- Покровитель войн, Унак, дает выносливость, а иногда и сверхспособности. Его дар людям – камень «ун».

- И остается Пад – бог неудачи и напасти. Вот здесь не все так просто, ведь его «падун» наоборот - камень везения. Но, вот взамен он делает человека безответственным и неоправданно рисковым … И почему-то вспомнилось земное казино. А еще выражение «Вожжа под хвост».

- А вот интересно, что это за камень?

Павлина, сидящая по ту сторону горящего костра, в очередной раз поднесла к глазам кусок породы и сосредоточенно в него вгляделась. Будто сейчас вот точно минералам надоест и они, психанув на настырную девицу, раскроют ей все свои тайны, явки и пароли.

- Так он тебе и рассказал, - Игнас, сидящий рядом с девушкой, словно бы мысли мои разглядел. А может и просто взгляд поверх армейской кружки с озгитским душистым чаем.

Мы много что успели, пока туманные низины и горы, странно притихшие после сегодняшнего громкого «скандала» не накрыла облачная ночь. Еще совсем недавно к нам из Миндагли тремя обозами доставили походные шатры, стволы обструганные для ограждения и необъятные корзины с провиантом. Сопровождали их двадцать три бойца и сам, явно скучающий без приключений, вождь озгитов. Они напару с Хонзой долго и воодушевленно потом скакали по всему периметру и о чем-то спорили до самой темноты. Это-то как раз понятно, ведь уже завтра мы оставим данный охраняемый объект на попечение Табазина-двира.

- А я вот знаете, что думаю, Владетельная госпожа?

- Нет, - улыбнулась я, потягивая чай. – Расскажи, Павлина.

- Нужно опыт провести.

- И какой? – на этом слове, дремавшая на моем плече Бозена взбодрилась.

Павлина и сама едва не подскочила:

- Научный. И я согласна. Отколупаю один камень из гнезда и буду носить его на шее. Ну и наблюдать.

- Йох! Да ты крута!

Вот некоторые слова я зря из своего мира притащила. Осталось в нем и умных много. Например:

- «Опыт» или эксперимент, Павлина, требует объективного анализа. А это значит, наблюдатель и подопытный должны быть разными людьми.

- Тогда, позвольте мне?

Ты ж мой герой сегодня!

- На первое или на второе место, Игнас?

- Конечно, на второе.

Весь следующий день мы провели в пути. И окружающие пейзажи с небом бездонным, добрым солнцем, проклюнувшейся сочною травой удовольствия лично мне не приносили. Да и весь наш отряд, включая лошадей, упорно пялился наверх. Туда, где среди седых вершин таилась хитрая беда и свежий еще острый страх. Поэтому мы очень быстро перешли в истоке шумный Ур. Оказывается, за пройденные десятилетия у этого речного водопада выстроили мост, соединяющий между собой досчатые строения (типа «барак»), явно сколоченные давно и наспех. А со стороны горы и вовсе торчали неотпиленными перетяжки длинного створа грузового лифта. Хонза весьма внимательно, однако без остановки в пути рассматривал аборигенов в робах, встречающих нас по сторонам опасливыми взглядами, и деревянные конструкции. Бозена так же, но с прищуром. Она, шевеля губами и ворочаясь в седле, что-то подсчитывала долго про себя. Я ж не выдержала:- Что это?- … а пятнадцатый у реки черпает воду. Йох!- Бозена?- Разработки, Дарья. И в докладах от ближайшей отсюда Здюшинской управы, точно помню, этой шахты нет. Большие разработки, судя по количеству людей. А ты что-то чувствуешь?- Сегодня нет.Сказала, как отрезала. Да и забыла. Думаю, Хонза с Бозеной разберутся сами и доложат Государю. А у меня проблем хватает и без незаконных шахт. Если они, конечно, не принадлежат уважаемому казначею. Тогда иное дело. И его вниманием не обделить.

Несколько раз в сегодняшнем пути я вспоминала мизантропа-повара, Адирана-боти. Какое счастье, что он не поехал с нами, а остался в селе, дабы не торопясь и с чувством загрузить в свою повозку весь скарб и личный профессиональный инвентарь. А ведь хотел… Нет, так лучше. И мужчина может даже передумать. Хотя, я видела его глаза. И мне показалось, не решись он так смело прибить свой плот к незнакомому лихому бережку, его бы унесло течением во тьму. Совсем и навсегда. Год – два и всё. Одиночество, тоска и безнадежность в месте, где любая вещь и закуток напоминают о потерянном былом… Вот я сейчас себя оправдываю за такой поступок или вспоминаю собственные детские ощущения?.. Наверное, первое…- А вот это вот, вот это вот нюхните, госпожа!- Спасибо.Примерно за час до «вот этого» задорного коммерческого предложения был (не назову его торжественным из-за общего потрепанного вида) въезд в предгорный город Шлюн.Город мне понравился. Раздольные для лошадей и ветра улицы, подчищенные обочины и подъездные территории к домам. А сами они, с башенками и затейливыми флюгерами, как будто перемигиваются бликующими стеклами на дружно чистых окнах… Такое чувство, будто в Шлюне проходит конкурс на «Самую лучшую улицу».Мы медленно проехали по главной, собрав в дороге заинтересованных собак и ребятню. И, оставив у дверей гостиницы «Сверчок» Игнаса для распоряжений по устройству, с частью отряда свернули к уже оттаявшему городскому озерцу. Пара сидящих там, на бережке под пледами престарелых рыбаков меня добила окончательно. Это – идиллия. И если я… ну, с Бохой… то, недвижимость вот только здесь! Шлюндяйкой стану. Или шлюнкой?.. Шлюндиянкой?Уже возвращаясь по соседней улице, не менее раздольной, но гораздо ярче и зазывней лавками, мы и наткнулись на витрину «Радость всех мастей». Что привлекло в ней? Высокие, плотно сложенные стопки тканей. Разных. Нет, тканями меня как раз не удивишь, однако вот таким кощунственным отношеньем к ним вполне возможно. А может краски здешние мануфактурные совсем на солнышке не выгорают? Или хозяин лавки так богат, что может тратить деньги на витрины обновления?.. Или он глуп.- Я хочу видеть это изнутри!- Ты куда? Дарья, я с тобой!Вот так мы с содружницей и оказались на пару в местном царстве тканей, кружев, пуговиц и, как ни странно, благоуханий мыла «всех мастей».- А вот это вот, вот это вот нюхните, госпожа!Мы так нанюхались, что, присоединившаяся к нам Павлина, начала чихать. Пришлось тащить ее подальше от прилавка с мылом к монументальному столу, на котором в это время шел замер… Замер.Я многое в этом мире понимаю. Над пониманием многого работаю еще, расшатывая собственные прошлые стандарты. Но, чень кудлатый, как подобное возможно? Как же при узаконенных и общих мерах всей страны? Когда весь Крайлаб делится на верши, верши на ужени и так далее, по убывающей. Как?!..- Замтуша, выйди! Госпоже нужно отмерить!Замтуша, худенькая востроглазая девчонка, росточком чуть больше Алеша, профессионально дернув за край шерстяной увесистый рулон, начала «отмер». Наматывая ткань на руку в аккурат по локоть.- Чень кудлатый. А как же…- А-апчхи! О-ой… Владетельная госпожа, а что вас так смущает?- Мера длины, - не отрывая взгляда, ошалело уточнила я.- Мера длины, - повторила медленно Павлина. – Так она одна на все такие заведения.- Павлина, ты не осознаешь? Мера то одна, зато Замтуша уникальна.- А-а! – понимающе протянула та.Бозена рядом хмыкнула:- А то! «Поднебесное Уложение». Заповедь, по порядковому номеру не помню. А текст в ней… - и, вдруг, старательно зажмурилась. – «И дали нам боги завет мерить по себе все радости других и горести». Ну и вот!

ГЛАВА 21

Вот то, чего я так боялась. Недооцененное влияние религии на местную обывательскую жизнь. Но, в какой-то искаженной форме. Что за мануфактурные «замеры по себе других»? Ох, приеду, сразу позову Ростинку и Ирэнку. Начнем аккуратненько кроить и подгонять. А что возможно сделать в данном случае сейчас? Хотя б попробовать… «Золотая середина».

- Игнас, записывай в блокнот.

Помощник мой, от скуки в это время колупавший огрызком карандашным уголок оконной рамы, пристыженно поник. Мы, кстати, уже ехали по тракту и в своем «купе». Я когда его увидела (смиренно ожидавшее «купе») у перекрестка-съезда к Шлюну, не сказать, чтоб удивилась. Чему? Наличию колес и мощных завитых рессор. И, естественно, полозья на возу исчезли. Как и остальные сани из обоза. Их в ближайшей хазе заменили на крутобортые повозки. И теперь мы все дружно дребезжали и неслись… А я, похоже, отвлеклась.