Некий голосок в моей голове говорит мне, что я должен исправить термин «парень», который он использовал, но я думаю, что это то, чего он хочет. Он хочет, чтобы Лейкин напомнили, что у нас нет официальных отношений, и хочет, чтобы это сделал я. Вместо того чтобы играть в его маленькую игру, я сосредоточиваюсь на последней части.

— О, будь уверен. Любой выбор между нами двумя был бы не в твою пользу.

Лейкин вздыхает, без сомнения, закатывая глаза, но Монти воспринимает это как мужчина, посмеиваясь и кивая.

— Понял. — Он достает ключи из кармана и держит их передо мной, опуская их в мою руку, когда я ее протягиваю. — Вы двое, развлекайтесь, а я встречу вас здесь около девяти.

— Еще раз спасибо, Монти, — кричит Лейкин, уходя.

Он оборачивается и улыбается, отвечая. — Без проблем!

Как только он уходит, она сосредотачивает свое внимание на мне, совершенно не удивляя меня этим.

— Что? — невинно спрашиваю я.

Она приподнимает одну бровь. — Тебе обязательно было быть мудаком, или это просто часть твоей личности?

— Я такой, какой есть, детка, — говорю я ей, целуя ее в щеку. — А теперь давай посмотрим, как эта красавица ведет себя на воде.

Она закатывает глаза, но когда я вхожу в лодку и поворачиваюсь, чтобы помочь ей, она оставляет свой гнев на причале.

Эта штука едет как мечта. Она не такая большая, как я думал. Я ожидал увидеть яхту, хотя уверен, что у него есть и такая. Но управлять этой штукой, чувствовать, как она скользит по воде, — здесь я в своей стихии.

А наблюдать за тем, как Лейкин загорает у меня на глазах, — просто объедение.

Красивая лодка, красивая девушка.

Она, должно быть, чувствует, что я смотрю на нее, потому что поднимает голову и улыбается, когда ее взгляд встречается с моим. Встав, она подходит и становится позади меня, обнимая меня за плечи.

— Ты выглядишь счастливым, — говорит она.

Я поворачиваю голову, чтобы оглянуться назад. — Как я могу не быть с тобой, полуголой и великолепной?

Она смеется. — Я имела в виду управление лодкой.

— О, — я преуменьшаю свое волнение. — Все в порядке.

— Угу. — Она прижимается губами к моей щеке. — Итак, ты видишь, что Монти не так уж плох?

— А теперь ты все испортила, — простонал я. — Я наслаждался маленькой фантазией, которая крутилась у меня в голове, а ты только что втянула в нее Толстосума.

— Фантазия, да? Расскажи мне о ней.

Я качаю головой. — Не могу. Теперь ее больше нет. Ты убила ее.

Она усмехается и садится ко мне на колени. — В таком случае, давай я подарю тебе другую.

Держась одной рукой за руль, я обхватываю ее другой. Ее ладонь ложится на мое лицо, и она прижимается своими губами к моим — мягко, но достаточно, чтобы подразнить. Я хмыкаю, позволяя ей углубить поцелуй и в кои-то веки взять все в свои руки.

Когда становится немного жарко, я сбрасываю газ, пока лодка не останавливается. Моя рука переходит со штурвала на ее талию, скользит по коже, пока я не касаюсь ее груди через верхнюю часть бикини. То, как она выгибается в такт моим прикосновениям, еще сильнее прижимаясь к моей руке, — это чертовски греховно.

— Я никогда не смогу насытиться тобой, — бормочу я, чувствуя, как она улыбается в поцелуе.

— Хорошо, — говорит она, и в ее тоне слышится злой намек. — Это мой план.

Мы проводим этот день самым непринужденным образом. Лейкин с удовольствием просто лежит на солнышке, а я пользуюсь удочками и наживкой, которыми нас снабдил Монти. Но чем бы мы ни занимались, мы всегда остаемся рядом друг с другом.

Если я перемещался в заднюю часть лодки, она вскоре подходила ко мне.

Если она уходила, чтобы полежать на солнце, я чувствовал себя не в своей тарелке, пока не поднимался наверх, чтобы быть рядом с ней.

А когда солнце начинает садиться, я сижу на самом носу с ней на руках и смотрю, как оно опускается под воду. Светодиодные лампы вокруг лодки загораются, как только они перестают видеть солнце, освещая внутреннее пространство. Но Лейкин не делает попыток сдвинуться с места, и я тоже.

Это так невинно, когда я провожу пальцами по ее волосам, а она нежно проводит большим пальцем по моему колену, но, так или иначе, это все. Я не думаю, что это совпадение, что это лучший день за последнее время — день, когда я был с ней и не беспокоился ни о чем.

— Лей, — почти шепчу я. Она поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня, и я заправляю прядь волос ей за ухо. — Ты такая красивая.

Она выдыхает и улыбается, когда я нежно беру ее за подбородок и целую. Этот поцелуй отличается от всех предыдущих. Он более мягкий, более ленивый, как будто у нас есть все время в мире. Но самое главное, то, что пугает меня до смерти, — это то, что в этом поцелуе больше смысла.

Для нас обоих.

Даже если никто из нас не скажет этого вслух, мы это чувствуем.

Лейкин поворачивается и садится мне на колени, углубляя поцелуй, но все еще не торопя его. Я провожу руками по ее спине и развязываю верх ее бикини. Ткань падает и оказывается отброшенной рядом с нами, когда я накрываю ее сосок ртом. Она откидывает голову назад, издавая хриплые стоны, когда я уделяю особое внимание каждому из них.

Поклоняясь им.

Поклоняюсь ей, потому что, черт возьми, она заслуживает того, чтобы ей поклонялись.

Я поднимаю ее и опускаюсь на колени, осторожно кладу ее на спину, а затем зависаю над ней. Ее волосы рассыпаются по лодке, и свет отражается в ее глазах. Она так прекрасна, что трудно поверить в ее существование и в то, что она находится подо мной и смотрит на меня так, что молча говорит мне все то, что я боюсь услышать. Все это кажется скорее сном, чем реальностью.

— Ты понятия не имеешь, насколько ты совершенна, — говорю я ей.

Ухмыляясь, она тянется вверх и опускает мою голову. Наши рты сливаются, и она проводит ногтями по моей спине. Я провожу пальцами по ее коже, пока не добираюсь до трусиков купальника. В тот момент, когда я развязываю каждую сторону, они распадаются под ней, оставляя ее полностью обнаженной и изнывающей для меня.

— Хейс, — умоляет она, когда я касаюсь ее клитора.

— Тсс, детка, — шепчу я. — У понял тебя.

Медленно, не торопясь, я пробираюсь вниз по ее телу, целуя ее кожу все ниже и ниже. Она извивается и хнычет, и я точно знаю, где она хочет меня, но я не собираюсь торопиться.

Я не могу.

Мне это нужно.

Переместив рот на внутреннюю сторону ее бедра, я посасываю ее кожу, оставляя след, когда заканчиваю. Затем, и только затем, я, наконец, лижу ее киску. Она млеет, когда мой язык проводит по ее клитору взад-вперед. Когда она пытается ускорить процесс, выгнув бедра, я нажимаю на низ ее живота, чтобы удержать ее на месте.

— Всегда такая нуждающаяся, — пробормотал я ей в ответ.

Я ввожу в нее два пальца и посасываю ее клитор так, как, я знаю, ей это нравится. Потому что с каждым разом, когда мы были вместе, я начинал запоминать ее тело.

Ее чувствительные места.

То, как она двигается.

Как меняется ее голос, когда она вот-вот кончит.

Все они выжжены в моем сознании, в отсеке, предназначенном только для нее.

Мой член упирается в плавки, когда она начинает приближаться к оргазму, но, хотя обычно я бы позволил ей кончить, прежде чем трахать до беспамятства, это не то, что я ищу сегодня.

Я достаю презерватив из кармана и снимаю плавки, а затем надеваю его. Посасывая ее клитор, я возвращаюсь поцелуями вверх по ее телу. Достигнув ее головы, я глубоко целую ее, позволяя ей почувствовать вкус себя на моем языке, когда я прижимаюсь к ней.

Ее ноги обхватывают мою талию, и она втягивает меня глубже. Я хочу почувствовать ее снова, как тогда, на пляже. Оказаться внутри нее, когда между нами ничего не было, было религиозным опытом. И я знаю, что если бы я попросил, она бы позволила мне, но я слышал о том, что таблетки «План Б» могут привести к ухудшению здоровья.