Мика отвернулся от него и обратился к Надире.

— Тебе нужна помощь?

Надира присела на корточки на полу. Она вытирала пролитое мясное месиво и осколки керамики полотенцем для рук. Улыбнулась скромно Мике.

— Я справлюсь. Не волнуйся.

Мика вышел из комнаты, не сказав Габриэлю ни слова. Чего он ожидал? Он заслужил это. Он заслужил ненависть брата, Амелии, всех. Он заслуживал боли, отчаяния и смерти. Он заслуживал всего этого.

Несколько мгновений Надира работала молча. Затем бросила полотенце в раковину и принесла ему еще одну тарелку с едой.

— Спасибо, но не нужно, — пробурчал Габриэль, чувствуя, как желудок сжимается от пьянящего аромата. Даже нарезанные куски безвкусного белка казались аппетитными, если ты сильно голоден. Он погремел наручниками. — Как видишь, у меня скованы руки.

Надира опустилась на колени рядом с ним.

— У тебя есть два варианта. Я могу кормить тебя с ложечки, или ты можешь держать тарелку руками и глотать.

Он хотел отказаться, сознательно выбрать голодную смерть в качестве наказания, но оказался слишком слаб. Голод и потребность тела победили.

Габриэль выхватил тарелку из ее рук и поднес к губам. Еда была восхитительна на вкус. Ему было плевать, что она фабричная. Он поглощал ее так быстро, как только мог, не обращая внимания на жжение в губах.

Надира пристально смотрела на него. Глаза у нее были огромные, темные, как у той девочки в желтом халате.

— Что ты смотришь? — прорычал он. Прикрыв глаза, он так и не смог избавиться от стеклянных, преследующих его глаз девочки.

— Тебе нужно найти мир в своей душе.

Ему хотелось утонуть в собственных страданиях, поддаться воющей тьме в своей душе.

— Уходи.

— Ты можешь получить прощение, если захочешь.

Для таких, как он, прощения не существовало. Габриэль знал это. Он не хотел обманываться, больше не хотел.

— Спасибо за еду, но я не нуждаюсь в чертовом ободряющем слове.

Она промокнула салфеткой его окровавленную губу. Он резко дернул головой назад.

— Мои родители — мусульмане. До того как все это случилось, я не понимала, во что верить. — Ее голос звучал мягко, почти робко, но в ее словах не было никаких сомнений. — Но я знаю, что это правда. Аллах прощает все грехи.

— Я сомневаюсь в этом.

— Это правда. И я молюсь за тебя.

Он фыркнул.

— Не стоит. Есть много вещей поважнее, за которые можно помолиться.

Она благоговейно прикоснулась к своему хиджабу.

— Мама учила меня, что молитвы никогда не бывают напрасными. И ни одна душа не теряет надежды. Каждый может искать и найти искупление. Это требует времени, усилий и искренности, но оно ждет тебя.

Он стиснул челюсти.

— Единственное, что меня ждет, — это наказание и смерть.

Надира откинулась назад и вытерла лоб тыльной стороной руки.

— Наказание и искупление — две разные вещи. Ты можешь обрести мир даже в тюрьме, даже перед расстрельной командой.

— Кто сказал, что я хочу искупления? — Почти против воли Габриэль взглянул на нее. Ее взгляд сравним со взглядом Амелии — он пронзил его уродливое, почерневшее сердце. Она была искренна, ее доброта проступала в каждой черточке ее нежного лица, но она ошибалась.

Для него нет и никогда не будет искупления.

Глава 15

Мика

— Вы это слышали? — спросил Мика.

Рядом с ним Финн и Уиллоу приостановились, чтобы прислушаться к жужжанию насекомых и пению птиц.

— Двигатель, — решила Уиллоу. — Громкий. Не электрический.

— И не один, — раздался сзади голос Сайласа.

Мика взглянул на синяки и ссадины на костяшках Сайласа и отвернулся. Лицо Габриэля выглядело еще хуже: левый глаз опух, губа разбита, несколько фиолетовых синяков темнели на его бронзовой коже. Сайлас был самоуверенным придурком, но Мика не мог винить его за нападение на брата. Мика не раз фантазировал о том, как бы ему самому это сделать.

— Мотоциклисты, — заявил Хорн. — Мы должны поговорить с ними.

Мике идея показалась не очень хорошей, но он ничего не сказал. Он не был главным. Джерико знал, что делает, несмотря на то, что Хорн отличался импульсивностью.

— Если это еще один военный транспорт, может, на этот раз они остановятся. — Элиза поправила свой рюкзак. Они нашли по одному на каждого человека, хотя большинство из них размером со школьные ранцы и даже не были заполнены. Еды и воды им хватит на два или три дня.

Они шли параллельно шоссе уже четыре часа с тех пор, как на рассвете покинули город Мейфилд. Ночью их никто не беспокоил, хотя Мика сомневался, что кто-то хорошо спал.

Он провел свои часы, сгорбившись на диване у окна, с тревогой вглядываясь в темноту, пытаясь различить движение среди теней. Несколько раз он видел, как что-то двигалось, его сердце замирало в груди, но это были всего лишь бродячие собаки, скрывающиеся за машинами и за углами нескольких домов.

Амелия и Бенджи держались на безопасном расстоянии позади группы. Ни у одного из них пока не проявилось никаких симптомов. Вирус вроде бы должен действовать быстро? Вирулентный и смертоносный. Может быть, они еще выживут.

Двигатели ревели все ближе. Казалось, что они приближаются с двух разных сторон.

— Мы не знаем, враги они или друзья, — заметил Джерико. — Исходя из предыдущего опыта, скорее всего, враги.

— Мы действуем вслепую, — возразил Хорн. — Может быть, они расскажут нам о состоянии лагеря и о том, как справляется Мейкон. И где мы можем достать какой-нибудь чертов транспорт. Чем больше информации мы сможем собрать, тем лучше. Я пойду — вы можете присоединиться, если хотите.

Джерико вздохнул.

— Сайлас, Мика и Финн, идемте со мной. Я привяжу пленника к дереву. Элиза, присмотри за ним.

— Я хочу пойти с вами. — Уиллоу шагнула вперед.

Джерико покачал головой.

— У тебя нет ни оружия, ни подготовки.

Уиллоу указала на Финна.

— И у него тоже.

— Его размер — его оружие. — Сайлас сунул разбитые кулаки в карман и ухмыльнулся. — Ты размером с комнатную муху.

— Да пошел ты.

Мика сочувственно пожал плечами. Было безопаснее для нее — для всех них — если она остается. Он сдвинул большим пальцем очки на переносицу, поправил перевязь винтовки, впившуюся в плечо, и присоединился к Сайласу и Финну. Хорн попытался вырваться вперед, но Джерико быстро его опередил.

Они пробирались сквозь деревья и заросли кустарника. И оказались на небольшом холме, возвышавшемся над шоссе. Джерико велел им пробираться последние десятки ярдов на руках и коленях, а потом на животе.

Отодвинув колючий кустарник, Мика выглянул из-за двух стройных берез.

В центре западной полосы стояли с десяток мотоциклов. Ни один из мотоциклов не был с автоматическим приводом. Байкеры были из тех, кто считал, что сам управляет своей судьбой. Два мотоцикла пронеслись перед белым пикапом и заставили его съехать с дороги.

Мотоциклисты выглядели внушительно даже с большого расстояния. Некоторые из них были в масках и перчатках, а другие — нет. На плечах у них красовались меховые накидки, как у бандитов из супермаркета.

Эти байкеры носили в основном собачьи шкуры: пара немецких овчарок, доберман, буль-мастиф, одна — явно волчья, а другая, должно быть, из леопарда. Мика не успел удивиться, где они нашли леопарда — в зоопарке?

Несколько человек бросились к грузовику, распахнув обе двери. Они вытащили мужчину, женщину и девочку не старше двенадцати лет, на всех были маски.

Один из байкеров — тот, что был в леопардовой шкуре, — поставил людей на колени в ряд перед передним крылом грузовика. Мика затаил дыхание, и крепче сжал оружие.

Байкеры сорвали брезент с кузова грузовика и вывалили рюкзаки, одеяла и печку на солнечных батареях. Они со смехом забрали все это, толкая друг друга.

Овчарка и Доберман появились впереди, жестами показывая на женщину и девочку и хватая их за волосы. В душе Мики забурлила ненависть. Эти молодчики — воры и бандиты. Хищники.