- А откуда ж ветер дул?

Мне так хотелось бойко обернуться к Бохе, но в образе матрешки это сделать невозможно. И в результате вышло лишь прогнуться в перетянутой сукном спине, качнувшись в бок. Мужчина маневр мой оценил достойно, словив рукой за отворот воротника:

- Откуда ветер снег принес?

- Угу, - вот кивнуть удалось. Правда под тугим платком мгновенно ухо зачесалось правое.

И мне интересно стало: друг мой иномирный с дамами в целом галантный кавалер? Впрочем… Что значит «впрочем»? Я его ревную?.. Неет! Прикидываю собственные перспективы. Так вот, если теоретически предположить наличие близких подружек у Бохи, то им сейчас под сорок всем должно быть. Впрочем… Дурное слово! Больше его не говорю. Да мне самой недавно было тридцать семь. И что? Завлекательно бодра и весела, кроме последних гиблых дней. И может эти государевы зазнобы уже сейчас… Недвижимость! Я буду требовать отдельную недвижимость в спокойном милом месте. Далёком отсюда. Экономические базы и карту изучу!

- …никогда. Я говорю – этот камень никогда не ошибается[4], показывая нужные ворота.

- Ворота? – похоже, я задумалась так очевидно, что Боха, склонившись, очень  пристально в глаза мне посмотрел:

- Ты меня слушала?.. Я отвечал на твой вопрос, Дарёна.

- О стороне, с которой ветер снег принес. Я помню, - только это я и помню.

Боха вздохнул:

- Может, домой пойдем? Ты ведь устала.

- Может и пойдем. А что за «ворота»?

- Четыре оси проходят через них и делят земли по частям.

- Стороны света? Север, юг, восток и запад?

- Не знаю, ты о чем. У нас ворота. Вон там – каменные белые, самые важные под названием «серн». Напротив них - ворота водяные «ижин». А вон там и там – деревянные и огненные «рит» и «вих».

На протяжении всего просветительского монолога мужчина активно жестикулировал, косясь на солнце (здесь оно так и произносится. И я не знаю, из-за вывертов моего внутреннего авто-перевода или – совпадение), вскидывал вверх свои руки и разводил их в стороны. Расстегнутая куртка флагом мотылялась. И Боха разрумянился. А я, вдруг, залюбовалась им…

- Посторонитеся, предупереждаю!.. Поздно.

Снежок издал предсмертный «шлёп!». Молодой удивленный Государь нарочито медленно на «выстрел» развернулся:

- Алеш, ори.

- О чем орать, мой Государь? А я в Вестника хотел. Примета ж. Вы же помните, мне мамка говорила, что вы даже сами. А чо?

В мальчишке с вылезшими из-под шапки темными кудрями я тут же опознала того самого, кричащего с вдохновением «Кукнизе!». Он и сейчас уже готов был ротик свой открыть.

- «Я бегу» кричи.

- Ой, чень при ченье.

- А Государю в спину?

- Я бегу!

Я б тоже вслед за ними побежала, за этими двумя, в направлении залитой долговязой горки. Но! Сапоги. Тулуп. Воспитание.

- Дарёна, а ты чего стоишь?!

- А-а-ай! Осторожнее меня неси. Платок мне съехал на глаза.

- Вот донесу до горки и всё поправлю…

________________________________________________Сноски:

[1] Полотняная шапочка с округлым мягким верхом, напоминающая наш берет. Околыш овея традиционно расписан нитью или бисером. Крепится этот головной убор с помощью завязки или ленты сзади. Носят овей лишь замужние женщины простого сословия, пряча под него свои косы.

[2] Грун-громовержец повелевает двумя мирами сразу: живым и мертвым. И по легенде он одновременно следит за каждым миром разным своим глазом. За мертвым – черным левым. За живым – правым зеленым. Именно поэтому на камне-ключе с обеих сторон изображены и разные «Груновы глаза».

[3] Столица Крайлаба.

[4] Боха имеет в виду камень «мал», внешне схожий с мутным сероватым льдом. Камень служит аналогом магнита в аналоге местного компаса под названием «круж». Он беспрекословно реагирует на свое «родное» мальское месторождение, считающееся символическими воротами стороны света «серн».

ГЛАВА 3

Работа… Работа стабильно давит на человека горой строгих обязанностей и немилосердно «деформирует». С годами. Вариантов профдеформаций целое море: воспитательница поправляет каждому встречному воротничок, машинист пунктуален и придерживается расписаний, корректор замечает даже маломальские ошибки в тексте, а я рекламщица. Маркетолог с высшим образованием и стажем работы в одиннадцать убойных лет. Я вижу всё! Вижу: ЧТО можно «продвинуть»; кому это «задвинуть»; какими рычагами двигать и во сколько выльется коммерческий бюджет. Последнее – лишь из визуального анализа клиента. Да, я была лучшей в нашем дерзком маленьком бюро… А помнят ли меня? Теперь данный вопрос неважен. Да я и не о нынешнем своем «тягучем» состоянии души. Профдеформация вернулась!

Нет, она молчала и молчаливо крепла, пока я, накануне шастая по замку, знакомилась с окружающей средой. И «среда» эта впечатляла, да, цилиндрическими своими сводами и каменными стенами явив строительную смесь русского терема и готического замка. А цвета! Панели броско расписные и высокий потолок, коридоры с рядом обязательных витражных окон, полы деревянные в щедро набросанных лохматых шкурах и коврах, накинутые яркими чехлами кресла и диваны. И вроде все красиво, сказочно, как пряничный веселый дом, но… если приглядеться… Сквозняки, отсыревшие углы, свечная копоть, мебель вся давно потёрта, а полы не мыты… Годы потребительского правления Отакара, дяди Бохи, так сказываются на здешнем антураже? Если верить местным источникам, он грабил Крайлаб нагло, не таясь. И спасся от вернувшегося Государя именно по этой же «живительной» причине – просто отсутствовал. Очередным обозом гнал добро к себе, в Бривет. Там - выход в Бережное море и налаженные сбыточные сети.

Но, есть все же место, единственно радующее меня во всем громоздком замке Катборг. Есть! И это – кухня. Вотчина пухлой востроглазой мамы мальчика Алеша. Того, с кем мы вчера до самой стылой тьмы катались с горки и… Не я ему штаны об гвоздик порвала, хоть они на пару с Государем и клялись, что «нечаянно толкнула». Так Боху же, не Алеша толкнула!.. Взрослая тетка! И осталось танцем лишь общественность добить… Так что про кухню? Кухня хороша. Просторная и светлая. С длинным столом, развешанными по стенам, словно медали, кастрюлями, сковородами и тазами. С плитой сверкающе отдраенной и таким камином, что жить возможно в очаге его в мороз. Хотя пока не знаю бывают ли в Крайлабе морозы. Но, в этой кухне есть еще и чУдное место под названием «Мальская». Столовая за толстой занавесью на трое-четверо «приближенных государевых персон». И там камин такой уютный низкий, а столик круглый, кресла с мягкими подушками, подсвечники на стенах с птицами… «удачливыми штворками». Да откуда ж я их знаю?! И по какой причине открывается в глубинах памяти моей невидимый запор? И возникают образы мужчин мне незнакомых, гор снежных, книг с неизвестным шрифтом, карт топографических, девиц… полу-одетых…Чьё это всё? Я думаю, да я уверена - того, кто жизнь в меня вернул и данные свои попутно «загрузил» вместе с родовым «небесным даром».

- Княгиня Сум! Наместница лугов Браргука!

Вот в этот момент профдеформация моя вернулась. На самой кульминации приема, где в зале с колонами и гигантским гобеленом чествовали «найденного» Государя и Дар его - «упёртую» меня. «Упёртую» не значит, что я взбалмошно-капризна. А значит, что стащили, стибрили, одели и поставили сюда. Прямо у трона. Чуть в сторонке. И долго я так вряд ли простою. Кокошник этот золотой «солнцеподобный» с непривычки давит и к тому же он тяжелый жутко. И кто вообще придумал головной убор подобный надевать? В бесстыжие глаза б посмотреть кутюрье. А платье с двумя подъюбниками, густо вышитое, в пол? Кокошник в паре с ремешком от платья - примерно килограммов пять-шесть. Нет, я не выстою. Хотя красотки местные вон кучкою стоят. И пялятся. По крайлабскому узаконенному этикету они не имеют права надевать кокошники объемней моего и платья даже чуть длиннее. А это значит, я тут – главная законодательница моды. Но, есть один нюанс – украшенья. Их число не ограничено ни для кого. Так что глаза мои несчастно-карие, ослепленные сиянием всеобщим, страдают сейчас вместе с заплетенной в косы головой.