И тут меня осенило. Бредовая мысль пришла в голову, конечно, но другой не было.

– Я пришел не дарить тебе свой нож, шам, и не просить о милости, – сказал я. – Я пришел предложить тебе сделку. Обменять жизнь моих друзей на глаз, который ты так хочешь вернуть…

Я не успел договорить, как ментальные щупальца вернулись. Они ударили с ужасающей силой, разнеся на мелкие осколки мою мысленную зеркальную защиту, вонзились в мозг и принялись шебуршать там, отыскивая нужную информацию…

Но в моей голове больше не было вообще никакой информации. Если подавить в себе «белый шум», мысли, которые постоянно и бесцельно плавают под черепной коробкой, словно тупые рыбки в аквариуме, если не думать ни о чем, что на самом деле нереально сложно, то и не получится никогда и ни у кого вытащить из головы информацию, которой там просто нет. В идеальной пустоте нет ничего, потому и вытаскивать оттуда нечего. Эту технику я изучил во Французском легионе. Полезный навык при допросах, но опасный – можно перейти грань и навсегда остаться овощем с абсолютно пустой головой.

– А ты хорош! – ворвался в мое замороженное сознание голос слепого шама. – Но хватит. Иначе рехнешься, а мне совершенно не нужен дебил, забывший, как вернуть мое зрение.

Щупальца вновь исчезли – и только после этого я осознал, что говорил мне псионик. Такую программу я мысленно заложил в себя прежде, чем выпал «в ноль», как называют эту технику практические психологи и профессиональные убийцы. Что ж, хорошо, что мутант понял – силой ему ничего не добиться. Значит, у меня есть шанс. Пусть призрачный, но все-таки есть!

В моей голове больше никто не копался, но болела она так, словно мне в мозг вонзилась пуля. Я невольно застонал.

– Могу помочь, – ухмыльнулся шам безгубым ртом.

– Не стоит, – отозвался я, вонзая большой палец правой руки в точку отключения боли на левой. В целом, думаю, это просто способ переключения одной боли на другую, так как точка совпадает с местонахождением нервного центра.

Руку словно током шибануло, но я продолжал давить на точку еще несколько секунд, пока боль внутри черепа не отпустила. Что рука повисла плетью – это ерунда, сейчас мне голова важнее.

– Итак, что по поводу нашей сделки? – хриплым голосом проговорил я.

Шам пожал плечами.

– Верни мне мой глаз, а я верну тебе твоих друзей. Только учти – как бы тебе об этом потом не пожалеть.

– Хорошо, я услышал тебя, шам, – кивнул я и двинулся к креслу, на котором сидел мутант. Нео и кибы на это отреагировали моментально – преградили мне путь, направив в живот шесть стволов.

– Пропустите его, – устало сказал шам. – Если что – я сумею за себя постоять.

Охрана нехотя повиновалась, продолжая держать меня на мушках своих огнестрелов. А я шел, держа в руке свой сверкающий нож, и понимал, что шам совершенно не против, чтобы я по самую рукоять вонзил свою «Бритву» в то место, где когда-то был его глаз, чтоб клинок мгновенно достал до мозга и прекратил его мучения. Слепому от рождения проще. Он ничего не терял, так как никогда ничего и не видел. Гораздо страшнее жить ослепшему – ведь он отлично помнит окружающий мир, который уже больше никогда не увидит. И никакие ментальные картинки его не заменят…

Но гораздо хуже любого увечья одиночество. Могущественные соплеменники прогнали инвалида, обрекая его на мучительную смерть. Но он выжил – и возненавидел всех. Людей, лишивших его зрения, шамов, что не поддержали его в трудную минуту, и всех остальных живых существ, которым было на него просто наплевать. И тогда он отдался во власть ненависти, сделал ее своим богом и оружием, благодаря ей стал сильнее любого живого существа в этой вселенной…

Но обладающий абсолютной властью должен быть готов к тому, что вокруг него будут лишь подчиненные.

Не близкие.

Не любимые…

И шам, похоже, устал подчинять.

Сильно устал.

Смертельно.

Настолько, что сам готов был умереть, убежать в смерть от всего, что его окружало, и ото всех, кого он сумел согнуть, подчинить, превратить в послушных рабов…

Вот что я почувствовал, когда шел к резному трону. Хотя, возможно, я ошибался. Или же это была минутная слабость существа, которое слишком долго не отдыхало от власти…

Но, как бы там ни было, я подошел – и начал медленно поднимать «Бритву» к лицу шама. Потому что не рекомендуется быстро махать ножом, когда находишься на прицеле шести стволов.

Я прям почувствовал, как пальцы нео и кио выбирают слабину спусковых крючков. Похоже, это почувствовал и слепой шам, который тихо произнес:

– Не стрелять. Опустить стволы.

Похоже, он поверил мне.

Почему?

Не знаю.

Возможно, потому что я поверил ему, когда он уверенно пообещал мне вернуть к жизни моих друзей, – и шам это почувствовал. А когда один верит другому, думаю, это и называется доверие… Хотя, наверно, правильнее будет сказать, что доверие – это когда два существа имеют взаимный интерес. Как у нас с этим шамом, например. Он знал, что нужен мне, потому особо ничем не рисковал. К тому же он был готов к смерти, так что вообще зашибись. Убью я его – ну и ладно, не придется больше страдать. Верну глаз – вообще отлично, хоть и похоже на брехню собачью. Но как отличить брехню от чуда? Да никак, если не попробовать…

Интересное это дело, оказывается, – читать чужие мысли. Я и не знал, что умею такое. Хотя, скорее всего, не умею, конечно, просто ментальное поле шама было мегасильным, плюс он сейчас расслабился и открылся, вот я и считывал принудительно с его мозга то, что он думает и чувствует.

И боль его я тоже почувствовал, когда осторожно взрезал кончиком «Бритвы» давно заросший шрам на единственной глазнице. Не физическую, мой нож умеет резать без боли. Душевную, когда кровь потекла по лицу шама, всколыхнув пласт жутких воспоминаний детства: много лет назад так же стекал вниз выбитый глаз, и тогда же вместе с болью пришла вечная тьма.

Потом боль прошла.

А вот тьма никуда не делась…

– Потерпи, – негромко сказал я. – Сейчас все будет. Или одно, или другое.

Шам усмехнулся, прекрасно понимая, о чем я, и чувствуя мои намерения. Получится – значит, получится. Нет – значит, я найду в себе силы вогнать нож в череп шама так, чтобы он ушел не мучаясь. Мгновенная смерть без боли – это тоже отличный подарок, который достается далеко не каждому…

А потом я опустил «Бритву», поднял левую руку и приложил ее к ране, из которой сочилась черная кровь.

– Ты готов принять свою судьбу? – спросил я, помня об условии, которое услышал во сне. – Ты примешь ее любой, какой бы она ни была?

– Да, – сказал шам – и улыбнулся окровавленными губами. – Я давно готов ко всему, хомо, поэтому делай то, что обещал, и не задавай глупых вопросов.

«Ты получил приглашение, – подумал я, обращаясь к артефакту в своей руке. – Так забирай то, о чем мечтал».

Ладонь немедленно зачесалась изнутри, и я почувствовал, как расходится в стороны кожа – будто «кровь затона» занавеску в своем доме отодвинул, дабы посмотреть, что же там снаружи происходит.

Моя ладонь была липкой от черной крови шама – и, видимо, ее вкус понравился артефакту. Я почувствовал распирающую боль в руке… которая исчезла через мгновение.

А потом шама затрясло, словно в лихорадке. Волна невидимой силы отбросила меня от него на несколько шагов, и я лишь чудом устоял на ногах, едва не выронив «Бритву». Шам же корчился в своем кресле, схватившись за лицо, и черная кровь стекала по его рукам, просочившись меж пальцев…

Нео и кио стояли в нерешительности, это было видно по их растерянным взглядам. Так-то вроде бы надо расстрелять хомо, который причинил хозяину такие страдания, но в то же время приказ «не стрелять!» никто не отменял…

Между тем, пока они тормозили, шаму вроде полегче стало. Он перестал биться в конвульсиях, теперь лишь мелкая дрожь сотрясала его тело. Мне показалось, что боль прошла и теперь он просто боится оторвать руки от лица… Это и правда страшно: получить надежду – и вновь увидеть привычную тьму…