– Все сделал как вы, и велели ваша светлость. Ух, и дорого пришлось уплатить за паспорт этот. Настоящий. Графиня Ториччели. Можете взглянуть ваша светлость. Золотой червонец уплатил.

Облонский взял в руки паспорт и начал его разглядывать.

– Да ты что шельма, обмануть меня хочешь. Да, такая бумажка и пятака на базаре не стоит.

Тут князь погорячился. Он видел, что паспорт поддельный, но подделка была выполнена великолепно. Тут нужен был очень опытный глаз, что бы это заметить. Облонский знал все хитрости итальянских паспортов. Этот был почти настоящий.

– Да, за наш российский империал можно скупить все паспорта графинь итальянских, вместе с самими же графинями. Семен Андреевич дайте Ваське полуимпериал, ему будет достаточно.

– Ладно, с меня не убудет. Держи Василий червонец. Ты сослужил хорошую службу.

Во дворе дома быстро раздели карету. На дверках, были ели заметны следы герба Облонских.

– Поезжай Семен Андреевич. Я тебя жду.

Семен приехал в гостиницу. Вещи были быстро собраны. Лакеев он заставил надеть ливреи. Кошта опять облачился в гусарский мундир. Семен рассчитался за гостиницу, и они втроем быстрым шагом проскочили холл и сели в карету, лакеи встали на задний уступ кареты. Так они тронулись и поехали к дому Облонского. Ворота распахнулись, только они приблизились, и карета въехала во двор. Там их ждал Облонский. Когда он увидел девушку, то понял, Семен прав, такая красавица дорогого стоит. Правда, сам Облонский никогда бы не сунул голову в петлю ради женщины, хотя, за Россию он был готов умереть, даже, если бы его рвали на части. Тут надо отдать ему должное, но и таких женщин у него ни кода не было и ни когда не будет. Не доступно это ему.

– Так, этого в гроб. Ух, и рожа. Заверните его в белую простыню. Да, и еще, обвяжите его голову бинтами. Так он красивее будет и на покойника будет похож. Семен Андреевич, вот вам тухлое яйцо. Это Васька придумал. И где он шельмец-то яйцо тухлое в Риме умудрился достать, неужели специально тухлятиной торгуют. Гроб слегка заколотим. Если на выезде из Рима или на границе захотят осмотреть покойника, пусть твой висельник раздавит яйцо. От такого запаха на него ни кто глядеть не будет. Главное, чтобы он с перепугу-то яйцо не раздавил, а то сам и помрет, и ты точно покойника в Россию привезешь. Гроб же не проветривается, ни к чему это мертвым. Знай себе лежи и молчи. Объясни ему это все на его тарабарском языке, ты же с ним как-то общался.

– Он прекрасно говорит на многих европейских языках, только русский не знает, зря ты так.

– Ты смотри, какие бандиты образованные пошли в Европе. Ты хоть что-нибудь о нем знаешь?

– Не-а, и зачем, у меня Дагу есть.

Тут Облонский облизнулся и сверкнул глазами на Дагу. Облонский продолжал руководить.

– Гроб наверх кареты поставьте. Она крепкая и выдержит. Ремнями хорошо укрепите, а то потеряете покойника. Идем Семен Андреевич наверх, я тебе документы отдам и пару советов прибавлю.

В кабинете был накрыт незамысловатый стол. Хлеб, икра и водка.

– Вот держи портфель, а вот этот конверт к груди приложи. Я надеюсь на тебя Семен Андреевич. Тебя ни кто не купит, это я знаю, а вот убить, ради этого документа, могут и легко. Теперь совет. Постарайся ночевать в больших и людных гостиницах. Там безопаснее. Что с висельником в дороге делать, сам решишь. Теперь о твоей мамзель. Она же на графиню похожа точно так, как ее брат похож на английского лорда. Её одеть прилично надо. В магазин готового платья не ходи, там, на графиню ничего не найдешь. На графиню шить платье надо и не одно, а несколько. Дорога длинная, в одном не доедет. Тут недалеко есть старьевщик. Ты не морщься. Там нет старых вещей. Ты, действительно прав, вся их знать, бедна как церковная мышь. Их блеск показной. Я в первую неделю своего приезда в Рим свалял полного дурака. Одолжил одной графине десять тысяч рублей, когда она в карты играла. Так она их не проиграла, а сразу же бросила играть. На следующий день она мне заявила, что рассчитаться со мной деньгами не может, и предложила себя взамен. Да, на черта мне такая радость за десять тысяч рублей, я тебя спрашиваю. Оказалось, за эти деньги можно купить с десяток таких графинь, мало того, а и вместе с их дочерями и горничными в придачу. В общем, она уже два года отрабатывает эти деньги и ни как не может отработать. Но проказница хорошенькая. Она со мной такое вытворяет, моя жена со стыда бы умерла. А тут все можно. Так, что я тебя понимаю. У меня потом целая очередь заемщиц появилась. Но я не ты, мне и одной достаточно. Так вот, все эти дамочки могут один раз платье надеть, что бы на балу покрасоваться, потом пытаются его сбыть, что бы можно было другое себе пошить, может, кто из любовников и денег добавит. Второй же раз платье не наденешь на бал, все скажут, что бедная. А тут с этим строго. Потом ни дочку, ни сына не женишь. Так, что подберешь туалет своей даме приличный. В России нарядишь ее во все новое, тут понятно. И милый мой, не забывай, что зима на дворе. Это тут солнышко греет, у нас снега навалило, и мороз красный нос по двору ходит. Шубку там же ей подберешь. Тулупы овчинные я тебе в карету уложил, не замерзните. Все, давай по рюмочке выпьем и присядем на дорожку. Васька тебя проводит к старьевщику. Денег больше ему не давать. Он и так тут сколотил целое состояние, и деньги в рост дает.

Лакей налил водку в рюмки, и они чокнулись. Но выпили не по одной, а по три, как и положено. Присели на дорожку. Пошли к выходу.

– И еще Семен Андреевич, ты мне скажи как гусар гусару, мы же с тобой в молодости к актрисам вместе ездили, тогда мы ни чего не скрывали друг от друга. Но только на ушко. Семша, неужели у этой дамочки такая штучка, что ради этой штучки можно голову на плаху положить?

– Подставляй ухо. Саша, клянусь, я такого еще не видел и не чувствовал. Она села на меня и не двигалась совсем. Такое впечатление, что у нее там две маленькие ручки, нет, скорее ротик с язычком. Я чуть не умер от удовольствия. Но это еще не все. Она сказала, что это начало пути. Жаль, я жениться на ней не могу. В первой же русской церкви венчался бы с ней. А как она танцует, так это только видеть надо. Вот так дружище. Но это по секрету и только тебе, твое слово кремень, я знаю это.

Карета была экипирована. Гроб красовался наверху. Чемоданы уложены в багажное отделение. Сбор окончен. Облонский с Волковым обнялись и трижды поцеловались. Облонский перекрестил карету, и они уехали. До магазина старьевщика было не далеко. Дагу долго выбирала, а потом еще дольше примеряла платья. Выглядела она в них потрясающе. К платьям были куплены шляпки с вуалью, перчатки, туфли и прочая мелочь для женского туалета. Семен мало, что смыслил в этом деле. Он предпочитал женщин вовсе без платья. Но тут возникла еще одна проблема, под все эти платья нужно было совершенно другое белье. Выручил хозяин магазина, он послал посыльного в другой магазин и тот все купил, как распорядилась Дагу. Вот теперь можно было и в путь. До заставы карета доехала быстро, потом произошла заминка. Все кареты, выезжающие из города, должно было осмотреть. У Семена была бумага подписанная консулом Облонским, которая освобождала карету от досмотра, но полиция не обратила на нее внимания. Семен и графиня легко прошли досмотр. Дагу в новом одеянии и в шляпке с вуалью выглядела настоящей графиней, отличить подлог могла, только сама графиня Ториччели, но таковой не существовало в природе, значит, и разоблачить обман, было не кому. Стал вопрос о досмотре гроба с покойником. Семен был спокоен и не сопротивлялся этому. Как только приподняли крышку гроба, оттуда пошла такая вонь, что полицейские замертво попадали с кареты. Семен улыбнулся. Надо было Ваське два золотых дать, сейчас бы пришлось гнать карету и неизвестно, чем бы это все кончилось. С таким запахом карету пропустили моментально. Они ехали минут тридцать после досмотра, когда Семен вдруг вспомнил о Кошта. Он приказал кучеру остановиться, а сам полез наверх и приоткрыл крышку гроба.