Так что бедный официант знатно ошалел при виде голого парня в одном ошейнике. При этом вся грудь у меня была залита запекшейся кровью.

— Стейк принес? — спросил я.

— Д-да, — промямлил он, поднимая крышку.

Там лежал сочный кусок мяса, с отварным картофелем, зеленью и овощами.

— Штаны есть? Да не твои, придурок. Принеси мне штаны.

— Т-там халаты. Есть.

— Штаны. Мне. Принеси.

Я кивнул и перехватил тележку, вкатив ее в номер. Захлопнув за собой дверь, полюбовался некоторое время на принесенный ужин. Если официант и рассчитывал на чаевые, то явно решил, что и без них ему хорошо живется, судя по спешно удаляющимся шагам.

Решил сначала все же принять душ и смыть с себя походную грязь. Пока стоял под горячими струями воды, услышал, как за стенкой начали раздаваться сладостные стоны. Похоже, гостиницу тут из картона делали.

Через пару минут в дверь снова постучали. Открыв дверь, увидел симпатичную улыбающуюся девушку лет двадцати. Она ничуть не стесняясь протянула мне аккуратно сложенную одежду. Я так же спокойно взял ее и поблагодарил.

На чай у меня не было, так что я проигнорировал ее долгий заинтересованный взгляд и просто закрыл дверь.

Обычная тканевая легкая одежда. Серые штаны на резинке, простая футболка. На вечер — то, что надо.

Одевшись, я решил сначала зайти в лавку, а уже потом ужинать. Вышел из комнаты и двинул по коридору в сторону ближайшей лестницы. Но затем остановился.

Из-за дверей слева раздавались странные звуки. Крики, ругань и стоны перемежались с ударами.

— Они тут совсем попутали, — пьяный мужской голос.

— У вас будут проблемы, — женский. — Либо плати, либо…

Удар, вскрик, мужской хохот.

— Да это вы нам должны платить, что вас такие мужики трахают. Совсем в этой дыре оборзели такие цены драть.

— Бесплатно отсосешь, потом будешь подругам хвастаться, что в самой Москве работала.

Дружный пьяный хохот сменялся звуками ударов и женскими вскриками.

Я просто слегка надавил на дверь, и она открылась. Правда, замок почему-то вырвало вместе с косяком. Но никто внутри этого даже не заметил. Это оказался просторный номер на несколько комнат. В углу крутилась виниловая пластинка, играя ненавязчивую мелодию, свет приглушен.

В большой комнате было пять человек. Один, тощий сидел в кресле в углу в обнимку с бутылкой рома. Он глупо улыбался и водил мутным взглядом из стороны в сторону. Второй, с длинными волосами, сплетенными в косу, в это время прижимал скулящую девушку к дивану и вязал ей руки простыней.

Третий был настоящим боровом. Он стоял в одних трусах и лакал ром прямо из горла, запрокинув голову. На полу перед ним скукожилась еще одна полуголая девушка в разорванном платье и с потекшей тушью.

— Это же каким надо быть уродом, — произнес я, — что тебе даже шлюхи не хотят давать.

— Э, — хряк развернулся в мою сторону. — Ты кто такой борзый? Э, шлюха, этот что ли твой сутенер?

— Слышь, — произнес длинноволосый, который продолжал прижимать стонущую девчонку к дивану. — Это ж из наших вроде. С вольников вроде.

— Э-э? Че надо тогда? — успокоился боров. — Хочешь трахаться, иди поищи себе на улице, они тут на каждом углу валяются, — он хохотнул. — Или подожди, пока мы тут закончим.

— Слышь. А это не Кровавый? Смотри, у него ошейник.

— И чо? — оглядел меня боров пьяным взглядом. — А ну дай…

Он протянул левую руку, пытаясь ухватить меня пальцами за ошейник. Взмах кинжала и его пальцы разлетаются по всему гостиничному номеру. На одну крайне долгую секунду в комнате повисла тишина, и даже пластинка, казалось, перестала крутиться. Бутылка виски, выпавшая из руки толстяка, падает вниз, будто в замедленной съемке.

А я просто размышляю, как можно так заплыть жиром, будучи призывателем. А они все трое ими были, я это чувствую по откликам Анимы.

Бутылка долетает до пола и со звоном разлетается на сотни мелких осколков.

Понеслась.

Боров ревет от боли и ярости, выбрасывает вперед правую руку, уже покрытую дланью. Я вижу два топаза и два аквамарина. Значит, передо мной заклинатель бури.

Шаг в сторону, ублюдок мало того, что жирный, так еще и медленный, явно не развивающий личные потенциалы.

Длань вытянута в мою сторону, между пальцев уже сверкают первые искры, в нос бьет запах озона.

Удар по ребрам левой, просто для отвлечения внимания, перехватить длань правой и отвести в сторону. Левой обратным движением ударить под локоть, чтобы заставить руку согнуться. В момент каста заклинания, его длань уже смотрит не в меня.

Длинноволосый уже подорвался на ноги и тоже активировал длань, но шаровая молния сносит его с места и отправляет в стену.

С криком подрывается паренек с кресла и бежит на меня. Если честно, я сам не понял, он пытался атаковать или просто пробежать насквозь в сторону выхода. Прямой удар ноги, хлопок, разлетевшаяся во все стороны волна сносит со стола бутылки и закуску.

Парня отрывает от пола и со звоном битого стекла выбрасывает в окно. Тут всего пятый этаж, выживет.

Из угла вылетает копье. Обычный артефакт, пусть и увешанный какими-то бусами с перьями. Но бросок был крайне кривой, похоже длинноволосый был не просто пьян, а еще и под чем-то.

Отшаг в сторону, рывок на себя. Наконечник пробивает жирную тушу насквозь. Сила броска была такова, что борова просто вырвало из моих рук и прибило к стене. Он поднимает длань, но материализовавшийся рядом ящер отсекает ее вместе с рукой одним взмахом ятагана.

У длинноволосого же в руках появляется второе копье — близнец предыдущего. Замах, бросок…

Не успел, слишком медленно. За это мгновение я легко преодолел разделяющее нас расстояние и перехватил оружие. Крутанулся на месте и вонзил острие в его подбородок. Аккуратно упер древко в пол. Теперь выглядит так, будто он сам себе горло проткнул.

Возникшие два сгустка не глядя убрал в инвентарь. Обернулся, боров уже издох. Четвертый ранг, а такой хлюпик. Посмотрел на сжавшихся в углу девушек, вроде бы целы обе.

Я подобрал выпавшие отпечатки с жиробаса и вышел из номера. Награду даже не смотрел, с таких ублюдков я ничего брать не хочу, так что все отправится в подношения покровителю.

Принципиально не люблю три вещи. Призывателей, что унижают простых людей, потому что те ничего не могут им сделать. А еще насильников. Но больше всего — когда первые два пункта складываются.

И мне плевать, что девчонки тут работают, не мне им мораль читать.

Выйдя на улицу, подставил лицо прохладному ночному воздуху. Постоял так с минуту и направился в лавку, благо в ней все еще горел свет. Зайдя внутрь, увидел обычный небольшой магазинчик, торгующий походным снаряжением и инвентарем.

На звук колокольчика откуда-то из подсобки вышел пожилой мужчина, внимательно посмотревший на меня поверх очков.

— Чего надо? — пробрюзжал он. — Закрыты уже.

— Таблички не было, — смутился я.

— Чего надо?

— Усиление на кожу.

— Магическое или физическое?

— Физ, — кивнул я.

— Пятнадцать рублей.

— Это что за цены? — опешил я, хотя уже воплотил из инвентаря маленький А-куб, в котором держал сбережения.

— Какие есть, не нравится, иди в Москве бафайся, — пробрюзжал старик, прошаркав мимо с табличкой «закрыто», которую он демонстративно повесил на окно.

— А вечерняя скидка?

Вечером бафы стоили дешевле, потому что мало кто ходит в ночь за ворота. А к утру мана у призывателя все равно восстановится.

— А это и есть со скидкой, — пробрюзжал старик.

— В последний раз, когда я тут был, бафы стоили два рубля, — я порылся в шкатулке и понял, что моих грошей явно не хватит.

— Тогда в городе не было сотен призывателей со всего союза. Нет денег — проваливай. Или табличку не видишь? Закрыто.

Спорить желания не было. Торговаться тоже не хотелось, потому что я знал простую истину. Тот, кто продает воздух — будет делать это с пеной у рта, но не уступит. А наложить баф для старика, это именно воздух, вообще ничего не значит. Даже если он всю длань в меня разрядит, это не принесет ему никаких убытков, ведь к утру и отпечатки откатятся и мана восстановится.