Если говорить открыто – я слабак. Интересно, чтобы на это сказал Андрей Кройц? Что касается ожиданий, то мне всегда казалось, что их есть два вида. Первое – прекрасное, теплое, воздушное ощущение. Оно приходит, когда конец известен и отвечает целям и желаниям. Как, скажем, первое свидание или вовремя сданный проект, за который тебя похвалили. Второй тип ожиданий – это яд. Отравляющий тебя и всё окружающее.
Об этом ожидании не понаслышке знала Ева.
– У меня вместо бабочек в животе какие-то пиявки. Они высасывают кровь и вгоняют меня в состояние паники или глубокой депрессии. Ты сидишь и просто гадаешь: позвонит или не позвонит? Но он всё не звонит. Ты дрожащими ледяными руками пытаешься накрыть голову одеялом, чтобы скрыться ото всего вокруг. Но и одеяло тебя не греет. Сердце начинает учащенно биться, и такое ощущение, что вот-вот выпрыгнет из груди. Ты открываешь рот, как бы давая сердцу дорогу наружу, но оно предательски остается на месте и стучит еще сильнее и быстрее. Я отчетливо понимаю, что для этого человека я никто. Ноль. Случись это с другим, я бы несомненно посоветовала забыть, плюнуть, жить дальше. Но это, как назло, происходит со мной. А сказать ничего умного сама себе я не могу, потому что рецепт у всех один и тот же, и применительно к себе он точно не работает.
Ева выпалила всё и ушла. Тогда я еще раз убедился, что все эти медитации – фигня. Человеку нужно выговориться, а не вводить себя в состояние «альфа» и пытаться успокоиться, когда внутри такой ураган. Но она не хотела отказываться от своей мечты и полностью отдала себя в ее лапы. Ее мечта просыпалась раньше нее и долго не давала потом уснуть. Как навязчивая идея, мужчина впитался в ее кожу, а тело испаряло мысли о нем.
Глава 3
≪Декабрь монотонно двигался
к концу года, таща за собой людей
и их необдуманные решения≫.
Глеб Алексеевич умер где-то между весной и осенью. Точной даты его смерти никто не знал. А имя его знали единицы. Многие только спустя год заметили его отсутствие, когда тот перестал появляться на улицах города. А Ольга Константиновна все так же сидела на своей складной табуреточке возле метро и плела из бисера браслеты. Бывало, кто-то купит парочку таких браслетов. Тогда она, довольная, складывала свою табуретку, брала в руки большие пакеты с неизвестным содержимым и шла домой. Где был ее дом, никто не знал, как и не знал то место, которое служило домом Глебу Алексеевичу. Зато все знали, что нужду они справляли у двери, ведущей на цокольный этаж небольшого строения, что стоит возле детского сада. Там и встречались по утрам Глеб Алексеевич, Ольга Константиновна и многие другие -вичи и -вны, имен которых никто не знал.
Утро в тот день началось очень рано, за два часа до звонка будильника Лошадей. Кстати, с того дня, как они поселились надо мной, у меня изменился график: встаю рано – ложусь поздно. От хронического недосыпа спасает лишь дневной сон. Да и это не всегда, потому что у лошадей часто бывают дневные скачки и забеги, особенно по выходным. На этот раз, однако, меня разбудил не их будильник, а шум метлы дворников, тщательно расчищающих размеренными движениям тротуар от долгожданного (я его точно не ждал) снега: шшшт, шшшт, шшшт.
Я посмотрел в окно. Фонари еще горели желтым. Картина на улице походила на выцветшую старую фотографию. В то утро я решил: если к вечеру снег не растает, то никогда не женюсь. Кажется, была пятница. Я в последнее время не обращаю внимания на дни недели, потому что не завишу от них. Работаю, когда работается, отдыхаю, когда есть на это время и возможность. Я вышел в ближайший магазин за пивом. Взял восемь бутылок немецкого, с намерением расправиться с ними до наступления вечера. Потом, правда, задумался: сейчас в четыре часа уже совсем темно. Можно ли считать это вечером или все-таки подождать до шести? Но снег не растаял даже после семи, и мне стало так одиноко, что я решил уснуть в надежде, что сон сотрет обещание. Однако и следующее утро началось с дворников. Декабрь монотонно двигался к концу года, таща за собой людей и их необдуманные решения. Меня очень пугало одиночество в старости. Но еще больше я опасался нарушить свое одиночество присутствием рядом какого-то «не того» человека. С годами критерии, по которым я определял «не тех», расширялись и шансы встретить «того» сокращались параллельно темпам приближения той самой нежеланной и одинокой старости. Если честно, я не совсем одинок. Со мной живет паук Котик. Я назвал его так, потому что всегда хотел завести кота. Потом пришел к выводу, что кот станет еще одним доказательством моего и так очевидного одиночества, и выбрал паука. Раньше я смотрел на него и думал: переживу ли я его или наоборот. Обе перспективы когда-то казались мне мрачными. Сейчас я просто перестал об этом думать.
Женщин у меня много. Приходят и уходят. Злятся, обижаются и уходят. Бывает, и возвращаются – но не все и не часто. Некоторым почему-то очень хочется каких-то объяснений, а у меня на это нет времени. Есть и друзья. Их, правда, меньше, чем женщин, но они навсегда. Новых знакомств с целью дружбы я практически не завожу. Бывает, встречу какого-нибудь интересного человека, завяжется у нас очень занимательный разговор, но на этом всё. С соседями своими я тоже мало общаюсь, только в последнее время они начали тянуться ко мне, а я стал менее настойчиво отталкивать их. Может, это возраст сказывается. Не знаю.
Я снова вспомнил о Глебе Алексеевиче, местном бомже, который иногда спускался в метро и пугал прохожих своим обезображенным болезнью лицом. Глеб Алексеевич всегда одевался очень необычно. В холодное время он носил темно-зеленое пальто нараспашку, вязаный свитер желто-синих цветов, фетровую шляпу и модные брюки с карманами на штанинах. Он никогда не был пьяным, поэтому его редко можно было увидеть в компании с другими бомжами. Ольга Константиновна тоже не пила и всегда мило улыбалась, когда видела, как Алексеевич пугал очередного прохожего, а потом долго смеялся своей выходке.
На мгновенье представил, как умирал этот непохожий на других бомж. Один, в каком-то грязном и холодном помещении. А может, на улице посреди бела дня. Но никто этого не увидел, потому что все сидели по домам, прячась от пандемии очередного неизведанного вируса.
– Жасмин и чайное дерево. Узнал вас по парфюму. Я чувствителен к запахам, – сказал я, когда поднимался к себе, а навстречу спускалась миловидная женщина.
Я ее и раньше видел, она приходила в гости к соседям с последнего этажа. Надеюсь, не к Лошадям. Несмотря на свой опыт, возраста ее я никак не мог определить. Иногда мне казалось, что ей нет тридцати. А иногда просто был уверен, что ей не меньше пятидесяти. Почти как мне.
– Это лотос, – улыбнулась она.
– Видимо, он приглушен чайным деревом. Вы любительница солнца?!
– А вы, вижу, в романтическом настроении?!
И каждый из нас продолжил свой путь.
Зачем я вообще с ней заговорил? Теперь она себе напридумывает бог весть что.
…Так и случилось. То ли ее настойчивость, то ли моя слабохарактерность привели к тому, что она спустя какое-то время оказалась у меня в квартире.
С самой первой секунды, как она переступила порог моего дома, я уже точно понимал, что больше не хотел бы видеть ее у себя: я ее боялся, она знала чего хотела и знала, как этого добиться. Страх вызывал у меня желание сослаться на плохое самочувствие и спровадить гостью, но выпитые за час до ее прихода две бутылки пива разбудили во мне зверька, которому захотелось новых ощущений. В таких случаях я обычно уступаю ему и сразу сдаюсь.
Она встала и, не одевшись, пошла на кухню – видимо, за стаканом воды. Честно? Не нравится мне эта привычка женщин прогуливаться по чужой квартире голыми. Такое впечатление, что они метят территорию. Бывает и того хуже: когда твоя гостья, имени которой утром ты даже и не вспомнишь, может попросить твою футболку или даже не попросить, а надеть на себя так, будто всю жизнь в ней ходила и, виляя голой попой, пройтись на кухню или в ванную и обратно. Потом она случайно наклонится, чтобы почесать ногу, или поднимет руку под каким-нибудь предлогом, чтобы футболка задралась, оголяя и так плохо скрываемую попу. Как бы дразня тебя: «Помнишь? Это я только что встала с твоей постели. Я, а не она». Она! Кто она? Женщины всегда ищут себе соперниц, часто даже придумывают, чтобы в борьбе с этой мифической соперницей показать свое превосходство. Ходят по квартире, принюхиваются. Ищут и даже находят ЧУЖОЙ волос. И не дай боже, если он окажется длиннее или короче ее волос. Тогда твоя гостья меняется в лице и принимает обиженную позу.
