— Что за люди! — возмущался он — деревья рубят, друг друга убивают и ходят в каком-то рванье!

— Точно говорят: горбатого могила исправит — Ирма тоже была возмущена.

— Одно утешает, никакого плавсредства они строить не пытаются. — с усмешкой сказал капитан.

Они шли уже неделю. За это время корабль прилетал к ним пять раз, загружался продуктами и увозил в деревню. Наткнулись они на яблочную долину, только яблони были похожи на большие помидорные кусты, яблоки росли кистями, по 5–6 штук. Потом нашли медовые ромашки. Сердцевина цветка была мягкой, как губка, а при нажатии выделяла мёд. Пришлось заказывать капитану бачки под мёд. Услышав про мёд, за ним прилетело почти полдеревни. Ромашки, после аккуратной выжимки распрямлялись, над ними кружили брюлики и бабочки. Жители деревни улетели домой счастливые. На каждую семью пришлось по бачку мёда 30литров и в общий склад ушло 6 бачков. Ещё через два дня, 24 июля они уткнулись в залив, далеко вдающийся в сушу. Пришлось его обходить. Оказалось, в залив впадает река. Улетевшие на двух дисках разведчики быстро вернулись назад и рассказали, что выше по реке есть большая деревня таринайцев.

— Там домов пятьдесят, не меньше, у них оружие, похожее на арбалеты. Есть дети и старики, домашних животных нет. Возле домов на палках сушатся шкуры и вялится рыба. От деревни в горы ведёт мощёная камнем дорога, по которой они возят на каких-то тележках горючий камень. Нас они не заметили, мы вовремя спрятались…

— Так, и эти живут охотой! Что делать-то? Всех таринайцев мы не сможем перевоспитать! — встревоженно сказал Триан.

— Это просто нереально! — поддержала его Ирма.

— Но мы не увидели ни одной шкуры зубоскала — сказал один из разведчиков — неужели они не доходят сюда?

— Или они настолько трусы, что бояться охотиться на них — Михаил презрительно хмыкнул — из арбалета в отдушину стрельнуть боятся!

— Смотря из чего сделаны их дома. Если камень класть не на золу, а, допустим, на глину, то раненый зубоскал разнесёт эту постройку — предположил Триан.

— Да, у них дома по цвету отличаются от наших… — сказал разведчик.

— Ну вот! Ладно, переправляемся через реку и пошли дальше, просто предупрежу капитана, чтоб маскировку включал, когда к нам полетит.

Ещё три дня они шли спокойно, потом перед ними встала небольшая скалистая гора. Поднялись на гору, огляделись.

— Красота какая!!! — выдохнули разом Ирма и Ейда.

— Да, вот это вид! — остальные члены экспедиции тоже с восхищением оглядывали окрестности.

Позади них остались рощи, между которыми пестрели цветами поляны, над ними сверкали в лучах двух солнц брюлики и порхали бабочки всех цветов радуги. Гора, на которой они стояли, грядой уходила к дальним горам, как бы разделяя побережье океана на две части. А там, куда им предстояло спуститься, росла густая трава и кустарник. Больших деревьев не было, зато берег бухты весь отливал золотом.

— Что это там? — Ирма указала на бухту.

Триан достал электронный бинокль, посмотрел и сказал:

— Эх, Елисею бы это понравилось! Спустимся и увидите. Красота!

Спускаться было труднее. Ирма села на диск и спустилась в бухту, но так и осталась на диске, подобрав повыше ноги.

— Ты чего? Чего не спускаешься на землю?

— Да как-то не хочется! — ответила Ирма и медленно полетела вдоль берега. Через пару часов спустилась вся группа. И вот тут началось веселье. Как только ступили на берег, все начали прыгать с ноги на ногу. Мистер и Дружок осмотрительно пошли по кустарнику. Весь берег был усыпан янтарём, а по нему бегали золотистые крабы и клешнями носили янтарь. Они складывали его холмиками. Люди нарушили их покой и теперь крабы пытались поймать клешнями ноги прыгающих людей. Ирме на диске ничто не угрожало, и она от души смеялась, попутно воруя у отвлёкшихся крабов янтарь с холмиков.

Люди прыжками добрались до кустарника. Туда крабы не пошли. Они вернулись к своей работе. Ирма видела, как крабы выходили из воды, неся клешнями янтарь и укладывали его каждый на свой холмик, потом клешнями прижимали постройку, поворачивались и пытались задом вползти под янтарный холмик.

— Я поняла, это они себе домики строят — догадалась Ейда — они либо там потомство выводить будут, либо зимовать.

— Насколько я знаю, крабы зимуют на дне. — Триан отмечал координаты янтарного пляжа на карте, потом выключил прибор — меня больше беспокоит, почему они дальше за нами не побежали.

— Надо убираться отсюда, мне что-то неспокойно! — услышала Ирма Дружка.

— Ребята, Дружок говорит, пора уходить. — Ирма отдала диск Ейде, сама села на Мистера

Место ночёвки выбирал Дружок. Он наотрез отказался ночевать в кустах и всё шел и шёл вперёд, всё прибавляя шаг. Вот уже и одно солнце ушло за горизонт, а они ещё шли, нет, почти бежали. Успокоился бульстр только тогда, когда они отошли от кустарника на приличное расстояние. Начали попадать довольно высокие и ветвистые деревья с плодами.

— Спать будем на деревьях, поэтому быстро есть и наверх, пока не стемнело- Дружок уже мелко дрожал. Мистер тоже беспокойно нюхал воздух и землю.

Ирма передала слова друга остальным и пока женщины готовили, мужчины соорудили из палаток большие гамаки и подвесили их на дерево, повыше от земли. Наскоро поев, они полезли на дерево. Мистер в два громадных прыжка запрыгнул в широкую развилку и улёгся там, как на площадке. Дружок не мог так высоко взлетать, Ирма подняла его на диске. С последними лучами уходящего солнца подняли и привязали к ветвям вещи. Улеглись. Стало темно и тихо. Ирма не могла понять, что её беспокоит.

— Не слышно птиц и насекомых. — подсказал Дружок, услышав её мысли.

Вдруг послышалось шуршание, сначала далеко в кустах, потом всё ближе и ближе. Никто из группы не спал, всем было тревожно. Дружок лежал вместе с Ирмой и дрожал.

— Успокойся, хороший мой, мы тебя в обиду не дадим. — гладила его Ирма — Мистер, лежать! — приказала она зубоскалу, который зарычал и хотел уже спрыгнуть с дерева.

Триан включил фонарь на приборе и направил его вниз. Зрелище было страшным. Земли под деревом уже не было видно. Там всё было занято животными. Они все смотрели вверх, на людей. Это были худые зверьки, тёмные, с поперечными тёмными полосами. Короткие, круглые уши, маленькие горящие глаза, длинные ноги, заканчивающиеся мягкими круглыми копытами с шипами. Хвоста у них не было, а из беззубого рта торчал длинный тонкий язык, заканчивающийся тонкой трубочкой, из которой звери то и дело выстреливали какой-то жидкостью.

— Кто это? И чем они стреляют? — спрашивали все.

— Не знаю, я же говорил, ночью мы не исследовали эту планету — ответил капитан.

— Зато я знаю — услышала Ирма Дружка — это слепояды. Днём они ничего не видят, не выносят света, поэтому и шарахаются от света фонаря. Они живут глубоко в норах, которые копают под кустарником, на охоту выходят ночью. Выстреливают ядом из языка метра на два-три, если не вверх. Яд разъедает кожу, мясо и всё остальное, даже кости растворяет. Получившейся кашей они и питаются. Хорошо, что у них копыта, а не когти, иначе от них и на деревьях не было б спасенья. И крабы от них под янтарные холмики прятали свою кладку, янтарь не выдаёт тепло яиц. Сами крабы уходят в воду.

Ирма пересказала рассказ Дружка остальным и поёжилась.

— А с виду такие безобидные, беззубые, света бояться! — наблюдала она за животными, которые старались отскочить от луча фонаря, но потом возвращались обратно.

Кое-как скоротав ночь, группа к утру готова была бежать без оглядки от этих зверей. Те, не получив еды к утру начали разочарованно стонать. Но, как только край неба начал светлеть, вся стая, как по команде, развернулась и побежала к кустарнику. Через пару минут их уже не было видно. Но люди боялись слезать с дерева. Лишь с первыми лучами солнца они, озираясь, спустились.

— Да, сколько ещё странных и опасных зверей здесь водится. — проговорил Триан, помогая разбирать гамаки. — а мы думали, что зубоскалы единственные хищники.