Площадь была совершенно безлюдна, но отряд, тем не менее, остановился осмотреться, прикидывая, не наблюдает ли кто из близстоящих зданий или самого зала.

– Не нравится мне все это, – тревожно заметил Доггинз. – Не могут они быть так глупы, что дадут нам убраться из своего города, даже ни разу не помешав?

Найл и сам думал о том же. Паукам был нанесен неслыханный урон. И вместе с тем Смертоносец-Повелитель должен отдавать себе отчет, что, если позволит им сейчас уйти, то упустит основную – может, единственную – возможность их уничтожить.

Окруженные зданиями, Найл и его товарищи могут не устоять перед внезапным броском. А в ближнем бою пауки считай что вообще неодолимы. Им главное – парализовать силой воли свою жертву, хотя бы на секунду, а там уж можно молниеносно сработать ядовитыми клыками.

– Тебе что-нибудь известно о паучьих шарах?

– Само собой. Их же делают у нас в городе.

– Вот в этом здании, – указал Найл, – шелковая мануфактура. Здесь также, не исключено, хранятся готовые шары.

Доггинз хмуро покачал головой.

– Не пойдет. Для этого нужны еще и порифиды.

– Порифиды?

– Сокращенно от «порифера метифис» – штуковина, с помощью которой они взлетают. Известна также как скунсовая губка. Она выделяет газ, который легче воздуха.

– Но если там есть шары, то, может, и порифиды тоже имеются?

Доггинз взглянул на солнце, прикидывая, который час.

– Ладно; Я думаю, стоит попробовать.

Осторожно, держа оружие начеку, они приблизились к залу собраний: ни души. На клумбах благоухали весенним ароматом яркие цветы, птицы щебетали в шелестящей листве деревьев, обдаваемых стойким прохладным ветром. Любопытно было подмечать, насколько ощущение опасности обостряет восприятие красоты.

Резные дубовые двери были заперты, но моментально подались под тонким лучом жнеца. Открылся вид на большую парадную с мраморными колоннами; вверх в плавном развороте уходили два широких лестничных пролета.

Интерьер чем-то напоминал дворец Каззака, только здесь было просторнее.

Прямо впереди виднелись еще одни внушительного вида двери – тоже заперты. Доггинз, срезав замок жнецом, пинком распахнул деревянные створки. Восторженно фыркнув, облапил Найла за шею:

– Ну, просто золото, а не парень! Как ты додумался?

Открывшийся зал, очевидно, использовался когда-то для парламентских заседаний, стены были покрыты знаменами с муниципальными эмблемами.

Теперь здесь располагались рабочие помещения и склад – сплошь какие-то лестницы, деревянные планки, тележки и стройматериалы.

А на том конце возвышался аккуратный штабель шелковых полотен, в которых Найл признал паучьи шары. Он скромно пожал плечами:

– Да так, просто подумалось.

– Вы, парни, – обратился Доггинз к остальным, – разойдитесь по всему зданию, возле окон поставьте караульных. Рисковать нам нельзя, вдруг внезапная атака. Центральные двери приприте чем-нибудь ненадежней. Если заметите какое-то движение, немедленно сообщайте. – Он опять повернулся к Найлу. – Давай-ка посмотрим, может, отыщем скунсовую губку.

– Как она выглядит?

– Емкость такая, наподобие колбы. В нише за полотнами шаров обнаружили запертую дверь. Когда вышибли ее, в нос ударила такая несусветная вонь гнилых овощей, что оба отпрянули. Доггинз, зажав себе нос, заглянул в помещение. Обернулся – вид довольный.

– Вот это нам и нужно.

В помещении находилась большая, почти с человека, округлая стеклянная емкость со стоячей зеленой водой.

Прямо возле емкости о стенку опирались несколько сеток-садков с длинными ручками.

Найл, сколько ни вглядывался в мутную жижу, никак не мог ничего различить.

Доггинз, взобравшись по стоящей возле емкости деревянной стремянке, ухватил один из садков и, повозившись им в колбе, вынул с торжествующим возгласом:

– Вот она, красавица.

На дне садка, среди спутанной, испачканной слизью травы, лежал зеленый подрагивающий комок плоти, по форме похожий на пончик, с небольшим углублением в центре.

Когда Найл ткнул в углубление палец, на секунду образовалось отверстие, тут же сомкнувшись вокруг пальца – прямо как рот.

Внутри рта Найл успел различить заостренный зеленый язык. Найл высвободил палец с негромким, чавкнувшим звуком. Воздух тотчас наполнился гнуснейшей вонью.

– И что, благодаря ей – шары летают?

– Да, я покажу.

Пройдя через комнату, Доггинз остановился возле продолговатого металлического резервуара, стоящего на столе в углу. Когда сдвинул с него крышку, к тухлятине добавился еще и запах гниющей растительности. Доггинз взял со стола ржавую посудину и окунул ее в резервуар. Обратно вынул ее, до половины полную крупных личинок, некоторые в пяток сантиметров длиной, а толщиной в палец. Все еще зажимая себе нос и морщась от запаха, Доггинз накренил посудину над комком-пончиком.

Зев у того проворно раскрылся и жадно захлопнулся, поглотив извивающихся личинок. Воздух опять наполнился тухлой вонью.

Доггинз бросил посудину.

– Бр-р! Давай быстрее отсюда.

Другие порифиды теперь уже сами жались к стенкам емкости, видно, рассчитывая поживиться.

Возвратясь в зал, они сняли самое верхнее полотнище и расстелили на полу там, где посвободнее.

В развернутом виде шар в поперечнике насчитывал около пятнадцати метров.

Найл впервые видел паучий шар так близко и разглядывал его с любопытством. Прежде его нередко занимала мысль, каким же образом паук удерживается под шаром. Теперь было видно, что внизу крепится шелковистый мешок с плоским днищем.

Мешок был рассчитан на крупное туловище, в нем легко бы могли уместиться двое или трое человек.

Сам шар был не круглый, а слегка овальный, состоящий как бы из двух опрокинутых друг на друга тарелок. Расстеленный на полу, шар имел вид большого сине-голубого диска, сбоку у которого находится десятисантиметровая веревочная петля с застежкой-скрепкой. Когда застежку потянули, шар сбоку начал раскрываться, словно распоротое рыбье брюхо.

Найл был очарован, ему никогда не приходилось иметь дела с подобными приспособлениями. Внутри шара, прямо по центру, крепилась небольшая двустворчатая чаша, охваченная двумя широкими скобами.