Один минус – хранилище полное и все необходимо. Однако у меня двадцать пять тонн припасов, я помню, какое голодное время будет после войны, по рассказам, из мемуаров и фильмов, и иметь продовольственную подушку хотелось бы. Однако и танкетка нужна, сейчас я это полностью осознал. Причем не факт, что до конца войны та пригодится, я не исключаю, что после войны советские власти на меня бочку катить будут, а иметь такой шанс для прорыва все же стоит. Да и припасы добыть, если они мне понадобятся, на самом деле не так и сложно. Самолет есть, слетаю во вражеские страны, что активно помогают сейчас немцам, это я про финнов, румын или французов с итальянцами, и доберу что мне надо, совесть молчать будет. Решено. Ищу танкетку, но перед этим освобожу хранилище на десять тонн. Да, тут боеприпас для машины, топливо, но главное, полковой миномет и запас мин к нему. Конечно, мины тут мощные по калибру, но лучше больше, чем меньше и не хватит в нужный момент.

Тут мои размышления прервала скрипнувшая дверь, и капитан вернулся в кабинет. Я на него без интереса взглянул. А все слышал с помощью «Глаза», о чем тот со своим начальником говорил, тем майором, которого я узнал. В общем, капитан откровенно дрейфил меня трогать, он как раз мне вполне поверил, а майор настаивал. Да, нехороший человек. Значит, и чернобровой срок отписал. Какая мстительная сволочь. Почти как я. Хотя я не пользуюсь своими возможностями по службе, предпочитаю тупо убить. Поэтому я знал, что дальше будет. Капитан велел меня в камеру увести, майор просто передавал меня другому дознавателю, из «мясников», как тот его назвал. Так что один соскочил. Другой, похоже, получит за все, если, конечно, инстинкта самосохранения не имеет. К счастью для всех, майор все же одумался, да и капитан тот подал рапорт обо мне наверх, из тыла быстро вышли на старшего офицера тюрьмы. Майор им все же не был. Заместитель он. Поступил приказ доставить меня на аэродром дальней бомбардировочной авиации и отправить в тыл попутным бортом. Самое интересное, что вызвался меня везти тот самый майор. Кстати, только подслушивая разговоры, я узнал его фамилию. Нормальная фамилия, не какая-то заковыристая. Тальков он. Тот взял «додж», тот, что «три четверти», двух бойцов для охраны, сам спереди сел. А я сзади. Места достаточно, втроем по факту свободно сидели. А там не заднее сиденье, а две лавки по бортам. На одной я сидел, на другой оба бойца. Трасса видимо безопасная, поэтому бойцов для охраны брать не стали. Час ехали, аэродром не у Львова был, я уже на дальности видения «Глазом» видел аэродром, когда Тальков велел остановить машину у посадки, мол, приспичило, до ветру сходить надо. Дальнейшее стало для меня полным шоком.

Майор как-то ловко извлек из кобуры пистолет и трижды выстрелил. Один боец, что хотел спрыгнуть на землю, повис на борту вниз головой, остальные, водитель и второй боец, что успели покинуть машину, повалились. Майор двумя выстрелами добил подранка и держал меня на прицеле.

– Не ожидал? – ухмыляясь, спросил он. Место тот подгадал неплохое, с трассы мы уже съехали, сама дорога пустая, а от посадки, до нее метров пятьдесят было, бежали трое мужчин в нашей форме, два офицера и вроде старшина. Я перевел взгляд с неизвестных на Талькова и подтвердил:

– Неожиданно. Хотя, с другой стороны, уже должен привыкнуть. Вокруг меня постоянно всякая хрень случается. Так ты, значит, на немцев работаешь?

– Ага, еще в прошлом году завербовали. Да я и не против, были причины. Когда тебя взяли, я не мог не порадоваться. Сразу на куратора вышел, тот и велел время потянуть. Так что тебя к немцам, заждались там. Награда за голову не отменена, и она моя.

Тут та тройка подбежала, споро подхватывая тела убитых, снимая оружие, утаскивали подальше, маскируя в траве, я же покосился на это и уточнил:

– Ты с нами или остаешься?

– Остаюсь. Сказочку о бое с диверсантами опишу, как раненый отстреливался. Отбился, отходя, а ты вот сдался, побежал к ним с поднятыми руками.

– Не поверят.

– Поверят. Я волшебное слово знаю.

– Ну удачи желать не буду.

Почему я не отбиваюсь, хотя завалить этих четырех для меня не проблема, в том, что мне это все как раз на руку. Более чем. Так что играем пленного офицера. На мне была та же гимнастерка без наград, хотя погоны вернули, но все остальные вещи у Талькова, в вещмешке вез, к нему и шашка приторочена была, тот его передал уже диверсантам. То, что это они, я уверен на все сто процентов. Опытные, связали меня, руки за спину, еще и в районе локтей удавку накинули. Старшина устраивался за рулем машины, а один из диверсантов, с погонами капитана, вскинув руку, выстрелил в Талькова из ТТ, с пяти метров. Майор схватился за плечо и застонал.

– Нормально, – сказал диверсант. – Можно еще вторую рану, касательную, у ребер. Может, и орден за схватку с диверсантами получишь.

Тальков без колебаний поднял раненую руку, и «капитан» повторно выстрелил. Действительно касательная на боку. Дальше заскочили в машину и рванули прочь, вместе со мной, оставив Талькова. Особо не общались, видимо ранее все обговорили, сделали работу и расстались. Надо сказать, действовали неплохо, я бы сказал на высоте, что вызывает уважение. А пока мы катили по дороге, рядом со мной «капитан» сидел, страховал, он явно старший группы; второй, с офицерскими погонами лейтенанта, что на соседней лавке устроился, точно радист, а старшина-убивец, чистильщик, я размышлял. Мне на руку это похищение, как бы странно это ни смотрелось. Я хотел пополнить хранилище тем, что мне нужно, но где время на это возьму? Я постоянно под присмотром. То, что мне комдив девяносто девятой дивизии три дня командировки дал, так это полное везение, да и я потом отработал. Договоренность у нас такая была. Что-то я сомневаюсь, что мне еще время дадут. Во время первого нападения, с засадой в лесу, возможности удрать не было, нужно было врачей до наших довести. А тут похищен, пока сам не пожелаю выйти, смогу заниматься тем, чем хочу.

Ехали мы почти час, пока не заехали в лес, там бросили машину, еще радист кинул хлыст антенны на ветку и минуты две что-то отстукивал, видать сообщал о моем удачном похищении, а потом шли продолжительное время, пока не вышли на лесную поляну.

– Все, ждем ночи и самолета. А пока… – сказал «капитан», и старшина, кивнув, достал небольшой тубус, а из него шприц с каким-то лекарством. – Ты, Одинцов, парень резвый, сбегал от нас не раз. Вот укольчик, поспишь сутки. Проснешься уже в Берлине.

– У меня аллергия на лекарства, – поторопился сообщить я. – Пухну и задыхаюсь, умереть могу.

– Не ври, я читал твое личное дело и лист с медосмотром. Ничего у тебя нет, здоров как бык. Давай.

Да, план не сработал, думал, с немцами улечу в тыл, а в пути угоню самолет. Придется своей техникой пользоваться, потому как давать себя усыпить я не собираюсь. Вот так веревки исчезли, и в обеих руках у меня появилось оружие, наган и ТТ, и я сразу стал прицельно стрелять. Если «офицеров» застрелил сразу, то на старшину, что ловким прыжком ушел в перекат, потратил оставшиеся патроны, и половина ушла в «молоко». А руки у меня затекли, я потому две единицы оружия и использовал, не был в себе особо уверен. Тряслись руки. Однако ничего, всех завалил. Прошелся, добивая, и стал собирать трофеи. Первым делом свои вещи вернул, вещмешок они прихватили. Даже шашку не бросили. Потом трофеи изучил. Рацию прибрал, нес ее за спиной в вещмешке, и пошел прочь.

Я тут успел подумать и вот что решил. Припасы выкидывать не буду, местные жители любят рыть схроны, да и поляки разных бункеров накопали, хорошо замаскированы, поди найди. Поищу амулетом сканера подходящий, коим давно не пользовались, и схороню часть вещей. Вот и стал искать. Потом плюнул, на это немало времени может уйти, поэтому вышел к речушке, которая через лес протекала, поднялся на холм, не бункер, проверил амулетом, и проделав отверстие, просто сам стал копать нору в глубь холма. Я освободил хранилище на пять тонн, достав оба самолета и часть топлива, и, убирая куски породы в хранилище, потом скидывал в реку и течение уносило муть вниз. Вот так и вырыл собственное хранилище, о котором никто кроме меня не знает, на глубине десяти метров. Тут наклонный туннель и чуть выше, чтобы водой не залило, если протечет, место для вещей. Выложил часть припасов, в основном крупы и консервы из немецких трофеев, оружия немало, часть коллекции и боеприпасов. В общем, двенадцать тонн выгрузил, заодно хорошо обслужил оба самолета. А как стемнело, да схрон вырыл и замаскировал за два часа, полетел в тыл к немцам. На «шторьхе», с той поляны только на нем взлететь можно было. Там дальше сел на пустую дорогу и уже дальше на «мессере» летел к Берлину.