила всех в коридор, ждать вынесенного решения.

Вспоминая потом период ожидания в коридоре суда, Владислав с Дашей сходились в одном – это был самый долгий час в их жизни. Наконец их позвали в кабинет, и судья монотонно и быстро зачитала решение: заявление Нестеровых удовлетворить. После чего молча отпустила всех.

— Что ж, могу вас поздравить. На моей практике впервые, когда судья вынесла решение противоположное заключению опеки.

— Но ведь для чего-то создана именно судебная процедура? — Влад обнял Дашу со спины и постепенно морщины его разглаживались, а лицо принимало спокойное выражение.

— Для чего-то создана, но вы то как технарь, знаете, что не все что сделано обязано работать.

Даша хрюкнула, пытаясь сдержать смех. Напряжение с каждым вздохом отступало.

— Хорошего вы мнения о нашей судебной системе.