По большому счету работа Бальери была сделана, убийцы полицейских найдены и арестованы, все участники коррупционных схем заняли свои места в тюремных камерах и начинался уже новый этап расследования, допросы с участием судей-магистратов и представителей прокуратуры.

В Италии судьи, обычно это судьи – магистраты, не только выносят решения по мелким административным и уголовным делам, или принимают решения на предварительных слушаниях, но и участвуют в определенных процедурах предварительной стадии расследования. Именно такой работой занимался и магистрат Дель Фьеро, прежде чем уйти на работу в адвокатуру и сейчас имел знакомства во всех слоях общества в регионе.

Но Бальери привык доводить дело до конца, и он был намерен найти похищенную женщину не позднее завтрашнего дня.

Хотя, в чем он не признался Александре, у него не было особой надежды, что Дарья Троицкая жива. Как только планы похитителей рухнули, не было смысла оставлять свидетельницу в живых.

Он зашел в кабинет, где проходил допрос Микеле Макри. Учитывая все, что они знали об этом парне, его проще всего было разговорить.

Микеле, уже попробовавший жизнь на севере, не хотел в тюрьму и готов был сделать все, чтобы получить минимальное наказание, тем более, что он понимал: братья Фоти помешали главе ндрины и их вряд ли оставят в живых.

Именно Микеле был тем, кто не стрелял в полицейских, а значит, мог пройти как соучастник, но не исполнитель.

Микеле продолжал утверждать, что в машине он заснул и не видел, кто стрелял, но когда речь шла о похищенной женщине, он торопился рассказать все, что мог.

Нет, муж женщины не имеет никакого отношения к похищению. И он сам, Микеле, никогда бы этого не сделал, но двоюродные братья – вы же их видели! – все равно бы не отказались от своей идеи.

Конечно, это придумал Николо. Он, Микеле, очень испугался, когда братья позвонили ему, и сказали, что приехали в Рим, он знал, что добром это не кончится.

Микеле пытался встречаться с ними в городе, но они все равно пришли к нему на виллу Троицких. И Николо сразу понял, что здесь можно получить большие деньги. Они даже прогноз погоды проверили, чтобы подгадать к обещанным ливням, и по второстепенной дороге поехали.

Никто не ожидал, что там окажется дорожный патруль, да еще и захочет остановить их в такой дождь. Но он точно ничего не видел, он спал. Он не знает, кто стрелял, «клянусь Мадонной д’Аспромонте!»

А вообще все чуть не сорвалось. Они ждали, когда уедет синьор русский, но и синьора тоже все время куда-то уезжала, и уже время поджимало. Но наконец-то она неожиданно вернулась, и дальше все было делом техники.

Они вынесли связанную женщину в гараж и там положили в багажник, потом, объезжая Рим, направились на юг, зная, что имеют несколько дней форы – супруги Троицкие часто отсутствовали дома то по очереди, то оба сразу.

– Где женщина?

– Как это где, а вы разве не нашли там¸ в доме?

– В каком доме?

– Мы же отвезли ее к мэру, Серджио Фреддо, у нас не было другого выбора.

– И вы оставили ее у мэра?

– Нам надо было скрыться, а с женщиной это сложно

– Ты уверен? Может, ты опять ничего не видел и спал, а твои подельники ее убили и где-то бросили?

– Я клянусь! Она была жива, когда мы оставили ее у Фреддо!

***

– Мало ли что они говорят! Они бандиты! Я протестую и требую меня немедленно отпустить! Я уважаемый человек, я политик, я мэр Сан Нико! – седой человек с усами-щеточкой не сидел на месте, все время вскакивая со стула, куда его снова усаживали. – Мои адвокаты докажут, что все обвинения против меня ничтожны! Я получал легальные деньги от государства, я не участвовал ни в каких сомнительных сделках! Я сам полицейский в прошлом, я же вижу, вы ничего не можете мне предъявить, это абсурд! Это оскорбление! Вы верите каким-то бандитам, и не верите уважаемому человеку! Меня подставляют!

– Дотторе! Вы должны посмотреть, – в кабинет, где шел допрос, заглянул один из полицейских, просматривавших записи камер наблюдения за три дня засады в горах.

На записи инфракрасной камеры в то утро, когда началась операция, было видно, как из дома Фреддо выехала его машина. На пленке стояло время – 3 часа утра.

Машина медленно поднималась вверх, туда, где находились городской собор и кладбище.

Дальше на пленке трудно было разобрать происходящее, ведь сьемка шла с большого расстояния, было лишь видно, как под покровом ночи мужская фигура вынимает объемный предмет из багажника, и уносит его с собой.

Примерно через полчаса мужчина вернулся уже с пустыми руками, сел в машину и отправился домой.

– Эта запись делалась камерой, не оператором, поэтому и не обратили внимания сразу, только сейчас, просматривая все записи, обнаружили. В любом случае у нас не было приказа вмешиваться, а только наблюдать и фиксировать все, происходящее в деревне. Мы караулили Сильвестро Кальянези и его людей.

***

Утром оперативная группа отправилась на кладбище и по свежим следам нашла новое захоронение.

В этих местах даже священник, обнаружив нечто подобное, вряд ли поднял бы тревогу, здесь привыкли обходиться своими силами, мало ли кому понадобилось зарыть что-то в землю, пусть даже на сельском кладбище.

Женский труп был извлечен из земли и отправлен в морг на вскрытие.

В камине в доме мэра нашли обгоревшие остатки женской одежды, хотя погибшая женщина была одета в платье и белье. Не хватало лишь обуви.

Саша, предупрежденная Бальери, вызвалась поехать с оперативниками. Ей казалось, что так она сможет хоть каким-то образом отдать долг погибшей соотечественнице.

Утро было прохладным, но солнечным. В лощинах по дороге лежал туман.

Когда машина въехала в деревню, пришлось затормозить. Раздались заунывные звуки волынок, к ним присоединился маленький духовой оркестр, и вот уже процессия вышла из-за угла.

Над толпой людей на украшенных носилках, печально смотрела на людей Мадонна в венке из цветов. Носилки несли мальчишки, сосредоточенные и важные, женщины выходили из домов и крестились.

В этот раз мэра городка не было во главе процессии, его место заняли хмурые старики, а трое из них, с такими же не радостными лицами, замыкали процессию – один с небольшой гармошкой, двое с бубнами в руках. Впереди, в маленьком духовом оркестре, тоскливо звучали волынки.

Саша не верила своим глазам.

– Волынки??? Здесь???

– Это zampogna, – тихо сказал Бальери. – как этот инструмент называется на диалекте, даже я не выговорю – ciarammeddhra. Говорят, что этот инструмент родился из флейты бога Пана. Видите, он увешан лентами, красными бантиками? Это защита от сглаза.

Саше казалось, что она попала в какую-то иную реальность, в другой мир, и за это она готова была забыть и про мафию, и про перец, покоренная надрывной музыкой и грустной искренностью деревенской процессии.

– Это дзампоньяри, – продолжал Бальери. – я о тех, кто играет на дзампонье. Их приглашают на все праздники, похороны, под музыку дзампоньяри танцуют тарантеллу и плачут по усопшим.

Процессия из маленькой церкви, направилась в верхнюю часть деревни, где высился приходской храм, а полицейские, выйдя из машины, смотрели ей вслед.

Было что-то щемящее в этих мальчишках, в немногочисленной толпе, окружавшей носилки, в маленьком оркестрике, старательно выдувавшем звуки из своих труб на кожаных мешочках, в стариках с бубнами.

Мадонна Дель Монте Сан Нико скорбно смотрела на деревню, на ее жителей, которым остается лишь доживать свой век в этом затерянном в горах месте.

И все же, – смахнула Саша неожиданные слезы, – была надежда. На этих мальчишек, так ответственно несущих статую Святой.

Она поймала взгляд Бальери. Лис смотрел на нее как-то странно, тепло и задумчиво, словно увидел Сашу совсем с другой стороны, почувствовал ее эмоции.

-24-

После ужина глаза Карины слипались, и мэр отвел ее в гостевую спальню. Он смотрел, как женщина заходит в комнату, и все выпитое в этот вечер неожиданно ударило в голову.