— Любимого, Ваше высочество.
ХунЮн ничего больше не сказал. Развернулся и ушёл. Соа поняла, что он не доволен её ответом. Соа поняла, что он больше её не любит. Соа поняла, что она потеряла его навсегда. И жизнь
потеряла для неё всякий смысл.
Соа правильно ответила на поставленный ХунЮном вопрос, но, почему-то, ему очень хотелось, чтобы она предпочла в любом случае его. От одной мысли, что она может любить кого-то другого, у ХунЮна кровь стыла в жилах.
18
Ночью принца разбудили:
— Ваше высочество! Проснитесь, Ваше высочество! Его величество… хочет Вас видеть.
Отец не стал бы будить его среди ночи, если бы не что-то срочное. И принц поспешил в покои императора Когурё.
ХёнКи был рад своему освобождению от земной жизни, но не хотел уходить, не простившись с сыном. ХунЮн увидел посеревшее, заострившееся лицо отца и понял, что наступили последние минуты его настоящего земного воплощения.
— Сын мой, не горюй по мне… Я счастлив, что отправляюсь к Небесному Императору… Надеюсь, что вымолю у него встречу со своей любимой Исыль… Ничего не бойся… Ты полностью готов взять власть империи Когурё в свои руки… Ты умён, настойчив, бесстрашен… Твоя личность уже созрела… Помни наши с тобой разговоры…
— Я помню всё, отец, что Вы мне говорили…
— Смело иди вперёд… У тебя мудрое сердце, широкая душа, стойкий дух, острый ум, холодная голова… Не потеряй это с годами…
— Я буду помнить Ваши слова, отец, всю жизнь…
— Прощай, мой сын…
— Прощайте отец!
Да благословит Его величество Небо! Да дарует Его величеству Будда милости Небесного Императора и покоя на Небесах!
19
Ещё не успела священная река Лицзян донести прах Его величества императора ХёнКи до моря, как Его высочество принц ХунЮн получил известие о том, что воины «Камакви» буквально на несколько часов опоздали спасти Хеджин.
Бэкхён вместе с ещё двумя своими подчинёнными неотлучно находились при Его высочестве принце. Один следил за Ловенсу. Двое охраняли секретную комнату во дворце, в которой находился узник № 7. Двое были ушами и глазами принца во дворце. И ещё двое распутывали паутину, сотканную, как выяснилось, Торговым кланом, и раскинувшуюся на всю империю Когурё. Покрывающую и работорговлю, и денежные махинации. Таким образом, только двое из отряда «Камакви» занимались поисками Хеджин.
Они последовательно проверяли адреса, куда уходили караваны с рисом из городка в горах, который являлся столицей империи Торгового клана внутри империи Когурё. Только третий адрес дал результат. Хеджин содержалась именно здесь, но… сбежала. Её поисками занималась охрана, но пока безрезультатно. Воины «Камакви» отправили донесение во дворец с помощью голубиной почты. Положительным было то, что Хеджин была ещё жива. Отрицательным — что как в воду канула.
Обратным письмом они получили странное распоряжение искать мальчишку. В условиях того, что описание Хеджин было только устное, их задача усложнилась в несколько раз.
…Хеджин все глаза выплакала, уговаривая дядю ВонШика не отсылать её во дворец. Согласилась, уступив последнему его аргументу, что её отказ вызовет гнев императора и навлечёт беды на всю их семью. И тогда, так удачно складывающаяся карьера Талтала, будет разрушена и развеяна, как песок по пустыне. Дядя и Талтал так прекрасно к ней относились, так заботились о ней, что Хеджин не могла отплатить им чёрной неблагодарностью. Смирилась со своей судьбой.
По дороге во дворец в голову Хеджин стали залетать радостные мысли. Ведь её не сразу отправят в гарем. Она слышала, что с девушками, ещё только вступившими в детородный возраст, принц сначала будет просто разговаривать, чтобы узнать их получше, а уже потом сделает наложницами, отправит в монастырь или вернёт родителям. Так что у неё есть шанс честно признаться принцу, что она не сможет его полюбить. Никогда. А кто же захочет брать в гарем наложницу, которая тебя не любит? И тогда он отправит её домой или в монастырь. Нет, лучше в монастырь. Дядя всё равно не успокоится, пока не выдаст её замуж. А, может, принц будет так добр, что разрешит ей отправиться в армию?! И тогда она будет воевать рядом с Талталом! И, кстати, когда она будет разговаривать с принцем, она, возможно, сможет замолвить словечко за Талтала, чем поможет его карьере. Так что её поездка во дворец окажется ещё и полезной!
Нападение на карету с Хеджин было столь внезапным, что никто не успел оказать сопротивления. Хеджин оглушили ударом по голове, и очнулась она уже в подвале. Её душил страх от того, что могут с ней сделать. Её охватило отчаяние от того, что она оказалась одна и без оружия. Её поддерживал гнев на тех, кто безжалостно убил ни в чём не повинных людей, её сопровождавших. Эмоции были такими сильными, что затмили ей разум. И она воспользовалась первой же возможностью сбежать. Конечно же, она не сделала и десятка шагов, когда её поймали. Отвесили звонкие оплеухи по щекам. Поставили на колени и били бамбуковыми палками по голым ступням, чтобы было неповадно убегать. Пока она не потеряла сознание от боли.
Очнулась со связанными руками и ногами в темноте. Но не в подвале. На чём-то мерно покачивающемся. Хеджин догадалась, что она в мешке, а мешок на подводе. Значит, её куда-то перевозят. Руки и ноги затекли, и она завозилась, чтобы хоть немного их размять. И тут же получила ощутимый удар палкой. Оставшуюся дорогу старалась лежать тихо, внимания не привлекать.
Куда привела Хеджин дорога, она не знала, но снова оказалась в подвале. Какое было облегчение, когда с её рук и ног сняли верёвки! Хеджин не собиралась смиряться. Но решила сначала присмотреться к своему новому месту обитания, составить чёткий план побега, продумать всё до мельчайших деталей и только потом действовать.
В первую очередь избавилась от неудобного женского платья, порвав его на ленты. Её обругали, но бить не стали. Кинули халат и кафтан. Халат — это хорошо, его можно укоротить и он вполне сойдёт за мужскую рубаху. А кафтан подойдёт и без переделки. Подойдёт к её мальчиковому образу, потому что только в нём у неё будет шанс скрыться от преследователей. Да и мужская одежда удобнее для побега, чем женская. Останется добыть только штаны и обувь. Ну, ничего! С этим она как-нибудь справится, после того, как сбежит.
Самое сложное — добыть оружие. Без оружия она не сможет защитить себя в пути. Лук, меч и духовая трубка были не доступны. А вот нож! Нож вполне можно добыть во время побега. У стражника, например, который приносит ей еду. Только вот он так быстро уходит, даже толком рассмотреть, как нож крепится к одежде, не получается. Как же его задержать?
Думала-думала Хеджин и придумала. Зря, что ли, она до крови пальцы утруждала, чтобы быстрее научиться играть на саньсяне? Зря, что ли, десять пар башмаков истёрла, обучаясь танцам? Зря, что ли, напрягала все свои силы, когда постигала науку обольщения мужчины?
Охранников было трое, они сменяли друг друга по очереди. Хеджин решила обольстить самого молодого. Он и так на неё засматривался, а уж когда девушка начала танцевать перед ним, петь тоненьким нежным голоском, ласково искоса поглядывать и отводить взгляд в смущении, молодой человек и вовсе поплыл.
Хеджин ничего у него не просила, просто разговаривала иногда. Он и сам не заметил, как начал рассказывать ей о планах своего хозяина. Хеджин отмечала про себя некоторые дни, когда она могла осуществить побег. Оставалось дождаться, когда совпадёт несколько условий: отъезд хозяина по делам, дежурство её ухажёра и, обязательно, плохая погода.
Как говорит когурейская мудрость: «Глубокое мастерство и железный пест в иглу сточит». Хеджин дождалась удобного момента. Была особо ласкова с молодым охранником. Даже по щеке нежно провела своими тонкими пальчиками. А потом надавила на точку у основания его шеи — приём, который показал ей Талтал, чтобы у неё была возможность справиться с более сильным соперником, поскольку обучать Хеджин рукопашному бою было бесполезно. И молодой охранник свалился к её ногам. Ничего, очнётся! А пока Хеджин сняла с его пояса нож. Был соблазн и штаны стянуть, и обувь. Но обувь не подходила по размеру, а штаны не стала снимать, чтобы не раскрыть для преследователей своих планов переодеться мальчиком. Поднялась из подвала в коридор и вылезла наружу через небольшое окно. На улице был поздний вечер. Дождь лил уже так давно и такой плотной стеной, что даже сторожевая собака не высунет свой нос из конуры.
