Он на секунду опускает взгляд на синяк. — О, в меня попала шайба на тренировке.

— Угу. — Я задумчиво киваю. — И шайба случайно не была лицом Айзека?

То, как он ухмыляется, выглядя виноватым и все еще несправедливо великолепным, говорит мне, что я права. Я поджимаю губы в линию и, схватив деревянную ложку из-за спины, бросаю ее прямо в него.

— Не лги мне, засранец.

Он хихикает. — Ну, я не знал, что ты уже знаешь!

О, да, потому что так было бы лучше.

Я провожу пальцами по волосам и тяжело вздыхаю. — Пожалуйста, скажи мне, что это не имеет отношения к прошлой ночи.

— Хорошо. То, что я ударил его, не имело никакого отношения к прошлой ночи.

Хорошо. Это хорошо. — Хорошо, тогда почему ты его ударил?

— Чтобы удержать Кэма от того, чтобы ударить его.

Он говорит это так просто, как будто это очевидный ответ, и мне даже не приходит в голову, что это вообще не имеет смысла, когда я врываюсь обратно в гостиную и бью Кэма по затылку.

— Ой, — скулит он, потирая голову. — Какого хрена это было?

— Тебе буквально только что назначили испытательный срок, и ты уже собираешься рисковать нарушить его из-за такого никчемного человека, как Айзек? — Я усмехаюсь. — Ты что, с ума сошел, черт возьми?

Хейс прислоняется к двери кухни. — Лейкин, я бы не—

— Ни слова от тебя, — говорю я ему, мгновенно заставляя его замолчать. — Я все еще не закончила с тобой.

Кэм и Хейс разделяют взгляд, но мне это не нравится.

— Не смотри на него, — рычу я на своего брата. — О чем, черт возьми, ты думал?

— Брось это, Лей, — пытается он.

Я скрещиваю руки на груди. — Абсолютно нет. Нет, пока ты не скажешь мне, что он мог бы сделать такого, из-за чего стоило бы рисковать попасть в тюрьму!

Ни один из них ничего не говорит, но я не собираюсь отступать.

— Я жду.

Кэм закатывает глаза и делает еще один глоток пива, прежде чем поставить его на кофейный столик. — Он говорил о тебе всякое дерьмо.

Ох.

Ладно, теперь я чувствую себя немного стервой.

Хейс наклоняет голову набок. — Я имею в виду, технически, он делал ей комплимент.

Кэм отмахивается от него, и Хейс усмехается, садясь обратно на диван.

— Крейг, по-видимому, проболтался, — объясняет он. — Когда он начал говорить о тебе, я увидел, что Кэм готовится к нападению, поэтому я опередил его.

Выглядя абсолютно беспечным по поводу всего этого, Кэм возвращается к переключению каналов. — Я же говорил тебе, я не собирался его бить.

— Ты полон дерьма, — возражает Хейс. — Мы с тобой оба знаем, что он не собирался закрывать рот, пока один из нас не заткнет его за него. И мне не грозит тюремное заключение.

Он пожимает плечами, прежде чем выключить телевизор. — Неважно. В этом нет ничего хорошего. Хочешь поиграть в Call of Duty?

Хейс соглашается, и они вдвоем встают и направляются к лестнице, оставляя меня одну мысленно распаковывать все, что я только что узнала. Кэм, защищающий меня, не является чем-то новым. Он делал это с тех пор, как мы были детьми. Но то, что Хейс опередил его в этом, шокирует меня больше всего.

Возможно, он действительно сделал это, чтобы уберечь Кэма от риска получить испытательный срок. Айзек годами добивался одного из мест капитана, и я бы не стала отрицать, что ради этого он отправил бы Кэма в тюрьму. Но есть маленькая часть меня, которая теплится надеждой, что, возможно, Хейс сделал это, потому что тоже хотел защитить меня.

Так же, как он поступил прошлой ночью.

Но даже если бы и был, это только потому, что я младшая сестра Кэма. Позволить себе думать иначе — это просто жестокое наказание.

Чуть больше часа спустя, я беру выпивку, когда Хейс спускается по лестнице. Он останавливается, как только видит меня, и ни один из нас ничего не говорит, пока я не замечаю, что с его губы стекает маленькая капелька крови, стекающая по подбородку.

— У тебя идет кровь, — говорю я ему.

Он инстинктивно прикасается к порезу. — Да, я случайно укусил ее и снова открыл порез.

Иду за бумажным полотенцем, я сворачиваю его и промываю под холодной водой, прежде чем передать ему. Он тихо благодарит меня, прикладывая его к губам. И я не упускаю то, как он шипит, когда он касается пореза.

— Не будь таким ребенком.

Он прищуривается, глядя на меня. — Знаешь, для того, кто причинил вред этому прекрасному лицу, ты ужасно груба.

Я невольно улыбаюсь. — Итак, ты признаешь это. Ссора произошла из-за того, что произошло прошлой ночью.

— Нет. Это было из-за того, что он сказал о тебе. Тот факт, что события прошлой ночи были его мотивацией для этого, не имеет значения. Это совершенно другой инцидент.

Я не купилась на это ни на секунду. Эти два события идут рука об руку. Но он, очевидно, не собирается менять свое мнение по этому поводу, так что продолжать рассуждать об этом бессмысленно.

— Прекрасно, — говорю я. — Но независимо от этого, как ты сказал, я стала причиной этого. Так что, по крайней мере, позволь мне помочь тебе убрать это.

Он убирает бумажное полотенце ото рта. — Не с чем помогать. Видишь?

В ту секунду, когда он улыбается, чтобы показать мне, что с ним все в порядке, она снова начинает кровоточить — растянутая губа заставляет порез открыться во второй раз. Я бросаю на него понимающий взгляд, и он закатывает глаза. Он отмахивается от меня, и я иду за жидким бинтом из аптечки в ванной на первом этаже.

— Вот. Это, по крайней мере, не даст этому разгореться, — говорю я ему. — В противном случае может остаться шрам, а ты этого не хочешь.

Он прислоняется к стойке. — Ты хочешь сказать, что я не выглядел бы сексуально со шрамом?

Мой рот открывается и закрывается, пока мой мозг лихорадочно ищет способ ответить на это. Если бы это было до прошлой ночи, у меня не было бы проблем с тем, чтобы отомстить ему. Я бы сказала что-нибудь остроумное, от чего у него возникло бы ощущение, что он только что получил пощечину. Но это не так. Это после прошлой ночи, и я не могу не задаться вопросом, шутит ли он или флиртует.

— Стой спокойно и перестань болтать, — вместо этого продолжаю я. — Я не могу нанести это на рану, если у тебя шевелятся губы.

Он хихикает, но ничего не говорит, когда я подхожу ближе и осторожно вытираю жидкостью повреждения. Я пытаюсь не зацикливаться на том, как близко к нему я нахожусь, но, когда я выгибаюсь, чтобы убедиться, что у меня все получилось, моя нога соскальзывает, и я падаю на него. Он ловит меня, положив руки мне на бедра, и я ненавижу то, как сильно я всегда буду жаждать этого чувства.

— Ты в порядке? — спрашивает Хейс почти шепотом.

Я заставляю себя двигаться, и, отступая назад, киваю. — Да. Сейчас ты должен вести себя хорошо, но обещай больше не связываться с этим.

Он неуверенно прищуривается. — Ммм, я обещаю, что приложу слабенькие усилия.

Его ответ меня ни в малейшей степени не удивляет. — Ты безнадежен, ты знаешь это?

— Да, — отвечает он с гордостью. — Спасибо за исправление, Рочестер.

Это прозвище действует мне на нервы — чертова Мали. Хейс достает из холодильника еще одно пиво, но как только он собирается вернуться в комнату Кэма, я понимаю, что не могу просто так позволить ему уйти. Нет, пока я кое-что не скажу.

— Хейс?

Он останавливается и поворачивается ко мне. — Да?

— Спасибо тебе, — бормочу я. — За то, что защищал меня… снова.

Его губы изгибаются вверх. — Без проблем.

В том-то и дело, что для него это может и не быть проблемой, но для меня это проблема. События последних восемнадцати часов дурманят мне голову. И тот факт, что в итоге он получил травму, меня не устраивает, даже если Айзеку было хуже.

— Мне жаль, что ты поранил руку, — добавляю я.

— Не стоит, — отвечает он, используя те же слова, которые я сказала ему прошлой ночью. — Я не жалею об этом.

Подмигнув, что заставит меня сомневаться во всем всю чертову ночь, он возвращается наверх к Кэму, совершенно не подозревая о бабочках, которых он только что выпустил у меня в животе.