Я не могла остановиться, и последующее минуты мы дарили друг другу дикое наслаждение, от которого невозможно отказаться даже под страхом смерти. Снова его горячий язык ласкал мое сокровенное место, но теперь блаженство приобрело новый вкус, ибо Дэр открыл мне новую его грань. А я поняла, что касаться его руками, губами и дыханием — значит вести за собой, раскрывать для себя, помогать ему отпустить накопленную беспокойную энергию гроз… Я не соображала, что делаю. Мы то целовались как безумные, задыхаясь и сталкиваясь языками до дрожи в телах, то снова и снова позволяли пальцам вытворять всё самое невозможное. Дэр тихо рычал, иногда вздрагивая, когда я слишком яростно касалась его чувствительной плоти. Он отвечал на мою ненасытность ещё большим голодом, причинял пусть терпимую, но все равно боль. Волосы мои опутали его тело, темные кудри Дэра то и дело липли к губам, постель вся смялась, но мы не останавливались. Теперь ничего важнее ожидания не осталось. Я чувствовала, как мы движемся вперед, помогая друг другу преодолеть главный рубеж. И, когда терпеть эту негу не стало сил, когда напряженное ожидание достигло апогея, я выгнулась, предвкушая пугающую дрожь, и взорвалась, не смея удержать переполненное тело.

— Да, милая. Да! — простонал мне в ухо Дэр, и через минуту мы замерли на мокрой постели, тяжело дыша и благодарно улыбаясь темноте…

Утром я проснулась от того, что Дэр скользил губами по моей груди. Сквозь приоткрытые веки я увидела, как его рот замер возле сосков — а потом кончиком языка он щекотно и возбуждающе тронул мою плоть.

— О! Д-доброе утро… — отозвалась я.

— Гости приедут — а нам не до них, — вкрадчиво произнес он, и я рассмеялась.

— Нас нельзя оставлять в одной комнате наедине, — сказала я, и Дэр подхватил мой хохот.

— Это была восхитительная ночь, милая. Жаль, что ты быстро засыпаешь.

Я провела ладонью по его заросшей щеке.

— Жажду узнать, что ждет нас дальше. В том числе открыть секрет твоей щетины.

— Ты не разочаруешься, — усмехнулся мужчина. — А с бородой все просто.

Он перекатился на кровати, склоняясь над прикроватной тумбой, где стоял таз — и провел ладонью по щекам и подбородку. Я удивленно наблюдала, как от прикосновения к коже крошечных молний осыпаются в таз короткие щетинки.

— Только, тс-с-с! Никому не рассказывай, как я избавляюсь от бороды. Начнут завидовать.

Я громко рассмеялась, всё ещё не веря своим глазам.

— Вот так, — продолжая улыбаться, сказал бритый Дэр. — Молниями шарашить не могу, а красоту навести — пожалуйста!

Я подползла к нему, прижимая к груди одеяло, и мягко поцеловал в губы.

— Ты полон сюрпризов.

— И голоден, Мэй.

Я знала, чего он хочет, и ощутила беспокойное предвкушение, но в дверь вежливо постучали. Как же некстати!

— Простите, не хотел вас будить, но уже одиннадцать часов… — донесся голос Смайла. — И дядя приехал.

— Ничего себе! — вскочила я. — Хорошо, Смайл, мы сейчас… Через несколько минут. И давно ты меня не будишь? — обратилась я к Дэру.

— Полчаса. Мне было интересно, как скоро ты проснешься от прикосновений.

Я покраснела.

— Ты все эти полчала касался меня?..

— Почти. Ты так прекрасно улыбалась и тихонько постанывала во сне, что я не решался прервать столь замечательную грезу.

Я тотчас вспомнила про видение.

— Красный дом!

Дэр нахмурился и протянул руку, чтобы усадить меня к себе на колени.

— Новые подробности всплыли?

— Теперь все иначе, — прошептала я. — Здание заброшено и спокойно, в нем нет угрозы для меня. Но, Дэр… Ты был призраком! О, предки! Я не хочу так! Пусть лучше снова появится гроб с моим телом!

Он облегченно хмыкнул.

— Никаких гробов, милая. Тем более для тебя.

— Чему ты улыбаешься? — воскликнула я.

— Тому, что отвел от тебя угрозу.

Я сжала его плечи.

— Как ты смог поменять будущее?

— Я не менял его, милая. Просто люблю тебя все сильней — и жизнь подстраивается. В угоду чувствам даже смерть переменит решение.

— Нет уж! — выговорила я, вытирая щеки — слезы были тут как тут. — Не пойдет! Я тебя никому не дам убивать!

— Естественно, — отозвался Дэр. — Не бойся и не думай о плохом.

Я вздохнула и поглядела на часы — они стояли.

— Вот оно, хитрое время. Не будем омрачать это утро. Просто знай, что я буду сражаться за тебя, если придется.

— Знаю, Мэй. Поэтому пролью сколько нужно крови, чтобы омыть твои замерзшие ноги.

Метафора была жуткой и красивой.

— Это крайность…

— Это — Атра. Часть той клятвы, что супруги приносят друг другу.

— Ты мне расскажешь её всю? — попросила я.

— Обязательно, но не сейчас. Нам нужно подобающим образом выглядеть перед гостями, так что вылезаем, умываемся и одеваемся. — Он бросил взгляд на мои спутанные волосы: — И причесываемся тоже.

Что мы и сделали, помогая друг другу. Впервые я завязывала галстук живому мужчине, до этого тренировалась только на своих куклах. Дэр на сей раз выбрал черный костюм, и выглядел в нем устрашающей тенью. Однако в глазах искрилось веселье, и, когда я предпочла синее платье с корсетом в цветах, что он подарил мне — улыбнулся радостно и довольно.

— Знаешь, я готов быть сегодня дружелюбным.

— И на свадьбе?

— Там я вообще буду покладист и общителен.

Я хмыкнула.

— У тебя есть друзья, Дэр? Кто-то кроме Роланда?

— Конечно. Пригласить их?

— Обязательно! И лорда Тарта можно. Он странный, но если тебе этого захочется…

— Верно, милая. Странный. И не совсем друг. Но ты права, давай пригласим его и Мельсею.

— Кто они друг для друга, Дэр?

— Партнеры. И, изредка, любовники. Брак всего лишь прикрытие.

— На чем же основано их партнерство?

— Государственные тайны. Честно — не знаю подробностей и не интересовался. Атру это не касается.

— А брату ты уже написал?

— Ещё не имел возможности. Но сегодня всем напишу.

Я кивнула, и мы вышли из комнаты, чтобы встретиться лицом к лицу с отцом. Хорошо, что оба выглядели благопристойно.

— Здравствуйте, — сказал он. — Всё хорошо?

— Последствия нашествия шуршакалов, — отозвался Дэр. — Крепко спали.

После того, как доставили друг другу неземное наслаждение, — добавила я про себя.

— Нам спуститься в гостиницу или можно позавтракать вдвоем? — спросила я. Вообще-то просить разрешения я не хотела, но раз уж отец вел себя мирно…

— Позавтракайте, — кивнул он. — А потом приходите. Все вас ждут.

Неделя пролетела незаметно. К сожалению, больше мы вместе не спали, зато в течение дня непременно находили уголки для тайных встреч. Ни словам, ни взглядам места не было — мы только целовались. И каждый раз я чувствовала, как крепнет связь, как воздвигаются стены преданности и рушатся тревоги. И молнии становились всё более осязаемыми, а Цахтал привычно охватывал палец. Если прежде я ощущала кольцо как простое украшение, теперь оно даровало мне особые эмоции, что не объяснишь словами. Наверное, то был мой оттенок любви, моя краска, замешанная на чувствах. И я никому бы не смогла рассказать, какие именно и в каких пропорциях смешала цвета. Знала только, что там точно присутствует фиолетовый и черный, а также бледно-золотой.

Ритм жизни за это время наладился, и плохих мыслей у меня не было в помине. Нельзя же все время ожидать худшего, тем более перед свадьбой! Хотелось отдаться простым радостям: выбирать начинки для кексов, покупать памятные подарки для гостей и думать о собственном наряде.

Мастерицы сотворили невозможное — мое платье было готово через пять дней. Я выбрала белоснежный атлас и тончайшее цветочное кружево. Платье было не чересчур пышным, с лифом в форме сердца. Изюминкой наряда была вышивка. Я щедро вознаградила вышивальщиц за нелегкий труд, потому как они создали настоящее чудо.

По лифу, спускаясь вдоль груди к подолу, рассыпались шелковые цветы, а средь них, гордая и стремительная, парила птица — грозный хищник, обозревающий свои угодья с небесных высот. Переливались широкие крылья лазурью водопадов Атры и пурпуром, что представлял клан Магици, лиловыми закатами Золотых лугов и розовым жемчугом нежности, что когда-то подарил мне Смайл. Все цвета были приглушенными, неброскими, будто замешанными на снеге. Вышитые перья легли вдоль тела привычно и приятно, словно птица обхватила талию крыльями, готовясь унести меня к грозовым тучам. Такого красивого платья у меня не было никогда. Однако, примерив его, я поняла, какое оно тяжелое, и показалось, что это намек на предстоящие испытания.