Когда я приехал, астронавты откровенно рассказали мне о своих планах, сообщив, что последний заместитель администратора, посетивший бар “Шеп”, так напился, что его пришлось выносить. Им нужна была еще одна зарубка на поясе. Я не любитель выпить ни при каких обстоятельствах, но еще меньше я был склонен к этому, учитывая, что мой старший сын Уэс - старшеклассник, изучавший русский язык, - сопровождал меня в поездке (за мой личный счет). Когда Уэс обнаружил, что в баре есть пианино, он стал принимать заявки на песни, а Трейси и Суни присоединились к нему на скамейке у пианино, напевая “Rocket Man” и украдкой подливая ему “Маргариту”.
Многочасовые дебаты о ценности частного космического транспорта, множество игр в кости Liars Dice, и много выпитой маргариты. Судя по тому, как я чувствовал себя на встречах на следующий день, мне повезло, что я ушел оттуда под собственными силами.
Я проиграл свою долю раундов игры в кости, но через несколько лет стало ясно, что я выиграл спор. Майк Лопес-Алегрия стал президентом Федерации коммерческих космических полетов, Марк Полански - консультантом по вопросам коммерческой космонавтики, а Суни Уильямс был включен в состав первого оперативного экипажа коммерческого корабля компании Boeing под названием Starliner. Мы могли бы воспользоваться их поддержкой и раньше, но это были важные победы, добытые с большим трудом. Наличие астронавтов в команде было крайне важно, и попытки привлечь их к работе начали приносить свои плоды.
Недавно вернувшиеся экипажи космонавтов регулярно приносили нам с Чарли подписанные монтировки с развевающимися флагами из их полетов. После официальных презентаций мы все садились за стол, чтобы обсудить основные моменты их полетов. Когда стало ясно, что эти встречи носят в основном социальный характер, я попросил провести отдельные встречи, чтобы рассказать о нашем будущем пути полета человека в космос. Не всем космонавтам понравилось, что я вклинился в их плотный послеполетный график, но некоторые из них впоследствии говорили мне, что наши беседы оказали решающее влияние на их мышление и дальнейшую карьеру.
В июле 2010 г. двадцать четыре бывших астронавта подписали письмо, направленное на Холм, в поддержку разработки частным сектором системы, которая должна прийти на смену “Спейс Шаттл”. Координатором этих усилий выступила Федерация коммерческих космических полетов, сотрудники которой выполняли роль моего “кухонного кабинета”. Их поддержка оказалась важной вехой и помогла заручиться поддержкой законодателей.
- - -
Наряду с астронавтами, наибольший вес в NASA имеют инженеры-ракетчики, или “ракетчики” (более распространенное название). Как молоток ищет гвозди, так и ракетчики ищут возможности для создания ракет. Подобно тому, как рассматривались места назначения для астронавтов, создание большой ракеты, особенно предназначенной для перевозки астронавтов, рассматривается как самоцель. На мой взгляд, государственное строительство большой ракеты было не только дорогим и ненужным, но и неправомерно конкурировало с нашим частным сектором.
Никогда не было здоровых дебатов о том, должно ли общество платить NASA за создание и эксплуатацию собственной большой ракеты после Space Shuttle, поэтому не было согласия относительно фундаментальной цели создания системы. Целью стало кормление гигантского саморазлизывающегося рожка мороженого. Элон Маск и Джефф Безос сказали мне, что они могли бы разработать эту систему быстрее, если бы НАСА выступало в качестве якорного арендатора, как это было в случае с Commercial Crew и Cargo. Вместо того чтобы создавать прямого конкурента американской промышленности, что вообще-то не допускается государственной политикой, сэкономленные миллиарды долларов налогоплательщиков можно было бы вложить в более ценные миссии.
Пожертвовать Ares I, чтобы начать разработку более крупной и дорогой ракеты, было блестящим ходом наших оппонентов, который принес им плоды. Под угрозой отмены проекта сотрудники Сената, лоббисты подрядчиков проекта Constellation, отраслевые ассоциации и команда NASA Plan B разработали законопроект, направленный на то, чтобы заставить страну немедленно создать большую ракету и сделать это за счет существующих контрактов Shuttle и Constellation.
Мы с Чарли оказались вместе на заднем сиденье его машины, когда позвонил Роб Наборс и сообщил, что администрация заключила сделку, которая добавила строительство большой ракеты к растущему списку компромиссов. На мой взгляд, это было хуже, чем капитуляция. Запихнуть новую большую ракету в бюджет на пять лет раньше, чем планировалось, наряду с Orion и нашими собственными приоритетами было крайне нереалистично. Чарли выглядел облегченным, но мне показалось, что он не принимал участия в переговорах. Как обычно, Белый дом попросил меня сделать так, чтобы соглашение “выглядело как победа”. Я не знал, возможно ли это, но заверил их, что сделаю все возможное.
Джордж Уайтсайдс, мой партнер на протяжении всего переходного периода и первого года моего пребывания на посту заместителя, той весной уволился, чтобы принять предложение сэра Ричарда Брэнсона стать генеральным директором Virgin Galactic. Мне не хватало его стратегического мышления, и я позвонил, чтобы посоветоваться. Я сообщил Джорджу, что мы заключили сделку, которая, по сути, восстановила программу Constellation, и спросил, как мы сможем удержать космических пиратов на борту. В ответ он сказал, что, по его мнению, они продолжат поддерживать план, если я сам об этом попрошу. У меня потекли слезы, когда я подумал о том, что мои усилия не увенчались успехом. Даже одобрение президента не смогло отменить несогласие администратора NASA.
Мы разговаривали уже около десяти минут, когда я услышал легкий шорох со стороны Джорджа и понял, что позвонил ему ни с того ни с сего, не спросив, не пора ли поговорить. Только тогда он признался, что находится в больнице с их первым ребенком, который родился несколькими часами ранее. Я поздравил его и попросил прощения, недоумевая, почему он вообще взял трубку. Он ответил, что все в порядке: Лоретта и малыш Джордж спали, когда я звонил, и только просыпались. Благоговение и удивление от того, что в мире появилась новая жизнь - сочетание двух самых лучших людей, которых я знал на планете, - заставили меня взглянуть на свои проблемы в перспективе, и я настроился на предстоящую работу.
Отдел коммуникаций Белого дома организовал дюжину интервью для СМИ с указанием того, что сделка должна была быть представлена так, чтобы показать, что мы получили основную часть того, что хотели. Назначенный в НАСА пресс-атташе администрации Ник Шапиро был классическим представителем прессы старого образца, и каждый разговор с журналистами он начинал без протокола, бросая несколько бранных слов по ходу изложения ситуации. Затем он представлял меня, чтобы я отвечал на вопросы в записи. Мы были хорошей командой, и часы, проведенные в тот день на телефоне, окупились. В “Хилле” крутились, утверждая, что они победили - либо это признак надежного компромисса, либо слишком мало определений в соглашении. Космические пираты сделали то, что предсказывал Джордж, и сплотились в поддержку компромисса.
Я опасался, что это соглашение замедлит прогресс НАСА в реализации наших приоритетных программ в области пилотируемых космических полетов, технологий и науки. Последнее слово по уровню финансирования будет за Холмом, а с Палатой представителей даже не было проведено консультаций по этому предложению. Не было никаких гарантий, что они окажут обещанную поддержку программе Commercial Crew или технологическим и научным программам. В бюджете NASA не было достаточно средств для решения всех приоритетных задач, которые мы подписались поддерживать, а законодательство диктовало ряд невыполнимых мандатов, связанных с разработкой тяжелой ракеты-носителя. Без того чтобы Администратор выразил аналогичную озабоченность, я не смог заставить администрацию сосредоточиться на этом вопросе. После того как Палата представителей согласилась с формулировками Сената, президент Обама не стал тянуть время и подписал законопроект в октябре.
