– Это неудивительно. Как выяснилось, мозг и ты – существуете на разных берегах.

Влас Хартманн улыбается. Надо же. Лениво, конечно, с эдаким легким принуждением, но без привычной для себя наглости.

– Необязательно было лично привозить подписанные документы, которые вчера тебе отправил мой адвокат, – говорю и продолжаю убирать за собой рабочее место.

– У меня не было времени даже взглянуть на них. Так что извини, но я с пустыми руками.

– Понятно, – говорю устало, удрученно, без единой эмоции.

Убираю несколькими салфетками остатки затвердевшего воска с большого металического сотейника и ставлю его в глубокую мойку.

– Я приехал извиниться, Саванна, – отвечает Влас на мой немой вопрос. – Я сожалею о своих словах, сказанных тебе в порыве…

– Мне плевать, о чем ты там сожалеешь или нет, – перебиваю ровным голосом и принимаюсь отмывать посудину. – Просто оставь меня в покое и сделай уже что-нибудь, чтобы нас ничего не связывало, если не хочешь просто подписать бумаги.

– Вообще-то, это ещё одна причина, почему я здесь. Удалось найти человека, который, вероятнее всего, знает, кто за этой аферой стоит. – Тут же поднимаю на него глаза. – Ибрагимова Раиса Юрьевна тебе знакома?

– Не думаю. Нет.

– Уверена?

– Да. Кто это?

За секунду до того, как голос Власа снова заполнит мастерскую, я успеваю заметить насколько привлекательным становится его взгляд, когда черные глаза абстрагируются от ситуации «он и я» и погружаются в серьезные раздумья о неизвестном мне человеке.

– В 2016 году эта женщина стала заведующей отделением ЗАГС в поселке Забияка.

Короткий смешок вырывается из меня так же неожиданно, как лопается дно пакета с мусором по дороге к контейнерам.

– Что? – смотрит на меня серьезно.

– «Забияка» из твоих уст звучит как-то нелепо. Слишком ты для этого забавного слова мрачный.

Задержав на мне терпеливый взгляд, Влас продолжает:

– Она приехала из большого города и занимала эту должность чуть больше трех месяцев. За это время ЗАГС Забияки успел расписать 210 пар. Что опять? – реагирует он на очередной мой смешок.

– Всё та же «Забияка», – пожимаю плечами. – Не используй это слово и я не буду тебя раздражать.

– Так поселок называется. Это не я его придумал.

– Замени, в чем проблема? Так и что дальше с этой заведующей?

Влас смотрит на меня, как на недалекую.

– За три месяца она расписала 210 пар.

– Это много?

– Разумеется, это много для какой-то дыры с населением в 3000 человек, где большую часть составляют пожилые люди!

– Молодец, – киваю одобрительно и протираю чистый сотейник.

– Не понял?

– Ты заменил «Забияку» – «дырой».

– Я уже начинаю жалеть о том, что решил рассказать тебе обо всем.

– Ладно, извини! – Улыбка вырывается у меня чисто случайно. Смотрю на застывший взгляд Власа и тихо говорю: – Продолжай. Я больше не буду, обещаю.

– В архиве этой дыры хранится чуть больше сотни свидетельств, которые, якобы, забыли забрать или потеряли. Кстати, наше с тобой теперь у меня. Его забрал мой представитель и оно подлинное, – уточняет неохотно. – При этом кое-кто из местных жителей вспоминает, что несколько лет назад в этот поселок приезжали чужаки, а некоторые из них были на очень дорогих машинах. И все они делали единственную остановку.

– В местном ЗАГСе?

Влас молча кивает. Немного поразмыслив, с сомнением спрашиваю:

– Значит, столичные шишки приезжали в поселок, чтобы… расписаться?

– Это одна из версий.

– В какой-то поселок?

– Выглядит странно, согласен.

– Ладно, а другая?

– Они приезжали, чтобы втайне расписать кого-то, – отвечает Влас, не сводя с меня глаз. – Как нас с тобой, например.

– Но кому придет это в голову? Да и зачем? Это ведь подсудное дело, это… Это мошенничество!

– Значит, риск должен быть оправдан. Скажем, родители девушки выдают её замуж за очень состоятельного мужчину, чтобы обеспечить и ей, и семье беззаботное будущее. И делают это втайне, поскольку девушке такой расклад может и не понравиться, потому что она влюблена в другого – глупого романтика без гроша в кармане.

– Вот значит как! – не верю своим ушам. Впрочем, за последние несколько дней Влас Хартманн отлично дал понять, что он думает обо мне. – Может всё как раз наоборот? – смотрю на него обвинительно. – Может эти мажоры на дорогущих тачках отчаялись перевоспитать своего избалованного отпрыска и решили, что за них это сделает простая девушка, которая оказалась не в то время не в том месте? Может, их болван влюбится в нее и благодаря этому «ах, какому чувству» станет похож на нормального человека?

– Ты романов что ли перечитала? – усмехается Влас, оперевшись плечом о дверной косяк.

– А ты на соседнюю подушку кладешь зеркало и засыпаешь, любуясь собой? – спрашиваю в ответ. – Хватит уже мнить из себя мужчину нарасхват! Прошу прощения за грубость, но только люди с прибабахом выдадут замуж свою любимую дочь за тебя. Как и в принципе за мужчину, чьи многочисленные романы подразумевают исключительно коммерческие отношения и об этом известно всему белому свету.

Смотрим друг на друга с вызовом и ожиданием очередного броска. Правда, как бы сильно я не хотела казаться непробиваемой, мужская уверенность и снайперская точность в черных глазах действуют на меня обезоруживающе. Точно так же, как и у дома Леона. От головы до пят брутальный Влас Хартманн делает меня неспособной к сопротивлению. И тому есть лишь одно объяснение…

Оттолкнувшись от дверного косяка плечом, Влас подходит к островку. Я с одной его стороны, он с другой. Опустив ладони на сверкающую под лампами столешницу, он задумчиво поджимает мягкие и выразительные губы, которые я так отчаянно стараюсь игнорировать. Вниз по спине сползает коварная дорожка мурашек, и я судорожно набираю ртом воздух. Изображая возмущение, спрашиваю:

– Почему бы теперь не найти эту Фатиму Аркадьевну и не спросить у нее – кто, кого, когда и зачем женил?

– Раису Юрьевну, – исправляет меня Влас. – Именно это я и собираюсь сделать. Спрошу, кто, кого и по какой причине выдавал замуж? Наверняка у нее есть, что рассказать, но, думаю, всё и так ясно.

– А ты не сдаешься, да? Хочешь доказать свою непричастность ко всем этим событиям и перекинуть всю вину на меня! Отлично, как по-мужски!

– Ладно, – делает шаг назад, обдав меня настолько насмешливым взглядом, что возмущение теперь изображать не приходится, – мне пора выезжать. Хотелось бы, конечно, услышать слова благодарности за предоставленную тебе информацию, но ты таких слов не знаешь. На следующей неделе, если у меня будет время, заеду и расскажу обо всем в подробностях, чтобы у тебя не оставалось никаких сомнений.

– Сомнений в чем? – оборонительно складываю руки.

– В том, что именно твой отец сделал это, преследуя самые корыстные цели.

– Дай мне адрес этой женщины! – требую, ударив ладошкой по столу. – Немедленно, дай мне его!

– Ты слишком нервная и можешь всё испортить, – хмыкает наглец и разворачивается к выходу.

Шустро обхожу островок и хватаю его за руку, вынудив повернуться.

– Ты снова нарушаешь мои личные границы.

– Дай мне адрес этой Фатимы!

– Ты даже имя её запомнить не можешь, о каком конструктивном диалоге с ней может идти речь?

– Мой отец здесь не при чем, понял? – заявляю громко. Поднимаюсь на носочки и тычу в его твердую грудь указательным пальцем. – Не смей обвинять его в том, чего он не делал! Меня это тоже касается, так что будь добр, дай мне адрес этой женщины. Я хочу узнать об этой истории из самых первых уст!

– Её зовут Раиса, – напоминает Влас после терпеливого вздоха. – Раиса Юрьевна.

– Я запомню, не переживай. Адрес! – раскрываю перед ним ладонь.

– Если хочешь встретиться с ней, то только в моем присутствии. Говорю же, ты нервная и можешь всё испортить.

– Ладно! Тогда поехали! – снимаю фартук и швыряю его на стул. – Уже вечер, она по-любому дома! Или ты собираешься пригласить её на завтрашний обед, чтобы дать ей возможность сбежать?