– Все это случилось одиннадцать лет назад.

Ёнён не сразу смогла понять, о чем идет речь.

– Времени уже много прошло. Похоже, ты ничего не помнишь.

Мать Минсо замолчала, ожидая реакции Ёнён.

Вдруг Ёнён вспомнила, что так и не услышала ответ на главный вопрос, и переспросила:

– А Сугён где?

– Зачем о ней спрашивать?

– Где она? – Ёнён почувствовала странное ощущение, с дрожью в голосе она повторила вопрос.

– Зачем она тебе?

Ёнён не поняла встречного вопроса. Он казался настолько абсурдным, что девушка не сразу смогла собраться с мыслями и что-то ответить. Она прокашлялась и наконец сказала:

– Она ведь моя сестра.

Мать Минсо нахмурилась, а затем отвернулась и, тяжело вздохнув, произнесла:

– О крыше помнишь, а о Сугён забыла?

– Что вы имеете в виду? Крыша и Сугён какое имеют…

От затянувшейся паузы у Ёнён сжались кулаки, но сил в них не было. Заглянув в глаза женщины, она поняла, что многое уже не так, как прежде. Что же изменилось?

– Сугён мертва.

Это прозвучало как самая ужасная из возможных шуток на свете. Ёнён уставилась на нее. Она ждала извинений за такую бестактность, но лицо собеседницы выражало грусть, губы были плотно сжаты. Женщина пристально посмотрела на Ёнён:

– С головой у тебя явно что-то не то.

Обычно такое можно услышать, когда дети дразнят друг друга. Но Ёнён поняла, что мать Минсо говорила об этом абсолютно серьезно. Дыхание Ёнён участилось:

– О чем вы говорите? Но почему? Когда?..

Краткий ответ как ножом отрезал все вопросы:

– Одиннадцать лет назад.

– Одиннадцать?

– Именно. Похоже, из-за травмы головы ты все забыла…

– Но почему она умерла? Как? Когда? У вас есть доказательства? Зачем вы так шутите?

– Это правда.

– Когда это произошло?

– В 2009 году.

Выражение лица женщины ясно говорило о том, как ей надоело объяснять одно и то же. Но Ёнён не могла успокоиться:

– Сейчас 2009 год. Когда именно умерла моя сестра? Скажите дату!

В печальном взгляде женщины мелькнула горькая решимость. А губы, накрашенные красной помадой, произнесли нечто странное:

– Сейчас вообще-то… 2020-й. Поэтому и говорю – одиннадцать лет назад.

Ёнён рассеянным взглядом смотрела в потолок палаты. Услышанное никак не умещалось в голове. Чтобы принять новую реальность, нужно было время.

Врач и медсестра, которые только узнали, что пациентка пришла в себя, поспешили в палату, прервав своим появлением начавшийся разговор. Закончив обязательный осмотр, врач заверил Ёнён, что все в норме. Но добавил, что для выписки понадобится курс физиотерапии, потому что мышцы атрофировались. Что же касается памяти, то проблема, похоже, возникла еще за месяц до происшествия. Современная медицина в этом вопросе пока бессильна. Вернется память или нет, никаких прогнозов врач не дал.

Ёнён стала расспрашивать, что именно с ней произошло до и после падения с крыши, но врач и медсестра порекомендовали обращаться к ее опекуну Ли Санми. Ёнён попыталась разузнать подробности смерти сестры, но ее снова направили к Ли Санми.

– А кто такая Ли Санми? – удивилась Ёнён.

Как ни странно, мать Минсо и была Ли Санми.

Врач вышел, а медсестра осталась закончить необходимые процедуры и вскоре тоже ушла – в палате стояла тишина. Ёнён ощущала сильную слабость, она не могла сама вставать с кровати. Неудивительно, ведь я одиннадцать лет провела в коме. Она никак не могла поверить, что упала с крыши школы, в которой училась сестра, и чудом осталась жива и что все это произошло одиннадцать лет назад.

Ей удалось узнать только, что Сугён погибла за месяц до ее падения. Видимо, Ёнён сама пришла в школу в день выпускного, через месяц после смерти сестры. Зачем она вообще пошла на выпускной, если сестры уже не было в живых? Но в ее голове не было ответа на этот вопрос.

После развода родителей они остались с отцом. Когда он заболел и умер, ей было всего восемнадцать, а сестре – пятнадцать. Ёнён стала старшей в семье. Она решила не поступать в университет, а пошла работать и соглашалась на любую подработку. Но для выпускницы школы, не имевшей особых навыков, которая готовилась не к трудоустройству, а к поступлению в колледж, шансы найти работу были крайне малы. В конце концов, отчаявшись, она пошла в свою школу с просьбой хоть как-то помочь. Благодаря рекомендациям учителей она устроилась на работу в туристическую компанию.

Карьеру Ёнён начала с самого низа. Чтобы удержаться на этой должности, ей приходилось учиться самостоятельно, не рассчитывая на какой-то курс от организации. Денег еле хватало на жизнь. Все, что оставалось, она бережливо откладывала. Ее главной целью стало отправить Сугён в университет. Хотя сестра была всего на три года младше, Ёнён чувствовала на себе огромный груз ответственности за нее.

Январь. Впереди выпускной, а в марте начинался новый учебный год[1]. Во время каникул Сугён ни о чем особенно не заботилась. Она лениво проводила время дома, полностью забыв о делах. Ёнён не наседала на нее – позволяла вдоволь отдохнуть. Как-то раз за ужином она решила спросить у сестры о поступлении в колледж и планах на будущее. На удивление, реакция была весьма бурной. Видимо, приблизительно в то время Сугён и совершила самоубийство. В памяти не осталось никаких воспоминаний об этом.

Ёнён повернула голову и напротив кровати увидела зеркало. Сотрудники больницы для ее удобства установили его именно там, потому что передвигаться свободно она еще не могла. Из глубины зеркала на нее смотрела незнакомка. Она не сводила с нее глаз.

Ёнён проснулась – вокруг темнота. Три часа ночи. Единственным источником света были огни ночного города, проникавшие через окно. Ёнён уже по привычке повернула голову к зеркалу – растрепанные волосы лежали на руке. И без того холодные руки еще больше окоченели. Не обращая на это внимания, она руками потянулась к полу. Ноги тоже бессильно спустились с кровати. В теле не осталось мышц, руки и ноги ужасно дрожали. Казалось, она вот-вот упадет. Ёнён пришлось напрячь все свои силы, чтобы доползти до стены возле зеркала, которая была всего в двух метрах от нее.

Какая-то женщина испуганно смотрела на нее из зеркала. Но если присмотреться, то становилось понятно, что на самом деле женщина охвачена не страхом, а горем. Это была та же женщина, на которую она смотрела с кровати. Внешнее сходство угадывалось лишь частично. Лицо до того осунулось и исхудало, что смотреть на себя становилось невыносимо, словно это была не она, а совершенно другой человек. Глаза безжизненные, пустой взгляд, неухоженная обвисшая кожа. Выглядит не меньше чем на сорок. Какой жалкий вид! Ей тут же вспомнилось лицо сестры, будто она видела ее вчера, – пухлые гладкие детские щечки. Вытирая слезы, Ёнён погладила себя по лицу. Прикосновения вызывали лишь отторжение. Трудно было поверить, что женщиной, которая плакала перед ней в зеркале, была сама Ёнён. Отражение было не просто старше Ёнён на одиннадцать лет. В нем чувствовалась глубокая печаль, которая появляется только у того, кто долгое время страдал. Кажется, все те мучения, которых она не чувствовала, пока лежала в коме, изменили ее лицо до неузнаваемости.

Никому не отводится одинаковое количество времени, и для всех оно течет по-разному. Пока ее сознание было почти мертво, ее тело испытывало на себе ход времени. Ёнён смотрела на себя в зеркало и постепенно свыкалась с мыслью, что это она. Не было больше и намека на двадцатилетнюю молодость. Будто ее душа вселилась в чужое тело, и теперь она вынуждена так жить. Она потеряла все, что у нее было, даже саму себя. Но потрясение от потери сестры было гораздо сильнее. В это невозможно было поверить. Ёнён не видела ее смерть своими глазами, поэтому и в памяти ничего не осталось.

Вдруг открылась дверь и зашла медсестра. Не желая будить пациентку, она не стала включать большой свет, лишь зажгла ночник, но, посмотрев на пустую кровать, удивленно вскрикнула: