Пришел, покуражился, ушел – и пропал с концами. Само собой, в Черный лес искать его никто не потащился, себе дороже. Только вот такой отмороженный мог там Дворец разыскать, остальных мешком золота не заманишь в эдакое гиблое место.

– А ты там, часом, не всю деревню перевешал? – осведомился мессир. – Есть те, кто смог бы показать безопасную дорогу в Черный лес?

– Да нет, что ж мы, звери какие, курей резать, которые графу яички несут, – оскорбился господин Сомерт. – Так, человек пять повесили, остальных только кнутами вразумили. Отлежатся с недельку – работать будут лучше прежнего. А дорогу староста покажет. Я приказал его не особо сильно сечь, как-никак, он помогал следствию.

– Ну да, мне доложили, – усмехнулся мессир. – Поначалу ты ему вообще руки собирался отрубить. По сравнению с этим плеть – несравненная милость.

– Воистину так, господин Никс, – расплылся в улыбке дворянчик, явно почувствовавший себя намного более уверенно, чем в начале аудиенции. – Милость – высшее достоинство тех, кому дана власть управлять другими. В связи с чем я очень надеюсь на достойную награду от вас за преданную и верную службу.

– «Господин Никс»… – вновь усмехнувшись, посмаковал свое имя мессир, словно сладкий леденец во рту покатал. – Всегда приятно поговорить с равным себе.

Сомерт осекся, понимая, что сморозил глупость. И ежу ясно, что равный не является к равному по первому приказу и не стоит навытяжку, пока тот слушает его доклад и расслабляется, потягивая вино из серебряного кубка.

– Прошу прощения…

– Не извиняйтесь, – махнул рукой мессир. – Мы действительно равны в том, что рождены женщинами и смертны. И поскольку мое звание немного, совсем чуть-чуть значительнее вашего, я имею право оценить ваш подвиг по достоинству. Вы и вправду отличились, а значит, заслужили награду.

Раненый осмелился нерешительно улыбнуться и поклониться вновь. Вдруг и вправду гроза прошла стороной…

– Благодарю вас… Величайший, – слегка запнувшись, произнес он. – Воистину милость сильных мира сего…

– …безгранична, – прошептала темнота, в которой утопали углы зала.

Господин Сомерт вздрогнул всем телом – настолько жутким был этот шепот – и попытался обернуться.

Но закончить движение он не успел…

Маг воды мог наблюдать со своего места, как мрак в левой части зала пришел в движение. Оттуда неслышным шагом вышла обнаженная девушка с фигурой, достойной богини. Однако и при скудном свете, который, словно вор, прокрался через узкие оконца, было видно, что это роскошное тело более чем наполовину лишено кожи. Страшные незаживающие черные ожоги покрывали его. Живая плоть пыталась сопротивляться последствиям применения магии всепожирающего огня, но от этого становилось только хуже. Процесс рубцевания шел вкривь и вкось, корежа плоть и превращая ее в жуткое черно-красное месиво.

Один из шпионов гильдии рассказал однажды, что подсмотрел, как госпожа Хелла борется с этим бесконечным процессом, ровняя кинжалом собственную бунтующую плоть, а порой в приступе бешенства и отчаяния выгрызая зубами из себя горелое, но все еще живое мясо. При этом страшные раны медленно, но неотвратимо затягивались черной плотью, что приводило девушку в еще большую ярость…

На следующий день шпиона нашли в сточной канаве. Его вырванный язык был прибит ко лбу доносчика длинным железным гвоздем, насквозь прошедшем через череп и на четверть вылезшим из затылка. Хотя преступление было налицо, но его как-то быстро замяли, и более никто не рисковал следить за девушкой. Которая, кстати, после этого случая очень сблизилась с гильдией Воинов Ночи на почве оказания взаимных тайных услуг, часто жутких, отвратительных и кровавых.

Но сейчас плоть Хеллы менялась стремительно и совсем по иной причине. Лицо девушки вытягивалось, суставы выгибались назад, из области копчика вылезло нечто, похожее на длинный пастушеский хлыст. Участки тела, не тронутые огнем, на глазах покрывались шерстью, а сожженная плоть жутко шевелилась, словно гигантский паразит, присосавшийся к девушке и сейчас препятствующий метаморфозе.

Тем не менее превращение все же произошло, причем быстрее, чем мессир успел слегка дрогнувшей рукой поставить на стол опорожненный кубок. Уже не девушка, а гибкая и сильная волчица неслась по каменному полу зала, раскрыв ужасную пасть, полную длинных, острых зубов…

Такая картина запечатлелась в памяти мессира. И сразу за ней следующая – уродливый зверь впился в шею человека и жадно глотает хлещущую из нее кровь. Горло оборотня так и бьется, перекачивая горячую жидкость в тело монстра, трепещущее от наслаждения. При этом горелое мясо на боках и морде страшно бугрится, словно живя своей, отдельной жизнью…

Маг воды был далеко не из слабонервных, но и он слегка поморщился от этой картины. Любой человек, даже обладающий способностями сильного мага, с брезгливостью относится к оборотням, кутрубам, упырям, вурдалакам и прочей нечисти…

Обескровленное тело шмякнулось на пол с глухим звуком, словно хорошо отжатую половую тряпку случайно уронила нерадивая рабыня. Волчица подняла на мага глаза, горящие кровавым пламенем, и ощерилась – словно стальной капкан вдруг ожил и решил улыбнуться.

Рука мессира невольно потянулась за пазуху, где в специальных потайных карманах всегда лежали несколько приготовленных заранее боевых заклинаний. Потянулась – и замерла на полпути, потому, что уже началась обратная метаморфоза.

Тело огромной волчицы съеживалось. Втягивалась внутрь черепа длинная клыкастая морда, на неповрежденных участках кожи густая шерсть стремительно укорачивалась, с сухим треском ломались суставы… Лишь структура горелой плоти оставалась неизменной, одинаково уродуя тела и горной волчицы, и некогда прекрасной девушки.

– Любуешься, Никс? – криво усмехнулась Хелла, поднимаясь на ноги и вытирая тыльной стороной ладони окровавленные губы. – А ведь, помнится, совсем недавно ты не пытался отмахнуться от меня своими заклинаниями и смотрел на мое тело совсем другими глазами, хотя я была полностью одета.

– О чем вы, госпожа Хелла? – нашелся мессир, энергично почесав бок. – Я ни о чем таком и помыслить не мог! Проклятые вши равно досаждают как бродягам, так и сильным мира сего.

– Пусть будет так, – слегка кивнула девушка. Ее грудь все еще вздымалась от учащенного дыхания, но Хелла уже овладела собой. – Тогда пойду оденусь, дабы не смущать Величайшего своей наготой.

Последнее прозвучало как издевка, но маг воды давно научился пропускать мимо ушей чужие интонации и закрывать глаза на многие поступки тех, кто был ему нужен. Несомненно, Хелла опасна, и как-нибудь в будущем надо будет серьезно подумать о том, как бы от нее по-тихому избавиться. Но сейчас ее ум, хватка, связи и способности к убийству нужны новоиспеченному главе гильдии Воинов Ночи, члены которой отвешивают поклоны новому начальству, а за спиной наверняка скрежещут зубами от зависти.

День уже полностью вступил в свои права. Солнечные лучи пробились сквозь узоры витражей, разогнав по углам полумрак, и мессиру было хорошо видно, как одевается девушка-оборотень. Приятное зрелище… на расстоянии, откуда страшные ожоги можно списать на игру теней. Фигурой Хеллу Высшие не обидели, жаль, конечно, что все случилось так, как случилось. А то можно было бы попробовать договориться с ней не только о деловом сотрудничестве…

Сильный голос девушки прервал мечты мессира на самом приятном месте:

– Я, пожалуй, заберу вот это, с вашего позволения.

Она кивнула на бледный труп господина Сомерта.

– Без проблем, – пожал плечами мессир. – Хотя не совсем понимаю, зачем вам нужен этот кусок сухого мяса.

– Хочу последовать вашему примеру и провести один эксперимент, – усмехнулась Хелла. – У меня в доме не хватает хорошего слуги. Попробую создать из него живую куклу.

Никс усилием воли сдержал брезгливую гримасу. Похоже, травма слегка сдвинула девушке мозги, если она решила сделать слугу из мертвеца. Хотя пусть делает что хочет, главное, чтобы продолжала работать на него, а не на кого-то другого. Кому, например, может прийти в голову фантазия направить это живое оружие против нового мессира.